* * * СЕРИЯ «ИРЛАНДСКИЕ КОРОЛИ» 1 ИРЛАНДСКИЙ СПАСИТЕЛЬ (АНАСТАСИЯ&ЛИАМ) 2 ИРЛАНДСКОЕ ОБЕЩАНИЕ (АНАСТАСИЯ&ЛИАМ) 3 ИРЛАНДСКИЙ ОБЕТ (АНАСТАСИЯ&ЛИАМ) 4 ИРЛАНДСКИЙ ПРЕДАТЕЛЬ (СИРША&КОННОР) 5 ИРЛАНДСКАЯ ПРИНЦЕССА (СИРША&КОННОР) 6 ИРЛАНДСКИЙ ТРОН (СИРША&КОННОР) Информация Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация без ссылки на группу переводчика строго запрещена. Любое коммерческое использование материала, кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks — t.me/themeofbooks Переводчик_Sinelnikova 1 СИРША Это не я. Я не узнаю девушку в зеркале гостиничного номера несмотря на то, что у нее мои черты лица, темно-рыжеватые волосы, мои зеленые глаза и моя фигура. В этой новой одежде, купленной только на сегодняшний вечер, я чувствую себя незнакомым человеком в незнакомом месте. Мое сердце замирает в груди, когда я с тревогой провожу пальцами по своим прямым, как кость, волосам, из которых выбились все обычные волны. В ногах кровати рядом со мной лежит открытая папка с документами и фотографиями, вывалившимися из нее, как будто я какой-то агент или один из новых наемных убийц Виктора Андреева, проходящий подготовку на задании, а не дочь ирландского короля, самое близкое к королевской особе существо, какое только может быть на американской земле. Я смотрю на нее, чувствуя, как мое сердце немного учащается, когда я снова замечаю фотографии…фотографии мужчины, которого я также едва узнаю. Когда я знала его, он был лощеным, гладким и элегантным, всегда с чисто выбритым лицом и тщательно зачесанными назад темно-рыжевато-каштановыми волосами, всегда в костюме или застегнутых на все пуговицы рубашках. Если эти руки когда-нибудь и были видны, то они были гладкими и голыми, без единого пятнышка видимых чернил в поле зрения. Человек на фотографиях — кто-то другой. Более мускулистый, чем раньше, щетина на тех местах, где раньше были гладкие щеки, шрам, пересекающий одну сторону лица от уголка глаза до подбородка то, что могло бы заставить другого мужчину выглядеть менее привлекательным, но только его делает еще более привлекательным и более опасным, своего рода плутоватая сексуальность. Я раскладываю фотографии по одеялу, разглядывая каждую из них, пытаясь успокоить сердцебиение, но видеть его лицо на каждой совсем не помогает делу. На некоторых он одет в футболку и джинсы, татуировки покрывают каждый дюйм его обнаженных рук и ползут вверх по горлу. На других он одет в поношенную кожаную куртку, иногда он в шапке, вероятно в холодную погоду, в других случаях с теми густыми каштановыми волосами, которые я так хорошо помню, распущенными и растрепанными вокруг его лица. Коннор Макгрегор. Мужчина, за которого я когда-то должна была выйти замуж, и которого сегодня вечером я должна притвориться, что соблазняю. Концепция, которая мне совершенно незнакома. Я провела всю свою жизнь, оберегая свою девственность, то, что было вбито в меня с юных лет и составляло большую часть моей ценности для моей семьи. От меня не ожидают, что я откажусь от этого сегодня вечером, но я должна соблазнить этого мужчину, заставив его думать, что он придет в мой гостиничный номер, чтобы трахнуть меня. Не то чтобы я никогда раньше не думала о том, чтобы переспать с Коннором Макгрегором. Когда-то давно было решено, что он станет моим мужем, но я всегда представляла себе брак как нечто холодное, транзакционное. Договорная пара, которая присоединится к нашим семьям и произведет на свет наследника. Тогда я мало думала об удовольствии или страсти. Но этот мужчина, даже на неподвижных снимках излучает сексуальную привлекательность. Этот мужчина не похож на того, кто тратит пятнадцать минут на то, чтобы вонзаться в женщину в миссионерской позе, а потом переворачивается