— А у нас есть, — быстро переключается на приятную для нее тему Файола. — Правда, не настолько маленькие, чуть крупнее, и не гладенькие, а пушистые, но тоже милые. С собой их не потаскаешь, потому что тяжелые очень, но дома держать — самое то. Знаешь, как смешно карабкаются по веточкам и грызут зелененькие молодые листочки? У нас во всех домах деревья растут именно для этого. А цвет шерстки у макуни вот как мои волосы. — Она пропускает локоны через пальцы. — И вообще на Рогрансе так красиво!.. Фай принимается за описание, и я, вслушиваясь в ее голос, прикрываю глаза, представляя себе покрытую древесной растительностью гористую местность, наполненное фиолетовыми кучевыми облаками небо, две небольшие розовые звезды и повисшую над горизонтом огромную планету-спутник, на которой совсем нет жизни. — Послушай, а ведь ты прекрасно можешь все это увидеть своими глазами! — неожиданно предлагает рассказчица. — Скажи Атиусу, что хочешь полететь. Сомнительно, что он тебе откажет. Одно дело — запрещать женщинам вмешиваться в политические и военные игры или не давать возможности работать по некоторым специальностям, и совсем другое — лишать нас удовольствий! К тому же Атиус вообще не имеет права ограничивать тебя в развлечениях. Ты наследница, а он всего лишь принц Цесса. Таких, как он, много, а ты одна. — Это ничего не значит, — вздыхаю, поглаживая затихшего малыша по голове. — Мой статус наследницы мне лично ничего не дает. Я, по сути, лишь символ и доказательство той власти, которую получает новый император. У меня даже нет способностей. Никаких. Разве ты об этом не знаешь? — Я слышала, — задумчиво кивает девушка. — Эстон много об этом рассуждал. Когда твои родители прилетели на Рогранс с предложением по объединению, они и про тебя, видимо, говорили. Меня на прием не пустили, но брат потом со мной мыслями делился. Мы же с ним двойняшки, редко что скрываем друг от друга. Так вот, он тогда пришел к выводу, что отсутствие способностей вовсе не страшно, даже собирался воспользоваться приглашением твоего отца и на Рооотон лететь, чтобы с тобой познакомиться… Видишь, как получается — если бы не несчастье с твоими родителями, после которого с нами прервали все контакты, ты могла бы его женой стать. Фай грустно улыбается, а я старательно гашу поднимающуюся в душе волну возмущения и негодования. Ведь все, сказанное рогранкой, как и слова леянина, наталкивает на подозрения, что происходящее со мной — махинации цессян и моих дядюшек. Но зачем они это делали? Ну ладно с Атиусом, тут все предельно ясно — любой ценой получить власть над планетами империи. Но дяди?! Они-то почему со мной так бессердечно поступили? Я же для них не чужая. Обидно до слез… — А мне казалось, что никто не хочет иметь детей без способностей, — все же нахожу в себе силы продолжить диалог. — Дяди жаловались, что другие планеты именно поэтому в империю и не вступают. — Так и было, — неожиданно раздается от двери уверенный мужской голос. Я вздрагиваю от неожиданности, потому что прихода Атиуса не ждала, а он по-хозяйски проходит в каюту и останавливается перед рогранкой. — Не ожидал вас здесь увидеть, Файола Олир Шас. И уж тем более не ожидал, что вы станете обсуждать с моей фавориткой планы вашего брата… — Принц замолкает, протягивая ей руку. Фай приоткрывает рот, чтобы что-то сказать в ответ, но все же медлит, вспомнив, что она теперь подданная империи, а он, как ни крути, лицо, обладающее властью. В итоге, прежде чем заговорить, скользит пальцами по ладони цессянина. — Ваше удивление вызывает у меня ничуть не меньшее. С чего вы решили, что я должна избегать общения с наследницей? Я беспокоюсь о ее здоровье. И развлекаю. — Одновременно подталкивая мою фаворитку к Эстону, — недовольно добавляет Атиус. — Неужели думаете, что мне сложно догадаться о ваших планах? Дейлине простительно, она молода, доверчива и неопытна, но для меня все предельно ясно. — И что же вам ясно? — сердито, но все же сдержанно спрашивает Фай. — Как минимум то, что планы корыстные и бесчестные. Он хотел жениться? Так почему раньше этого не сделал? Где он был эти два года, после того как Дейлина осталась без родителей? — Он не мог прилететь на Рооотон, не имея официального приглашения, — парирует девушка. — Чушь! — категорично отрезает Атиус. — При большом желании это