«Прочисти ей муладхару, о пятиногий! Пусть вспомнит все!» Вряд ли русские сатрапы той эпохи знали слово «муладхара» (так называется чакра в основании позвоночника) – они ведь не йоги. Вряд ли немецкие дипломаты тех лет здоровались, говоря «Адольф Акбар!» – это приветствие, действительно распространенное в вилаяте «Гросс Дойчланд» (бывшая северо-западная Польша), появится еще не скоро. На фоне кропотливого воспроизведения костюмов и технологий подобные небрежности особенно раздражают. То же относится и к факелам, коптящим в подземельях Лубянки. Но Голливуд есть Голливуд. Св. Ангела в результате и правда вспоминает все. Только не про золото Рейха, как надеялся ее мучитель, а про хрустальный шар, подкинутый фюреру русскими агентами… Дальнейшая интрига фильма – дойдет ли важнейшая информация о подлинных виновниках Холокоста до свободных СМИ. Единственная обязательная для классического зорро-муви тема, которую к этому моменту еще не отыграли в «Блонди» – это так называемый «зоофетиш», то есть секс с чучелом. Было интересно, как авторы решат проблему – и это вышло у них неплохо и вполне органично. Некое тайное общество наподобие масонского, оказывается, сохранило обгоревшую шкуру Блонди – и сделало из нее то самое собачье чучело. Оно используется для симпатическо-церемониальной магии, позволяющей влиять на рассудок бундесканцлерин при принятии важнейших решений. Для этого в тайном обществе есть специальный ритуал: одетый в пурпурную рясу адепт подходит к чучелу сзади, соединяется с ним и, повторяя заклинания, поворачивает собачью морду в нужный сектор начертанной на полу дуги с каббалистическими знаками. Поворот в европейской политике следует незамедлительно. О колдовстве, понятно, узнают спецслужбы. На этом и основан головокружительно развивающийся сюжет второй части – сцена с чучелом без конца повторяется с разными участниками на фоне великолепно поставленных драк. Как и во всех уважающих себя киноэпосах, Малая Битва, бушующая в тайном мистическом центре событий, находит немедленное отражение в Большой Битве, где сражаются широкие народные массы. В ритуальном зале ложи идут яростные столкновения как минимум пяти разных спецслужб, к чучелу Блонди протискивается то ЦРУ, то Моссад, то турецкая охранка, и каждый раз Европу трясет. А драка за чучело идет опять, и для пущего декаданса по залу с заливистым лаем носится целая свора русских европейцев, готовых обслужить зрителя и особенно зрительницу по первому кивку… Я не люблю открытых финалов, но это самая впечатляющая часть фильма, и по-настоящему жуткая: режиссер, по собственному признанию, вдохновлялся старым голливудским шедевром «Sleepy Hollow». Я не поленилась его посмотреть. Действительно, практически тот же сюжет: колдунья управляет безголовым гессенским кавалеристом с помощью его черепа… Но в «Sleepy Hollow» нашелся один кадр, который меня по-настоящему ужаснул. Гессенский кавалерист, вернув себе череп, приставляет его к шее, череп за минуту покрывается плотью – и кавалерист, схватив мучавшую его столько лет колдунью, сажает ее к себе на седло… Кажется, он должен разорвать ее на части – но он поступает еще страшнее: глядя ей в очи безумными выкаченными глазами, он целует ее взасос, целует с такой демонической страстью, что изо рта колдуньи начинает течь кровь – а потом уносит в ад. Я пересмотрела эту сцену раз десять. Не знаю почему – но мне стало казаться, что это мрачное предзнаменование лично мне, словно бы первый отголосок чего-то чудовищного, затаившегося в моем будущем. Впрочем, задача любого ужастика именно в том, чтобы наполнить зрителя подобными чувствами; если ему начинает мерещиться чертовщина, значит, фильм удался. Только вспомнив это, я пришла наконец в себя. Вещества, да. Но я отвлеклась. Драки вокруг чучела – это очень увлекательно, но, вставив в фильм Св. Ангелу, авторы болванки допустили ошибку, за которую бедняга Менахем (стопроцентно не имевший к этому никакого отношения – он мелочами не занимался) заплатил жизнью. Как оказалось, собака была зарыта именно здесь. Историческую Ангелу Меркель канонизировали почти все европейские катакомбные христиане за ее милосердие и кроткий нрав – и за то, конечно, что