на другой бок и засыпает. Этот мужчина выглядит так, словно готов прижать женщину к стене. Перекинуть ее через плечо и отнести в спальню, хочет она того или нет, он будет требовать от нее грязных вещей, вещей, которые я даже не уверена, что способна вообразить, с моим узким представлением о сексе и полной неопытностью. Коннор никогда по-настоящему не возбуждал меня, не так, как Лиам, но, глядя на фотографии, я чувствую пульсацию между ног, неудовлетворенную боль, во рту пересыхает, а пульс учащается. Я чувствую свое возбуждение, увлажняющее кружевные трусики, которые на мне под ненормально обтягивающими джинсами. Иисус, Мария и Иосиф, Сирша. Если ты не будешь осторожна, именно он тебя и соблазнит. Я хватаю фотографии, складываю их в стопку и быстро переворачиваю. Единственный способ, которым это сработает, это если я сохраню контроль над ситуацией. Я не могу этого сделать, если у меня текут слюнки из-за мужчины, которого я не видела много лет, который даже не знает, что я иду за ним. Документы в папке, все добытые людьми, которых мой отец отправил на поиски информации о Конноре за последние месяцы, содержат несколько очень важных фрагментов информации. Во-первых, Коннор сейчас руководит своей собственной бандой в Лондоне, банда среднего уровня, занимающаяся такими вещами, как наркотики для вечеринок, отмывание денег и передача оружия между ними и Ирландией. Он не порвал всех ирландских связей, это совершенно очевидно, но он скрывается под другим именем, фальшивой личностью. Уильям Дэвис. Раздается стук в дверь. — Войдите, — зову я, мое сердце учащенно бьется в груди, когда я закрываю папку и поворачиваюсь к открывающейся двери. Это мой отец, как я и предполагала, Грэм О'Салливан, правая рука ирландского короля, каким О'Салливаны были на протяжении многих поколений. Высокий, бородатый, красивый, тот, на кого я похожа больше, чем на свою мать, властный человек, который привил мне силу, которая хорошо служила мне все эти годы, даже если из-за этого мы иногда сталкиваемся лбами. Хотя я всегда знала, что мое дело — служить семье, выйдя замуж за подходящего мужчину, мой отец учил меня, что это не значит, что я должна быть слабой или подчиняющейся. Ирландская роза — это не увядающий цветок. — Выглядишь идеально. — Отец оглядывает меня с ног до головы. — Он не сможет перед тобой устоять. — Я чувствую себя не в своей тарелке. — Я снова смотрю в зеркало. Это не значит, что я всю свою жизнь носила вечерние платья и драгоценности, в конце концов, я училась в колледже. Я ношу обычную одежду. Но это… черные джинсы в обтяжку, подчеркивающие каждый мой изгиб, сделанные с помощью какого-то волшебства, из-за которого моя упругая от пилатеса задница выглядит больше, чем она есть на самом деле. Топ, который на мне, темно-зеленый, без рукавов, с драпированным вырезом, достаточно низким, чтобы я не могла надеть бюстгальтер. Это подчеркивает выпуклость моей полной груди, и да поможет мне бог, если я слишком быстро повернусь в ту или иную сторону, кто-нибудь может увидеть всю грудь целиком, соски и все остальное. В чем, я полагаю, и заключается смысл. Все остальное кажется таким же неуместным. Огромные серебряные серьги-кольца, кроссовки Doc Martens в байкерском стиле с заправленными джинсами и черная кожаная куртка из маслянисто-мягкой кожи, защищающая от холодного лондонского дождя, который, кажется, не прекращается здесь даже летом. Куртка мне действительно нравится, я могла бы оставить ее себе, но все остальное, включая темный макияж глаз и накладные ресницы, настолько противоречит моему обычному стилю, что кажется, будто я ношу другую кожу. В последний раз, когда я надевала зеленое на встречу с мужчиной, за которого должна была выйти замуж, я была в