– Вы опять переворачиваете всё с ног на голову. – Ладно, про равенство, средства производства и эксплуатацию не будем больше говорить. Но возьмём отказ от частной собственности. То есть, чтобы жить в вашем светлом будущем, я должен свои мызы, свою землю, доходный дом отдать в общую собственность? – Да! И это будет справедливо, – эмоционально произнёс Камо. – Симон Аршакович, я всего лишь на девять лет вас старше, но у меня возникает чувство, что я разговариваю с ребёнком, который затвердил какие-то тезисы и считает их абсолютно верными. И поэтому всё подгоняет именно под них. Я вот не понимаю, в чём справедливость, когда я должен отдать своё, заслуженное кровью, кому-то, кто и палец о палец не ударил, чтобы сделать столько же для Отечества, сколько и я. У меня четыре контузии, две получил недавно на войне с Японией, пять ранений. Все ордена боевые. За мои заслуги я всё, что имею в собственности, получил в награду. И вот объясните мне, почему я это всё должен отдать другим? А если не отдам, то меня в расход? – сделав паузу, я подумал, что надо из этих теоретических дебрей выходить и делать Камо прямое предложение. – Ладно, не будем попусту сотрясать воздух. Я хотел предложить вам, пока вы ещё не до конца утопли в этом марксизме, приложить свои силы в деле освобождения Турецкой Армении. Там в ближайшее время начнётся новая заваруха, и если фидаям не помочь, то повторится Сасунская резня. Вот такое предложение. – В каком смысле приложить усилия? – Симон Аршакович, я предлагаю вам присоединиться к вашим соотечественникам, которые ведут борьбу за освобождение своей родины от турецкого ига. Нам известно, что кавказский комитет РСДРП совместно с Гнчак готовят вооружённое восстание в Баку. Именно к ним должен прибыть пароход с оружием. В то же время мы знаем о тесном взаимодействии Тифлисского комитета партии, где вы руководили молодежной группой, с боевым крылом Армянской революционной федерации, или Дашнакцутюном. Вот я и предлагаю вам бросить заниматься ерундой совместно с Гнчак, а вступить в ряды дашнаков. Тем более там будет чем заняться, так как они готовят новое восстание в Сасуне. И чувствуется, там будет жарко, – я замолчал, так как предложение было сделано. – У меня создается впечатление, Тимофей Васильевич, что вам известно о каждом нашем шаге, – с какой-то горькой усмешкой произнёс Камо. Первый раз по имени и отчеству назвал, отметил я про себя, дело, кажется, с мёртвой точки сдвинулось. – Поверьте, не о каждом, но известно многое. А с учётом того, что император в условиях войны с Японской империей готов принять решение ответить государственным террором на революционный террор, то боюсь, ряды марксистов резко поредеют не только на территории Российской империи, но и за рубежом. Про ЦК РСДПР я не просто так говорил. Все, кто входит в него, виновны в организации террора и в предательстве Родины, – я замолчал и прошёл к столу следователя, где опустился на стул. Разговор с Камо утомил меня не только морально, но и физически. Ещё полчаса, и всё. Иначе охране придётся меня относить в мои комнаты, сам уже не дойду. – Так вот, Симон Аршакович, вы знаете, что в 1894 году регулярные турецкие войска, осадив Верхний Сасун, сумели сломить упорное и героическое сопротивление армян и учинили там чудовищную резню. До основания было разрушено и разорено сорок восемь сел, погибло, по разным источникам, от десяти до двадцати тысяч человек, большинство из них старики, женщины и дети. Были разрушены десятки армянских церквей, уничтожены армянские школы в Шенике, Семале, Агби, Гелиегузане, Талворике, Ишханадзоре. Погромы и грабежи продолжались в 1895–1896 годах, когда в Хулпе, Хианке, Хаззо и других местах было разорено большое число армянонаселенных сел. Нападения турок и курдов в тех местах продолжаются и по сей день. Население, фидаи дают отпор… – Да знаю я об этом, – как-то раздражённо перебил меня Камо. – Хорошо. Продолжу. Весной прошлого года в Сасун был отправлен уполномоченный партии Дашнакцутюн Ваган Манвелян с целью прекратить мелкие стычки, которые только раздражают турок, и заняться концентрацией сил для большого восстания. Вы знакомы с Манвеляном? – задал я вопрос заключённому. – Слышал, но лично не встречался. – Насколько нам известно, руководителями восстания назначены Ваган и местный уроженец Грайр Джохк. Больше года идёт подготовка восстания. Закупается оружие. В феврале этого года в Софии Третий съезд Дашнакцутюн постановил передать в распоряжение Сасунского комитета целый ряд боевых групп. В мае в Сасун прибыла боевая группа Горгоша «Маррик». В августе в Сасун была отправлена группа из ста пятидесяти фидаев во главе с Ханом