«Так ли?» – подумал Кабал. Он вспомнил о контроле экспорта между Миркарвией и ее союзниками в Катамении. Он сомневался, что причиной посадки в Сенце является «приятная остановка на вечер». Скорее уж, местные власти намеревались провести тщательный обыск на предмет любой военной помощи, которую могли провозить через их территорию. До этого ему дела не было, но вот если он окажется в руках секретной полиции Катамении, та, к гадалке не ходи, тут же переправит его обратно своим дружкам из Кренца… А в Сенце он мог затеряться, тайком пересечь нейтральную границу и, образно говоря, вернуться домой к чаю. Отлично. Наконец-то появился хоть какой-то просвет. Кабал поблагодарил женщину вежливо, но холодно, и двинулся было дальше, но, сделав шаг, замер и спросил: – Могу ли я подняться на борт «Гортензии»? Зал отправлений меня утомляет, я бы предпочел расположиться в своей каюте. Она посмотрела на часы, сверилась с табло отправлений и мило кивнула. Кабал, забывшись, едва не улыбнулся в ответ, но в последний момент успел принять насупившееся выражение, отражавшее его чрезвычайную важность, резко кивнул и направился к взлетной полосе. Чем дальше он окажется от собравшихся здесь полицейских, тем счастливее будет. Лейтенант Хассо заменил Карштеца и уже демонстрировал ту же харизму, что и его предшественник. – Так этот парень, Кабал, вас побил? А теперь он на свободе? Верно? – Он меня не побил, – проскрежетал Марша?л угрожающим тоном, которого Хассо в своей беззаботности не распознал. Граф Марша?л растирал запястья, возвращая им чувствительность. Кусок сонетки, которым они были связаны, теперь валялся на полу. – Вы ведь лучший фехтовальщик во всей Миркарвии, не так ли? – уточнил Хассо, желая прояснить ситуацию. – Да забудьте вы уже о фехтовании. Кабал смухлевал. – А-а-а-а. Марша?л бросил на него исполненный ярости взгляд. – Что значит это ваше «А-а-а-а»? – Ну, вы знаете, – Хассо пожал плечами. Но было ясно, что граф не знает. – «А-а-а-а». Как «Ого!». Думаю, так. – «Ого»? – Полагаю, да. – Полагайте. – Марша?л решил, что сейчас найдутся дела, куда более важные, чем убийство нового адъютанта. – Есть новости о Кабале? – Вы о том парне, что побил вас? – Хассо наконец заметил, как на него смотрит граф, и поспешно добавил: – Или лучше сказать, который не побил вас? – Он заговорщицки подмигнул. – А-а-а-а. Ого! – Так есть или нет? – снова спросил граф. – Нет. Никто его не видел. Как только он одолел… как только он закончил здесь, он испарился. Он вроде как маг, да? Крибли-крабли, волшебные палочки и так далее и тому подобное. И еще кролики. Верно? – Идиот! Он – некромант, а не детский фокусник. Он способен раствориться в воздухе не больше, чем ты. Хотя мне жаль, что ты не можешь. Все порты под наблюдением? Границы? Перевалы в горах? – Идет восстание, старина. Наши ребята крайне заняты тем, что пытаются сокрушить пролетариат. Но страшиться нечего – мы отправили приказания. Он где-нибудь да объявится. – Командировка или отдых? – спросил человек на таможне. – Отдых, – ответил Кабал. – Ибо я отдыхаю душой, когда передаю документы государственной важности коллегам из Катамении. Офицер тупо уставился на него, и Кабал решил, что едва ли найдет в таможеннике равного по интеллекту. – Шутка, всего лишь шутка. Я еду по делам правительства. – Да? И какого рода дела? – Сельскохозяйственная политика. Не имею права разглашать. – Очень своевременно, замечу я, сэр, с вашего позволения. – Офицер в четвертый раз перебрал украденные документы. Кабал не беспокоился: он явно их не читал. – Вокруг творятся беспорядки. А вы по счастливой случайности покидаете страну. Ну очень благоприятное совпадение. – Да, – вежливо ответил Кабал. Офицер, конечно же, намекал на то, что только трус покидает родную страну в столь трудный час, и он с радостью подыграл. Все, что угодно, лишь бы позлить служащего. – И не говорите. Да еще и на борту «Принцессы Гортензии», столь прекрасного нового судна. Ну не везунчик ли я? – Еще какой. Вам просто невероятно повезло. – Офицер, похоже, полагал, что получит приз за эту словесную игру, если поддержит ее как можно дольше. – Подметили как нельзя точно. Итак, вы закончили с моей ручной кладью? Офицер пошевелил усами и заглянул в саквояж Кабала. – Что это? – спросил он, обнаружив чехол с хирургическими инструментами. Кабал развязал узел и раскатал чехол. Выкидной нож в одном из кармашков смотрелся так, словно ему там было самое место. – Хирургические инструменты. Временами мне приходится обследовать больных животных. – Так вы ветеринар? – таможенник вдруг проявил интерес. – В некотором… – А попугаев вы лечите? – Не по собственной инициативе. – Что означают чешуйки