шелках и бриллиантах, при свечах, одетая по-королевски, чтобы священник благословил мою помолвку с ирландским королем. Сегодня вечером я одета так, чтобы соблазнять. — Хорошо, — говорит мой отец. — Мы не хотим, чтобы ты была похожа на себя, Сирша. Чем меньше вероятность, что он узнает тебя, пока ты не приведешь его сюда, в комнату, тем лучше. В конце концов, он знал тебя задолго до этого, и. хотя ты, безусловно, изменилась за годы, прошедшие с тех пор, как он ушел, он, возможно, тебя помнит. Чем меньше ты будешь похожа на ту девушку, на которой он должен был жениться, тем лучше. — Он, наверное, меня не помнит. — Я поджимаю губы, хмурясь от вспомнившегося раздражения. Несмотря на то, что я всегда должна была выйти замуж за сына Макгрегора, ни один из них никогда особо меня не замечал. Коннор был слишком занят осознанием своего места в качестве наследника Макгрегора, а Лиам… ну, Лиам был слишком занят тем, чтобы быть самим собой, безрассудным, игривым, забавным младшим братом. У последнего не было никаких обязанностей, и никто за ним не следил. Кроме меня. — Он был бы дураком, если бы не делал этого, — хрипло говорит мой отец. — Но ради нас самих и ради плана давай надеяться, что ты права. А теперь пойдем, девочка, отведем тебя вниз. Он смотрит на меня, его взгляд становится жестче. — Это важный вечер, Сирша, для всех нас. Все зависит от того, затащишь ли ты Коннора сюда, в эту комнату, чтобы мы с ним могли поговорить. Он тянется к моей левой руке, большим пальцем потирая то место, где раньше было кольцо. — Лиам бросил тебя с позором, — напоминает он мне, как будто я нуждалась в напоминании, — с разорванной помолвкой. Это твой последний шанс сделать то, для чего ты была рождена, девочка. Если ты не добьешься успеха, кто знает, какой мужчина возьмет тебя. Если Лиам сохранит свое место, вполне вероятно, что я не сохраню свое. Семья О'Салливанов падет, и я буду вынужден выдать тебя замуж за того, кто сможет предложить нам союз и смягчить этот удар. Я непоколебимо встречаю его взгляд. — Не волнуйся, — говорю я ему спокойно, спокойнее, чем чувствую внутри. — Я знаю, что это значит для нас. Я выполню свой долг. — И не позволяй ему вольностей, — добавляет мой отец. — Важно, что он твой первый мужчина в твоей брачной постели. Не позволяйте ему брать бесплатно то, что он должен взять. Соблазняй, но не сдавайся. Я чувствую, как румянец заливает мои щеки. — Я понимаю, — говорю я ему сквозь стиснутые зубы, отводя взгляд. Если есть что-то, чего я больше всего жду от замужества, так это того, что бесконечные разговоры о состоянии моей девственности наконец-то подойдут к концу. Мы спускаемся на лифте вниз, где нас ждут еще четыре женщины, все незнакомые мне женщины, которым мой отец заплатил за то, чтобы они были здесь сегодня вечером и воплотили в жизнь наш план. Все они одеты в обтягивающую, открытую одежду: короткие бандажные платья на заоблачных каблуках, узкие джинсы и топы с глубоким вырезом, большие серьги, гладко зачесанные волосы и густой макияж. Они кажутся мне такими же чужими, как и я сама, и я чувствую волну дискомфорта, когда отхожу от отца и иду присоединиться к ним. — Приятный вечер, не правда ли, милая? — Говорит одна из женщин с сильным акцентом, когда мы усаживаемся в городской автомобиль, который мой отец арендовал для нас во время поездки в Лондон, вместе с водителем. — Неужели? — Я хмурюсь, щурясь от все еще льющего дождя, когда следую за ней в машину. — Дождь не переставал с тех пор, как мы приземлились. — Я вижу, ты новенькая в Лондоне, — говорит одна из других, симпатичная блондинка. — Здесь никогда не прекращается дождь. Просто неважно, холодный это дождь или теплый, понимаешь. — Для меня это холодный дождь. — Я благодарна, по