и Оником. Однако при переходе персидско-турецкой границы их окружили турецкие войска с артиллерией и почти полностью уничтожили… – Я сделал паузу и продолжил: – В настоящее время подступы к Сасуну блокированы дивизией четвертого турецкого армейского корпуса. Всего около десяти тысяч солдат и полицейских. Ещё около семи тысяч иррегулярной курдской конницы, плюс артиллерия. Командует этой группировкой Кёсе бинбаши. – Откуда вы всё это знаете? – вновь перебил меня Симон. – Понимаете, за последние два года политика по отношению к Турецкой Армении со стороны Российской империи несколько изменилась. Мы и раньше оказывали помощь армянам. По результатам последней русско-турецкой войны большая часть Западной Армении должна была отойти России, но под давлением европейских стран и особенно Англии дипломатически мы проиграли ту войну, но продолжали не официально поддерживать освободительное движение. Отношения между нами изменились, когда после Сасунской резни 1894 года министр иностранных дел князь Лобанов-Ростовский, поддерживая политику Александра Третьего по русификации окраин, категорически отказал в заступничестве перед Тур цией. Потом возникли, мягко говоря, некоторые трения с образовавшимися партиями Гнчак и Дашнакцутюн, которые видели перед собой цель в образовании независимой республиканской Армении. Независимой и от Российской империи, так как среди лидеров этих партий, да и церковных руководителей Армянской церкви, появился страх перед поглощением армянской нации русскими. Данные взгляды привели к охлаждению взаимоотношений. Но почти два года назад наместником Кавказа был назначен генерал-адъютант граф Воронцов-Дашков Илларион Иванович. Информация, приходящая от его администрации, заставила императора пересмотреть некоторые вопросы государственной политики в этом регионе, включая и взгляд на освободительную национальную борьбу в Турецкой Армении и Персии. Я замолчал, а перед глазами всплыли строчки из письма Иллариона Ивановича к императору, присланного три месяца назад: «Я счастлив всеподданнейше доложить Вам, государь, что Ваше Величество ныне не только имеете верноподданных в лице русских армян, но и привлекаете к себе взоры турецких, глубоко сознающих, что только от России и её верховного вождя они могут получить действительную защиту жизни, чести и имущества от непрекращающихся зверств турок и курдов. Я полагаю, государь, что теперь настало время вернуться к исконной русской политике покровительства турецким армянам и настоятельно необходимо изыскать лишь те формы, в которые оно должно в данный момент вылиться. Необходимо такое открытое выступление в защиту турецких армян, особенно в данное время, чтобы не отталкивать от себя, а вперед подготовить себе сочувствующее население в тех местностях, которые при современном положении вещей волей-неволей легко могут оказаться в сфере наших военных операций». Граф Воронцов-Дашков после неудавшегося гвардейского переворота Александровичей сменил на посту главноначальствующего Кавказской администрации, командующего войсками Кавказского военного округа и атамана Кавказских казачьих войск генерал-адъютанта князя Голицина, который очень негативно относился к армянскому национальному движению. Именно он был инициатором и разработчиком закона о конфискации имущества Армянской апостольской церкви и о закрытии армянских школ, так как, по мнению князя, церковь и школы распространяют русофобию среди армян и подстрекают к сепаратизму. К счастью, Илларион Иванович быстро разобрался с этим вопросом, вступив в должность наместника Кавказа, и сумел убедить императора не принимать такой закон, а наоборот поддержать армян, как это всегда делала Российская империя. В рамках противостояния туркам и англичанам в складывающейся политической обстановке и с учётом большой вероятности войны на Дальнем Востоке, а возможно, и на Кавказе, граф разработал детальный план восстания турецких армян. В нём Воронцов-Дашков предлагал создать из турецких и российских армян военизированные отряды-дружины под командованием российских офицеров в Турецкой Армении в Сасуне, Олту, Сарыкамыше, Кагисмане и Игдыре, а также на персидской территории в Хое и Дилмане. Какое после восстания образуется правительство в Западной Армении и Иране, его, как и нас, пока интересовало мало, так как на успех восстания надежды было мало. Главное было нанести как можно больше вреда и ущерба туркам и англичанам, которые были заинтересованы в этом районе. А также отвлечь их силы от российских рубежей. Сасун стал первой ласточкой исполнения этого плана. При поддержке российского командования туда потёк пока тоненький ручеёк денег, оружия и