можно было сделать. И никто бы не осудил его за настойчивость, если бы оно объяснялось пользой для империи и счастьем наследницы. Значит, не так уж и велико было это желание. Не потому ли, что брат ваш все же не слишком радовался перспективе потери детьми расовых способностей? А теперь, вступив в состав империи и узнав, что наши с Дейлиной отношения не закреплены танцем, вы решили этим воспользоваться. В первую очередь, настроить наследницу против меня и добиться разрыва наших отношений. Вы, несомненно, полагали, что Эстон сможет взять Дейлину себе в фаворитки, раз уж теперь есть такая возможность. Кстати, я склонен полагать, что это и не его план, а исключительно ваш, Файола. Потому что ит’Генон все же не отказался от моего подарка. — Вы его проверяли? — сквозь зубы возмущенно цедит рогранка. — Просто воспользовался подвернувшейся возможностью, — уклончиво отвечает цессянин. — Значит, теперь ему, если ваш план осуществится, останется только жениться. Ведь, отказавшись от одной фаворитки, взять вторую он уже не сможет. Вы этого не знали, да? Ну и как ощущения от разоблачения и от осознания того, что задумка не сработает? — Ваши фантазии и самомнение, Атиус Рэль ли’Тон, зашкаливают, — холодеет голос Файолы, и она медленно поднимается с кресла. — Надеюсь, Дейлина оценит их по достоинству. Я же считаю, что они выходят за рамки приличий, поэтому от меня признания ваших заслуг вы не получите. Рогранка направляется к выходу, задев плечом альбиноса. Впрочем, тот не возмущается, лишь, порицая ее поведение, качает головой. А едва закрывается дверь, он поворачивается ко мне. Не торопясь, подходит ближе и усаживается на край кровати. — Видишь, что получается, когда женщина пытается манипулировать мужчинами и лезет в политику? Эстон слишком многое позволял своей сестре, она выросла амбициозной и самоуверенной. Хорошо, что ты у меня не такая. Верно, Дейлина? Я ведь в тебе не ошибаюсь? Голос цессянина звучит тихо, устало, словно он все силы отдал, чтобы вывести Фай на чистую воду, и на большее их уже не осталось. Он даже на шигузути посмотрел с таким обреченным смирением, что мне стало не по себе. Кто лжет? Он или она? Или Атиус на самом деле верит в то, что говорит, но при этом и Фай была со мной искренна, а манипулирует кто-то третий? — Вы просили не делать поспешных выводов, — напоминаю ему о нашем разговоре на Рооотоне. — Я очень стараюсь именно так и поступать. И сейчас мне кажется, что вы сами поспешили с выводами в отношении Файолы… Атиус! — Я даже приподнимаюсь и сама касаюсь его руки, хотя и чувствую, как малыш напрягся в готовности действовать. — Я прошу вас, извинитесь перед ней. Вы же так ее обидели! А она очень хорошая девушка, к тому же ваша гостья, и я уверена, имела в виду вовсе не то, что вы подумали. — Ты совсем не знаешь жизни, Дейлина… — Выражение сиреневых глаз становится грустным. — Твоя открытость и вера в других достойны восхищения, но они могут дорого тебе обойтись. — Пусть так. Но я все равно не позволю себе никого обвинять, не имея неопровержимых доказательств. Руку я от него не отнимаю, хотя и чувствую, как неизбежно она оказывается в его ладонях. Как скользят пальцы по голой коже. Как поднимаются к запястью, локтю… Да, я рискую, но этот риск оправдан той целью, к которой стремлюсь. Надеюсь, что мое неприятие цессянина достаточно велико, чтобы эти прикосновения остались без последствий. — Я ведь вас не укоряю в том, что вы тоже ждали два года, прежде чем решиться на предложение, которое сделали, — коварно намекаю, что и в его поступках есть нечто, внушающее подозрения. — Тебе интересно, да? Понимаю. Сомнительно, чтобы твои дяди хоть что-то об этом рассказывали. Они, похоже, вообще скрывали от тебя многое… Атиус замолкает, задумываясь. Так глубоко уходит в себя, что даже гладить меня перестает. А может, причина и в другом. В маленьком таком черном тельце, которое с подозрительной медлительностью подкрадывается все ближе к оккупанту. В итоге альбинос отпускает мою руку и начинает говорить: — Мой отец всегда был против присоединения к молодой империи. Причины для этого были в первую очередь экономические и политические. Цесс провел несколько не слишком удачных военных операций в попытках завоевать Зогг, чтобы добывать на нем ултриз. Были причины и личные, правда, о них отец