крайней мере, за кожаную куртку, даже если мне придется оставить ее в машине, прежде чем мы отправимся на склад, где, как мне сказали, мы найдем Коннора и его людей. — Но да, это мой первый визит в Лондон. По правде говоря, хотя я бы никому этого не сказала, я впервые выезжаю за пределы Штатов. Я всегда представляла себе эту первую поездку во время моего медового месяца, куда-нибудь в теплое и солнечное место с песком между пальцами ног и фруктовым напитком в руке. Когда я представляла себе наш медовый месяц с Лиамом, он был полон страстного секса на белоснежной гостиничной кровати, в окно врывался соленый воздух, в то время как он учил меня всему, чего я никогда не знала о том, как заниматься любовью. Все обернулось эм… немного по-другому. — И благодаря тебе, мы едем с шиком! — Первая девушка хмыкает, откидываясь на спинку гладкого кожаного сиденья. — Не так я обычно хожу на свои выезды, это точно. — Она смотрит на меня, действуя мне на нервы так уверенно, как может действовать только тот, кто является ветераном в подобных делах. — Ты новичок в этом, да, милая? — Мм. Немного. — Я осторожно подбираю слова. Как только я привлеку внимание Коннора и уведу его со склада, я больше не увижу этих женщин. Это просто мой способ сделать так, чтобы мое прибытие туда выглядело менее заметным, и представить всю историю так, что я просто веду его в свой гостиничный номер для быстрого траха. Я не хочу ничего отдавать. — А тот мужчина в отеле, он был кем? Твой сутенер? Я стискиваю зубы при этих словах, вспышка гнева заливает мои щеки от мысли о том, что кто-то подобным образом оскорбил моего отца. Но я сдерживаю это. Сегодня я не Сирша ирландская принцесса. Завтра, когда все более-менее утрясется, я смогу с комфортом вернуться к той личности, которую я так хорошо знаю, и снова стать самой собой. Но сегодня вечером я должна быть кем-то другим. Тусовщицей. Соблазнительницей. Кем-то, кто слышит подобное предложение и смеется над ним. — Что-то вроде этого. — Я смотрю в окно на проносящиеся мимо дождливые улицы, желая, чтобы разговор поскорее закончился. — Не очень дружелюбно, — слышу я бормотание одной из женщин, но не обращаю на это внимания. Чем ближе мы подъезжаем к месту назначения, тем сильнее колотится мое сердце, я чувствую себя почти больной от нервов и жалею, что не могу убежать обратно в Бостон, и что я не могу повернуть время вспять и заставить все пойти по-другому. Так хотелось бы сделать так, чтобы Лиам никогда не стал одержим своей русской балериной и не разорвал нашу помолвку, вместе со всеми моими мечтами о браке с братом Макгрегора, которого я предпочитала, и о том солнечном, песчаном медовом месяце. Ты можешь это сделать, шепчу я себе в голове. Ты О'Салливан. Ты сильная. Ты храбрая. Ты можешь найти кого-то получше, чем выйти замуж за разочаровывающего мужчину. Ты можешь стать героиней этой долбаной сказки. Той, кто вернет принца домой. Машина сворачивает на несколько дорог, которые приводят нас в менее обеспеченную часть Лондона, более темную и индустриальную, с менее ухоженными улицами и аварийными зданиями. Это совсем не похоже на то место, где я нашла бы того Коннора, которого я помню: холодного, собранного, бесстрастного мужчину, который обычно сидел по левую руку от своего отца, но из того, что я прочитала в досье, которое составил на него мой отец, Коннор неплохо зарекомендовал себя здесь. Это напоминает мне о том, как много всего происходит сегодня вечером. Коннор был достаточно счастлив, чтобы позволить всем думать, что он мертв, исчезнув под чужой личиной, оставив свою семью и все остальное позади и начав здесь новую жизнь. Теперь мой отец хочет насильно воскресить его, и я не могу представить, что он будет рад этому.