добровольцев. Вот у меня и возникла мысль направить туда пламенного революционера Камо с его-то энергией и умениями. Осталось только получить его согласие. – То есть вы хотите нашими руками ослабить своих основных противников, и чтобы при этом мы, как временный союзник, наибольшие потери понесли?! Хороший план, достойный Макиавелли, – насмешливо произнёс Тер-Петросян. «Твою же в бога душу! Не голова, а Дом Советов у товарища Камо! Чётко в одном предложении объяснил стратегию действий США и Великобритании в двух мировых войнах. Мы, русские, кровью захлебнулись, страну дважды разорили, а наглы с пиндосами все сливки сняли и жир нагуляли», – вихрем пролетело у меня в голове. – А вы не хотите независимой Западной Армении, где смогли бы поэкспериментировать со своими социалистическими идеями?! За всё надо платить, товарищ Камо, – я вернул усмешку заключённому. – И как же я попаду в Сасун? – Совершите побег из Приоратского дворца. Здесь всё-таки не официальная тюрьма, а удар по нашему самолюбию мы как-то переживём, – вновь с улыбкой произнёс я. – Вы же понимаете, что ваш смертный приговор официально изменить нельзя. Так что дальше в Сасун вам придётся добираться по своим каналам. И лучше там и остаться, так как на территории Российской империи вы будете числиться в розыске. – А что мне мешает дать согласие, а потом обмануть и посмеяться над вашей доверчивостью? – как-то напряжённо спросил Тер-Петросян. – Ничего не мешает, Симон Аршакович. С вас не возьмут ни честного слова, ни подписки. Я не могу вам сказать, по какой причине я делаю то, что делаю. Но мне не хотелось бы, чтобы после согласия вы нарушили его. В этом случае, вернее всего, всё закончится вашей гибелью. Как я уже сказал, мы готовы ответить террором на ваш террор. А в Сасуне и среди дашнаков вы сможете принести много пользы для своей нации и будущего Родины, – я замолк, пережидая внезапно возникшее головокружение, а потом продолжил: – Могу дать вам ещё сутки на раздумье. На этом наш разговор окончен, – с этими словами я встал и, покачиваясь, как на палубе корабля, двинулся к двери. «Лишь бы не грохнуться» – крутилось у меня в голове, пока прошёл несколько шагов и затем постучал в дверь. Лязгнула крышка дверного глазка, а затем дверь открылась. Я повернулся к Камо и спросил: – Вам нужны сутки, или вы готовы дать ответ сейчас? – Мне нужно подумать, – с каким-то отстранённым видом ответил Тер-Петросян. – Хорошо, я даю вам ещё сутки. Не знаю, смогу ли вас ещё увидеть, я неважно себя пока чувствую физически. У меня к вам есть ещё одна просьба. Если дадите согласие и действительно пойдёте в Сасун, захватите с собой своего друга Кобу. Да, да, я имею в виду Джугашвили Иосифа Виссарионовича. Не могу объяснить, но мне не хотелось бы, чтобы он погиб от нашего контртеррора. Всего доброго, – с этими словами я сделал шаг в дверь и увидел, как пол понёсся мне навстречу. * * * Симон Аршакович Тер-Петросян, или товарищ Камо, смотрел на то, как падающего в обморок главного пса самодержавия подхватил охранник и мягко опустил на пол, после чего, достав из кармана свисток, похожий на боцманскую дудку, выдал громкую и замысловатую трель. Буквально через пятнадцать-двадцать секунд в камеру ввалились ещё двое охранников в вызывающей форме Аналитического центра. Эта пара осторожно подняла тело Аленина-Зейского и вынесла его из камеры. Оставшийся охранник, подойдя к узнику, проверил у него наручники и произнёс: – Ну что, душевнобольной, пока здесь побудешь. Сейчас командиру помощь окажут, и тебя потом в камеру переведём. А ты пока подумай над тем, что тебе Ермак сказал. – А ты знаешь, что он мне сказал? – вскинулся Камо. – Нет, но раз душевнобольной через полчаса общения с командиром стал нормальным человеком, значит, вы о чём-то договорились. Обычная логика и диалектика, которую нам преподают. Могу только сказать, что если Ермак что-то пообещал, то обязательно выполнит. Всё! Посиди ещё немного, – с этими словами охранник пошёл к выходу. Камо изумлённо смотрел в спину обычного бойца Аналитического центра, которому, оказывается, преподают логику и диалектику. А может, ещё и философию? – А что с Алениным случилось? – не выдержав, задал вопрос узник. – В голову ранило, а потом ещё и контузило от близкого разрыва двенадцатидюймового снаряда на Квантуне. Чудом опять жив остался. Хранит его Господь, – повернувшись, ответил охранник и широко перекрестился, сняв перед этим головной убор. – Он только неделю как на ноги вставать стал. И только вчера прибыл с фронта во дворец. А сегодня к тебе пришёл. Цени и делай выводы. Охранник вышел и захлопнул дверь. Проскрежетал ключ в замке, и в камере наступила