и выпадающие перья? Кабал задумался: – Это что – какая-то загадка? – Огромные чешуйки, как… как… перхоть. – Вы меня проверяете? – Нет, что вы. – Офицер замотал головой. – У Лиз чесотка. – А Лиз – ваша попугаиха? – Мне казалось, я упомянул об этом. По крайней мере, дал понять. – Разумеется. Но у меня лицензия только на препарирование коров и овец, – соврал Кабал, проявляя особую изобретательность, что казалось излишним и даже несправедливым, учитывая через что ему пришлось пройти. – Боюсь, мне ничего неизвестно о. – он попытался выглядеть специалистом, – об экзотических животных. Таможенник посмотрел на него с неодобрением. – Что ж, очень жаль. Благодарю вас, герр Майсснер. Простите, что побеспокоил. – Ничего страшного. Мы все трудимся на благо государства, как умеем, верно? – Конечно. На благо государства. Приятной вам поездки, сэр. – Благодарю. На пути из здания таможни он все думал, что регистрация багажа могла пройти более успешно. Затем он увидел «Принцессу Гортензию» и тут же забыл о таможеннике. Однако таможенник не забыл о нем. Лейтенант Хассо промаршировал к Марша?лу и долго отдавал честь. – Его засекли, сэр! Пассажир вызвал подозрения у офицера таможни в порту, и он решил проверить список разыскиваемых. – Значит, пытается бежать из страны? – С людьми вроде Хассо приходилось озвучивать очевидное, чтобы избежать долгих объяснений впоследствии. – Теперь он не уйдет. Пусть личная гвардия будет готова через пять минут, ясно? Не подозревая, какая суматоха творилась в это время во дворце, Кабал молча любовался «Принцессой Гортензией». Судно стояло в стыковочной станции – клетке из вертикальных опор и перекладин, которые поддерживали вес его корпуса. Несмотря на впечатление, которое аэрокорабли, вроде «Гортензии», производили в полете, они вовсе не были легкими дирижаблями. Их вес обнуляли гироскопические левитаторы Лайтуайта, и передвигались они в магнитном поле Земли с помощью специальных направляющих. Левитаторы были спрятаны в верхней части корпуса, а направляющие – четыре массивные, обтекаемые гондолы двадцати футов в длину и десяти в ширину – крепились на некотором расстоянии к пилонам, тянувшимся вдоль правого и левого бортов. Они обеспечивали тягу и руление, но в дополнение к ним в хвостовой части имелись еще четыре огромных руля направления: два внизу, а еще два, с символикой «Миркаэро» и крестом Императорского Ордера, – вверху. По бокам шли прямоугольные окошки кают, а сзади протянулись панорамные окна салона. Нос корабля практически полностью был отделан стеклянными панелями, сквозь которые просматривались мостик, командные пункты, механизмы управления и алюминиевая сетка пола. В обе стороны от мостика отходили крытые галереи, ведущие в стеклянные сферы, где несли вахту члены экипажа. Эти переходы со сферами на концах напомнили Кабалу рога улитки. Он догадался, что они выполняли функции, аналогичные открытым площадкам на океанских судах, и позволяли следить за станцией во время стыковки. Он видел, как члены экипажа передвигаются по сфере и посматривают на взлетную полосу. Кабал едва заметно кивнул, выражая одобрение, – он очень уважал качественную инженерную работу за чистоту мысли, а «Принцесса Гортензия» являла собой прекрасный образчик. Пассажиры поднимались на борт с балкона, который тянулся от зала ожидания; Кабал запоздало осознал, что вышел не с той стороны. Не желая возвращаться обратно, он двинулся в сторону витой железной лестницы, являвшейся частью стыковочной станции, – судя по всему, это был вход для экипажа. Решив не утруждать себя соблюдением формальностей, он поднял саквояж и зашагал вверх по лестнице. Каблуки громко стучали по металлу, пока он поднимался, последние лучи умирающего дня падали на литые перила и ступени, отбрасывая тени. Двадцать, тридцать, сорок футов над землей. Кабал замер в тени от брюха судна, и оглянулся на здание порта. Кажется, за таможней он увидел солдат, но тут балка перекрыла обзор, и он фыркнул – теперь уже поздно включать параноика. Он сделал все, что мог. Теперь оставалось лишь надеяться, что этого достаточно. Хассо поднялся на стременах. – Где тот парень, что вызвал тайную полицию? – пророкотал он, а затем добавил между делом: – Вот они мы. Марша?л тем временем спешился и, проходя мимо Хассо, спросил: – Лейтенант, вам известно о такой вещи как скрытность? Но и Хассо, и его лошадь определенно не имели ни малейшего понятия, о чем говорил граф. Сотрудник таможни с топорным лицом – выглядел он так, будто мог и сам работать в тайной полиции, но ему отказали, чтобы не портил внешний облик, – направился прямиком к Марша?лу, мгновенно сообразив, кто здесь мартышка, а кто шарманщик.