именно через нее им вновь открылась ведущая к Христу древняя дорога. Но, поскольку это христианская святая, плюнуть в нее разок-другой казалось авторам фильма вполне безопасным и даже пикантным. Вот только они не учли, что Святой Ангеле Блаженной поклоняются не одни катакомбные христиане. Ее чтят также и воины Халифата, которым она известна под именем Уммеркель-ханум (по смыслу нечто вроде «почтенная матушка Меркель»). А у Халифата несколько другой подход к весельчакам. Самое же смешное – или грустное – в том, что не только старик Менахем, но и сами авторы болванки наверняка ничего не имели против Св. Ангелы и ее почитателей. Что им Гекуба (которая, кстати сказать, по легенде тоже превратилась в собаку). Просто алгоритм прикинул, что так удобнее всего объединить в одном сюжете зоофетиш и Большого Черного Пса, одинаково востребованных рынком. А потом Большой Черный Пес увидел с экрана несчастных легкомысленных дурачков – и раскрыл на них свою бледную пасть. lèse majesté В записи от прошлого месяца я иронизировала насчет несчастных легкомысленных дурачков. Ох, зря. Но по порядку. После смерти Менахема канал, через который я продала две подготовленные Порфирием болванки, накрылся. Этого следовало ожидать. Но это было еще далеко не все. Контора Менахема оказалась под следствием, его серверы были изъяты, и полные списки его контрагентов и поставщиков, а также бухгалтерия (старый козел почему-то держал все это в незашифрованном виде) попали в лапы к федеральным дознавателям. Они искали тех, кто сделал для Менахема болванку «Блонди». Но в результате вычислили всех, кто на Менахема работал – с локациями от России до Парагвая. А потом поделились этими данными со всеми заинтересованными национальными агентствами. И скоро я увидела бледную пасть сама. Очень-очень близко. Проблема оказалась совершенно для меня неожиданной. Я, если честно, даже подумать не могла, что такое возможно. А думать было надо. В Российской Империи уже четверть века действует закон «Об Императорской Фамилии». Это, по сути, lèse-majesté древнеримских времен – закон об оскорблении величества, распространяющийся на всю Высочайшую Семью. Его принимали как одну из множества связанных с монархией ритуальных скреп, и рассчитан на реальное применение он, конечно, не был. Просто потому, что у Государя никаких родственников нет. Для тех, кто не в курсе российских дел, придется объяснить, кто у нас Государь. Когда в конце тридцатых восстанавливали монархию, никто даже не рассматривал традиционных претендентов на престол, все еще живущих где-то в Европе, всерьез. Это была эпоха дизайнерских деток, наука казалась всесильной, и российские генетики были уверены, что сумеют создать идеального в генетическом отношении монарха. Поставленная перед ними задача была непроста. Человеческий зародыш проходит в своем развитии разные фазы всеобщей эволюции; вот так же и монарх, по мысли создателей, должен был воплощать в себе все противоречивые, взаимоисключающие, но равно славные ступени отечественной истории. Для обеспечения символической преемственности эпох следовало соединить в конечном продукте лучшие гены старого российского дворянства с наследственным материалом самой нажористой советской номенклатуры. Кроме того, букет DNA должен был связать будущего самодержца с наиболее выпуклым и ярким в российском культурном наследии – тоже, в идеале, из разных исторических периодов. После бурных событий двадцатых и тридцатых выбирать было особенно не из чего – живых носителей подходящей DNA практически не осталось. Точный состав генома никогда не предавался официальной огласке – это гостайна. Но, по анонимно слитой в сеть информации, главным источником генетического материала (тридцать восемь процентов) стали волосы из левого уса кинематографического титана Никиты Михалкова, сохранившиеся в качестве вещественного доказательства в архиве Министерства госбезопасности. Остальные проценты были заполнены тщательно подобранными сегментами генома европейских, китайских и абиссинских династий, а также элементами кода Четырех Великих Матерей, сделавшими будущего императора галахическим евреем (понятно, по новой DNA-Галахе – с нее все и рисовали). Это