не любил распространяться, я знаю только, что они как-то связаны с первым императором и его женой. Но в любом случае позиция короля Цесса была четкой: система Бокуса останется независимой территорией. Он и сейчас не слишком рад потере полной самостоятельности, но королевский совет все же убедил его, что перемены неизбежны и предложение регента-императора нужно принять. Старые обиды в настоящее время уже никого не интересуют, военные действия вели не только мы, но и многие другие планеты. Все это осталось в прошлом. — А предложение пришло… — смотрю вопросительно, намекая на продолжение интересующей меня темы. — Три недели назад от имперского совета. Наши министры заседали несколько суток, пересмотрели все возможные варианты развития событий и признали, что аргументов за вступление неизмеримо больше. В итоге отец все же уступил их настойчивости. — Наверное, потому, что одним из аргументов была возможность для Цесса получить статус планеты-столицы? — говорю почти утвердительно. — Разумеется. Уверен, если бы не это, отец и слушать никого не стал, — легко подтверждает Атиус и добавляет: — Отсутствие у меня и супруги и фаворитки тоже сыграло свою роль. Будь мой семейный статус иным, и решение было бы другое. — Согласна, — поддерживая его разговорчивость, понимающе киваю. — Такой шанс действительно было бы глупо упускать. А про другие планеты, которые почти одновременно с Цессом вошли в империю, вы не знали? — Нет, Дейлина, не знал. Сообщение о них пришло спустя сутки после старта с Рооотона. И я, как этого требуют элементарные правила приличия, сразу отправил всем приглашение присоединиться к нам, а тебе сказать не успел, потому что… — Атиус замолкает, выразительно посмотрев на важно прогуливающегося по моим рукам шигузути, который уже раз пятый совершает обход территории. Ну что ж, логично. Очень логично. Дихол! Так и хочется выругаться, потому как степень вины альбиноса в моих глазах начинает резко падать, и этот факт вызывает тревогу. Нет, Дейлина, нет! Нельзя расслабляться! Пусть это и не его интрига, но ведь Атиус не захотел ради тебя ничем жертвовать. Не предложил стать женой, хотя и мог это сделать. Предпочел видеть тебя фавориткой. Официальной любовницей. Девочкой, с которой можно приятно проводить время, но которую вовсе не обязательно любить по-настоящему! Все? Успокоилась? Прислушиваюсь к себе и понимаю: успокоилась. Его откровенность — не повод менять к нему отношение, а моя лояльность — всего лишь способ получения информации. Хорошо бы Лурите удалось так же разговорить дядю, как и мне цессянина. — О чем задумалась? — слышу негромкий вопрос. Пользуясь тем, то шигузути исследует кружева на левой руке, Атиус едва ощутимым касанием пальцев проводит по предплечью правой. Малыш, заметив движение, тут же спохватывается и стремглав бежит к месту прорыва противником обороны. Принц меняет тактику. Теперь он осторожно заправляет мне за ухо выбившуюся из прически прядь. Его конкурент реагирует, немедленно взбираясь по ткани, чтобы добраться до нарушителя. А тот уже касается моей ладони. И снова малыш несется вниз. Игра длится до тех пор, пока шигузути, которому беготня надоела, забирается мне на плечо, приподнимается на задних лапках и тихо раздраженно шипит. Загоняли, видите ли. — Аккуратнее, он прыгучий, — говорю с улыбкой, чтобы предупреждение не выглядело как угроза, когда Атиус снова пытается взять меня за руку. — Дайте ему передохнуть. — Хорошо, — явно довольный тем, что прогресс в наших отношениях налицо, уступает Атиус и напоминает: — Ты на вопрос не ответила. — Вы сказали, что мои дяди многое от меня скрыли, — немедленно пользуюсь его разговорчивостью. — Что именно? — Я лишь предположил, опираясь на тот факт, что ты спрашиваешь о вещах, которые Джаграс, как твой воспитатель, обязан был тебе разъяснить. — Вместо конкретного ответа я получаю вот такой обтекаемый. — Так что мне сложно сказать, что именно ты не знаешь из того, что известно мне. Атиус некоторое время наблюдает, как я глажу нервно бьющего хвостиком шигузути, и наконец делает правильный вывод из моего молчания. — Не обижайся, — просит примирительно. — Все, что тебе нужно знать, постепенно выяснится. Ну а то, что не нужно… — Он снова позволяет себе многозначительную паузу, прежде чем продолжить: — Зачем тебе забивать себе