тишина. Тер-Петросян уставился немигающим взглядом в стену и глубоко задумался. А подумать было над чем. То, что сегодня рассказал Ермак, несколько напугало профессионального революционера. Больше всего вызывала обеспокоенность осведомленность царских сатрапов о внутренних делах как его партии, так и эсеров, дашнаков и Гнчак. Такую информацию можно было получить только от людей, близких к Центральному комитету. И все это люди как бы неоднократно проверенные и верные делу партии товарищи. Хотя взять Азефа… Неужели, правда?! Кто же теперь предатель у нас, у эсеров, у остальных? Кому верить? Мысли метались в голове Камо, которому с самого начала операция по устранению семьи «главного царского пса» была не по душе. Не его это дело с женщинами и детьми воевать. Но раз партия в лице Старика приказала, то он был обязан выполнить приказ. А дальше всё пошло не так. Их точно ждали. И отставники в охране, о которой было известно, что это инвалиды, оказались на самом деле опытными бойцами. А их вооружение?! Даже пулемёт был в наличии. А как его лихо скрутил, как потом оказалось, помощник управляющего, которого в своё время рукопашному бою обучал сам Ермак. Это ему на допросах следователь рассказал. И крестьяне эти, которые, не жалея своей жизни, взяли на вилы и в косы товарища Артёма и Иванова. Этот факт вызвал шок у Тер-Петросяна. Такого он не ожидал. Группа вся погибла. Ему, с учётом военного времени, светил смертный приговор через повешение. Камо решил разыграть душевнобольного, не чувствующего боли. И до сегодняшнего дня думал, что ему это удалось. А оказалось, что он до сих жив только потому, что так захотелось этому Ермаку; тот, видите ли, царя попросил не вешать его, пока этот пёс с ним не поговорит. А врачи давно вынесли свой вердикт о его симуляции. В эти слова Аленина Симон поверил сразу. Камо почувствовал, как в нём разгорается гнев по отношению к Ермаку, да и на себя тоже. Как легко этот казак его раскрутил и даже вызвал уважение к себе. Он чуть ли не дал положительный ответ. Только в последний момент остановился. А теперь надо принимать решение: либо тебя повесят, либо соглашаться. Независимая Западная Армения – заманчивая цель, но мировая революция, о которой он мечтает со своими товарищами, куда значимей. Тем более хитрит этот пёс, хитрит. Хочет нашими руками решить вопросы в Турции и Персии, а сами в стороне постоят с минимальной помощью. Обычная практика. И англичане, и японцы, и немцы – все так поступают. Всегда так в мировой политике было. Поэтому и надо раздуть мировой революционный пожар, чтобы уничтожить эту порочную практику. Чтобы все народы жили в мире и согласии, чтобы все шли к коммунизму. Камо тяжело вздохнул. Что же ему делать? Хорошо правоверным, у них три вида клятв, одна из которых направлена на то, что произойдет в будущем. На языке фикха этот вид клятв именуется «мунакит». Например, дал ложную клятву: «Клянусь Аллахом, я буду воевать…», а сам не выполнил. Так, по Корану, искупая ложную клятву, необходимо накормить или одеть десять бедняков. Если же человек не в состоянии выполнить этого, то за каждую нарушенную или ложную клятву следует соблюсти трехдневный пост. Хорошо быть правоверным. Хотя Ермак сказал, что ему даже слова давать не надо будет, не то что бумаги какие-то подписывать. Так что надо соглашаться, идти в побег, а потом – в Тифлис. Там революционных связей больше. Надо будет встретиться с товарищами и обсудить сложившуюся обстановку. Только вот с кем? Этот проклятый змей-искуситель не то что каплю, ведро сомнений в душу влил. Столько знает обо всех. Кто же предатель? А друг Коба тут при чём?! Голова у Камо разламывалась от мыслей, которые молнией проносились в сознании. «Надо ещё раз всё обдумать», – решил для себя Тер-Петросян. Глава 11 Оружие Я смотрел на стопку папок, в которых содержались документы по операции «Одиссей», и думал, как же не хочется всем этим заниматься, но надо. Десять дней я дал себе, чтобы прийти в минимальную рабочую форму, хотя бы для сидячей и бумажной деятельности. Разговор с Камо закончился очередным обмороком, после которого я десять дней не делал ничего, наслаждаясь семейной жизнью. Николай тоже меня не дёргал, давая время на восстановление. Сегодня с утра решил немного поработать. Ознакомиться с контурами операции и имеющейся информацией. Тер-Петросян, кстати, предложение принял и «сбежал». Посмотрим, что он окончательно решит. Баку и Тифлис жандармы и полиция обложили плотно. Тяжело вздохнув, я взял первую папку. Историческую, так сказать. Нет ничего нового под луной. Вот и идея закупки революционерами оружия и его переправки в нужное место морем отнюдь не новая.