было предпринято для улучшения шансов на династические браки и наследование, и вообще для повышения международной легитимности. Кроме того – хоть у нас про это не вспоминают – технически наш император еще и негр: не черный, конечно, а квадрупл-милк-кофе, так что наметанный американский глаз сразу заценивает diversity, а небрежный русский не замечает ничего. Мудрый подход – ни в антисемитизме, ни в белом шовинизме правящий дом пока не обвиняли. Получившийся государь вышел приятным на вид кучерявым толстяком, характер имел добрый и мягкий, вот только любил стрелять из нагана ворон и кошек. Закон «Об Императорской Фамилии» и принимали в основном для того, чтобы пресса держалась подальше от подобных жареных фактов (ну или слухов). Иной необходимости не было – родственники у императора отсутствовали. Было только двенадцать клонов, выращенных и воспитанных вместе в специальном классе Пажеского корпуса. Обсуждение этого обстоятельства, а также сплетни про образ жизни теневых Государей не приветствовались. Но, когда самолет Аркадия Первого сбили дроны Халифата и трон занял совершенно неотличимый Аркадий Второй, о существовании дублеров узнали, конечно, все. Генетическое дублирование Высочайших Особ было признано мудрой государственной политикой. Аркадий Второй женился на балерине, Аркадий Третий умер от гемофилии, Аркадий Четвертый отрекся в пользу Аркадия Пятого, а допившегося до цирроза Аркадия Пятого уже в зрелом возрасте сменил нынешний государь, Аркадий Шестой. И у всех были одни и те же привычки, как могли убедиться вороны и кошки в окрестностях Малого дворца на Рублевке. При этом даже сейчас на запасном пути у нас стоит аж целых шесть пожилых бронепоездов, так что никакой террор нам по большому счету не страшен. Я искренне считаю, что монархия – весьма полезный институт, особенно в наше смутное время. Ведь чем отличается монархия от так называемой «представительной демократии»? Тем, что в худшем случае монархию на время возглавит один – только один – дурной человек. А в так называемой «представительной демократии» наверху всегда будет кишеть сотня омерзительных червей-сенаторов, у каждого из которых – своя гнусная повестка и штат на все готовых информационных говночерпиев. Как говорили раньше, монарх может оказаться хорошим парнем чисто случайно. Политик – ни за что. Поэтому, когда я получила информацию о возбуждении против меня дела по закону «Об Императорской Фамилии», я решила, что это плохая шутка. Оскорбление величества? Да я махровейшая монархистка! Но оказалось, что все ох как серьезно. А устроил мне эту адскую западню… Порфирий. Да. Я знала, что это не было случайностью. Вернее, это могло бы оказаться случайностью, учини такое человек – но не литературный симулятор с трансгендерно-полицейским прошлым, отлично знающий, какие последствия имеет каждое использованное им слово. Я не заметила надвигающейся беды, это да. Но человеческие возможности подобная прозорливость превышает точно. Автором фильма «Résistance» был заявлен некий Антуан Кончаловски – якобы пророщенный пренатальными дизайнерами «из ногтя гипсового режиссера». Такая информация содержалась и в рецензии Порфирия, и в сопроводительных материалах, и даже в титрах. Я была уверена, что алгоритм гипсового кластера просто подобрал убедительно и увесисто звучащее имя – так, чтобы этого режиссера никто не вздумал искать. Мало ли их, проросших в Намибии. Но выяснилось, что реальный Кончаловский был близким родственником Никиты Михалкова – настолько близким, что по генетическим нормам на него распространялось действие закона «Об Императорской Фамилии». Использование его генетического материала оказалось делом государственной важности. Информация о том, что где-то в Намибии живет и, возможно, страдает близкий родственник Государя, была подхвачена сначала «Колоколом России», потом ее повторил с думской трибуны депутат Пучкович (тот самый лысый придурок, который на слушаниях по Крыму разбил о трибуну бутылку «Абрау»), и пошлопоехало. Для расследования была назначена Государственная Комиссия. Это, конечно, не так ужасно, как звучит – всего-то пару депутатов поставили отслеживать новости по теме. Можно пережить. Все бы