голову проблемами, Дейлина? Оставь их мне. В конце концов, это моя обязанность их решать и о тебе заботиться, потому что я — твой любовник. То есть… — Принц зажмуривается и встряхивает головой, сообразив, как нелепо это звучит применительно к нам. — Будущий, разумеется. — Понимаю. — Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться. Маскируя это, мне приходится капризно надуть губки и отвернуться. — Ты устала, — проявляет безграничное терпение Атиус. — Отдыхай. Прости, но ужинать тебе придется одной. У меня есть дела. Он поднимается, продолжая говорить: — Завтра мы прибываем на Цесс. Думаю, что на разминку в спортзале тебе стоит идти, только если ты точно хорошо себя чувствуешь. А лучше как следует выспись и приведи себя в порядок. Встреча на планете будет торжественной, и мне бы хотелось быть уверенным, что ты перенесешь ее без проблем. Придется снова побыть в центре внимания. Сомнительно, что танцевать мы будем завтра, но вот дня через два-три — определенно. — А как же невеста? — О своей мнимой обиде я моментально забываю. — Будет и невеста, — улыбается альбинос. — Вне всяких сомнений, отец уже подобрал подходящие кандидатуры. Мне останется только сделать окончательный выбор, и мы скрепим наш семейный союз. Отдыхай. Дверь за цессянином закрывается, а я так и сижу с бешено колотящимся сердцем. У меня есть лишь пара дней? И все? Я окажусь к нему привязана навсегда? От этой мысли в глазах темнеет, во рту пересыхает, я начинаю задыхаться, а в ушах шумит и звенит так, словно кто-то включил в каюте пародию на музыку ипериан. Никогда бы не подумала, что могу до такой степени испугаться. На шестнадцать часов мы задержались в пути именно из-за того, что кораблям пришлось выходить в обычное пространство, чтобы перегрузить с леянского корабля на цессянский капсулу, в которой восстанавливался Атиус, а потом вновь уходить в погружение, чтобы все же добраться до Цесса. В итоге вместо прилета ранним утром, как изначально было запланировано, вошли мы в систему Бокуса только поздно вечером. Естественно, что с утра рекомендации Атиуса относительно тренажерного зала я проигнорировала. У меня мало не только времени, но и возможностей для налаживания новых контактов. То есть мест, где я могу общаться с теми, кто может, вольно или невольно, дать мне шанс на спасение. В общем, едва проснулась, первым делом помчалась в спортзал. И ничуть о своем решении не пожалела. Потому что… Потому что, во-первых, узнала наконец, что такое «лиглиорас». — Вам не понравился вкус? — удивилась королева, когда я осторожно поинтересовалась происхождением продукта. — Это единственный совершенно съедобный плод на Вионе. Если бы не он, первопоселенцы вряд ли бы выжили. Вещества, которые в нем содержатся, улучшают состояние организма, повышают выносливость, вообще все физиологические процессы стимулируют. Ох, Дейлина, вы, наверное, его так и не попробовали? Иначе бы на церемонии с вами точно все было в порядке. Она сокрушенно покачала головой, а я только руками развела, покраснев и пробормотав что-то про психологическую несовместимость с красными продуктами питания. Вот только что же не понравилось в столь замечательном блюде шигузути, я так и не поняла. Может, он на самом деле как-то неприятно пахнет? Не зря же малыш отпрыгивал. Во-вторых, я успокоилась относительно Файолы. Думала, она так сильно обиделась на Атиуса, что даже не захочет со мной общаться, а оказалось… — Представляешь, — округляя глаза, ахая и всяческим образом демонстрируя изумление, делилась со мной впечатлениями рогранка, — я уже спать собралась, когда меня брат позвал. Я думала, Эстон один в каюте будет, а он там… — Она задохнулась, не в силах продолжать. — С фавориткой? — предположила я. — Если бы! — Фай так активно встряхнула головой, что пара заколок выскочила из прически на пол. Однако она, похоже, этого даже не заметила, как и того, что ее тренажер простаивает. Потому что спешила поделиться со мной впечатлениями. — То есть она там тоже была, но не в этом дело, а в том, что брат с Атиусом что-то обсуждал! Я решила, что цессянин опять гадостей в мой адрес наговорит. Но нет. Он принес извинения сначала мне, а затем и Эстону за то, что воспользовался его влечением. И сказал, что готов на любую компенсацию в обмен на прощение. Что на него нашло? Не понимаю.