постепенно обошлось и забылось – сколько их уже было, таких комиссий. Но в этот самый момент в Министерстве Госбезопасности приземлилось письмо счастья от американских федералов. Где было прямо сказано, что автор информации об Антуане Кончаловски и одновременно юридический собственник исходных материалов к «Résistance» – это я. В письме было указано мое настоящее имя: Мара Гнедых. Понять все это угловатыми депутатскими извилинами можно было либо в том смысле, что я подло клевещу на Фамилию в корыстных целях, либо так, что я главарь международной банды, содержащей где-то в намибийских шахтах ближайшего родственника Государя. Если же я просто придумала все это с целью развлечения, закон обещал быть со мной особенно суров – для таких случаев его и принимали. Случайностей не предусматривалось. Спасибо, Менахем – и упокой Господи твою душу где-нибудь в магмах. У меня есть, конечно, прикрытие в МГБ – без этого в нашем бизнесе никак. Но в этот раз был поднят такой кипеш, что помочь мне не могли. Сумели только предупредить, что скоро за мной прилетят дроны с мигалками. В таком бизнесе, как мой, человек всегда должен быть готов к внезапному отбытию из дома на длительный срок. У него должны быть навыки по перемене внешности. Кроме того, очень рекомендуется иметь на примете кроличью нору, куда можно надолго упасть – даже если она не ведет в Страну Чудес. И еще, конечно, надо представлять себе методы, используемые агентствами для поиска беглецов. Самое главное – не брать с собой ни один из девайсов, зарегистрированных на вас. А поскольку жить вне сети в наше время трудно, надо иметь готовый комплект устройств и аккаунтов, открытых на другое имя. Нужно также иметь левый юничип с прикрепленным к нему счетом – словом, целую запасную личность, ждущую своего часа. Все это надо делать заранее, потому что после шухера времени уже не будет. У меня такая запасная личность, конечно, была. Ее звали Габриэла Черубинина (сведущий в искусстве человек, возможно, поймет, откуда это имя, менты и их алгоритмы – вряд ли). Из проклятого прошлого я могла взять с собой только свой айфак-10 и накопитель с гипсовым кластером. Это все, что у меня оставалось. Вырастить еще один подобный кластер с моими знаниями было нереально, а друзей… друзей уж было не вернуть. Но с айфаком не было связано практически никакого риска. Я могла даже подключаться к сети – у меня стояла надежная утилита, менявшая серийный номер и все прочие электронные отпечатки устройства при выходе в сеть. Я не запускала ее дома, приберегая именно для такого случая (если бы мне пришло в голову активировать ее при работе с кластером, возможно, никакого «такого случая» в моей жизни не возникло бы вообще – но задним умом крепки все). Еще у меня был, конечно, целый букет анонимайзеров и все необходимое, чтобы Габриэлу не засекли по похожим на Мару паттернам сетевого поведения. Это азы. Мне следовало сменить внешность. Многих женщин-преступниц ловят именно по той причине, что у них уходит слишком много времени на выбор альтернативной косметики и одежды, но у меня было подготовлено и это. Я достала из шкафа черную спортивную сумку, раскрыла ее – и за пять минут стала длинноволосой блондинкой в сиреневом летнем платье до икр. Три минуты из пяти ушли на то, чтобы поджелтить брови. У меня был зарегистрированный на Г. Черубинину трехколесный кабриолет, ждавший на подземной стоянке в двух кварталах от дома. Я собрала вещи в сумку, положила в другую накопитель, в третью – айфак с огментами, и можно было идти. Но прежде, конечно, надо было отключить систему видеонаблюдения в нашем жилом комплексе. Этот хак тоже был давно отлажен и ждал своего часа. Я оформила его в виде небольшой программы на телефоне, которая запускалась одним тычком пальца. Еще тридцать секунд. После этого я вышла из дома и, сгибаясь под тяжестью трех сумок, честно прошла по улице два квартала до стоянки. Мне вызвался помочь какой-то юноша с изнуренным лицом, но я сказала, что не подаю. Не люблю свинюков. Через час я уже летела прочь из Москвы по Дмитровской дороге на своей электрической трехколеске – и мне казалось, что я, как булгаковская Маргарита, несусь низко-низко над землей на помеле.