Одна из главных трудностей заключалась в отсутствии мотива преступления. Чтобы выяснить, кто убил мэра и его семью, нам надо было знать, у кого были причины это сделать. Но на первых порах расследование ни к чему не привело. Мы опросили жителей города, муниципальных чиновников, родных и друзей мэра и его жены – все напрасно. Гордоны, казалось, жили тихо и мирно. Ни явных врагов, ни долгов, никаких драм, никакого мутного прошлого. Ничего. Самая обычная семья. Лесли Гордон, супруга мэра, работала учительницей в начальной школе Орфеа, ее очень ценили; о самом мэре все отзывались в высшей степени положительно, горожане относились к нему неплохо, и все полагали, что на муниципальных выборах в сентябре, на которых против Гордона выдвигался его заместитель Алан Браун, его выберут на второй срок. Однажды под вечер, когда мы в энный раз перебирали документы, я сказал Джесси: – А если Гордоны не собирались никуда убегать? Может, мы с самого начала просчитались? – Это ты к чему, Дерек? – Гляди, мы уткнулись в тот факт, что Гордон был дома, а не в Большом театре и что у них были сложены чемоданы. – Согласись, довольно странно, что мэр решил не появляться на открытии фестиваля, который сам же и основал, – возразил Джесси. – Может, он просто опаздывал, – сказал я. – И как раз собирался туда отправиться. Начало официальной церемонии в 19.30, у него было время добраться до Большого театра. На машине туда минут десять, не больше. Что до чемоданов, то, возможно, Гордоны собирались в отпуск. У его жены и сына летние каникулы, все логично. Они думали уехать на следующий день с раннего утра и хотели сложить вещи перед тем, как двинуться в Большой театр, они ведь знали, что вернутся поздно. – А как ты объяснишь, что их убили? – поинтересовался Джесси. – Неудачное ограбление, – предположил я. – Кто-то думал, что Гордоны в этот момент уже в Большом театре и можно спокойно попасть в дом. – Вот только пресловутый грабитель, похоже, ничего не взял, кроме их жизней. А чтобы войти, вышиб дверь ногой? Не самый незаметный способ. К тому же никто из муниципальных служащих не упоминал, что мэр собирается в отпуск. Нет, Дерек, тут что-то другое. Тот, кто их застрелил, хотел их убрать. Слишком жестокое убийство, чтобы можно было сомневаться. Джесси достал из дела фото убитого мэра, сделанное в доме, долго его разглядывал, потом спросил: – Тебя ничто не удивляет на этой фотографии, Дерек? – Ты имеешь в виду, кроме того, что мэр плавает в луже крови? – Он не в костюме и без галстука, – сказал Джесси. – Он в домашней одежде. Чтобы мэр отправился открывать фестиваль в таком наряде? Это же чушь. Знаешь, Дерек, что я думаю? Я думаю, что мэр и не собирался на спектакль. На снимках открытого чемодана рядом с Лесли виднелись фотоальбомы и какая-то безделушка. – Взгляни, Дерек, – продолжал Джесси. – Лесли Гордон, когда ее убили, укладывала в чемодан вещи. Кто будет брать в отпуск фотоальбомы? Они собирались бежать. Возможно, от того, кто их убил. От кого-то, кто точно знал, что на театральном фестивале их не будет. Наташа вошла в комнату как раз на последних словах Джесси. – Что, парни, напали на след? – улыбнулась она. – Если бы, – вздохнул я. – Кроме черного фургона с рисунком на заднем стекле, ничего. Да и с ним ничего конкретного. Нас прервал звонок в дверь. – Кто это? – спросил я. – Дарла, – ответила Наташа. – Пришла взглянуть на планы обустройства ресторана. Я собрал все документы и сложил в картонную папку. – Ни слова ей о расследовании, – велел я Наташе, направившейся к двери. – Ладно, Дерек, – равнодушно сказала она. – Это очень серьезно, Нат, – повторил я. – Мы должны соблюдать тайну следствия. Нас тут быть не должно, ты не должна все это видеть. У нас с Джесси могут быть неприятности. – Я ничего не скажу, обещаю, – заверила Наташа. Наташа открыла дверь, и Дарла, войдя в квартиру, сразу заметила папку у меня в руках. – И как движется расследование? – спросила она. – Ничего, – ответил я. – Ну Дерек, неужели это все, что ты можешь мне сказать? – игриво настаивала Дарла. – Тайна следствия, – отрезал я. Ответ, помимо моей воли, прозвучал довольно сухо. Дарла сердито насупилась: – Фу-ты ну-ты, тайна следствия! Наташа-то небось в курсе всего. Джесси Розенберг Понедельник, 30 июня 2014 года 26 дней до открытия фестиваля Я разбудил Анну в половине второго ночи и попросил приехать к нам с Дереком на мебельный склад. Она знала, где он находится, и через двадцать минут была на месте. Мы встретили ее на парковке. Ночь стояла теплая, в небе сияли звезды. Я представил Анне Дерека и сказал: – Это Дерек выяснил, где Стефани вела свое расследо вание. – На мебельном складе? – удивилась она. Мы с Дереком одновременно кивнули и повели Анну вдоль рядов металлических штор к номеру 234-А. Я поднял штору и зажег свет. Перед Анной открылась маленькая, два на три метра, комнатушка, вся заваленная документами, относившимися к убийствам 1994 года. Там были статьи из тогдашних местных газет, в частности, подборка статей из “Орфеа кроникл”. Были увеличенные фотографии каждой жертвы, фото дома мэра, сделанное в день преступления и, судя по всему, вырезанное из какой-то статьи. На переднем плане мы с Дереком и группа полицейских стояли у белой простыни, скрывавшей тело Меган Пейделин. На снимке Стефани написала фломастером: То, что было у нас перед глазами и чего никто не увидел. Из мебели там был только стул и столик, за которым Стефани, по-видимому, провела долгие часы. На этом импровизированном письменном столе – бумага и ручки. А на стене, так чтобы был перед глазами, прилеплен листок с надписью: Найти Кирка Харви – Кто такой Кирк Харви? – вслух спросила Анна. – Когда случились эти убийства, он был шефом полиции Орфеа, – ответил я. – Вел с нами расследование. – И где он теперь? – Не имею понятия. Думаю, давно вышел в отставку. Мы обязательно должны с ним связаться, возможно, он говорил со Стефани. Роясь в куче бумаг на столе, я обнаружил еще кое-что. – Погляди, Анна, – сказал я, протягивая ей квадратный листочек. Это был билет на самолет до Лос-Анджелеса. Стефани написала на нем: Черная ночь > Архивы полиции – Опять эта Черная ночь, – прошептала Анна. – Что это может значить? – Что ее поездка в Лос-Анджелес была связана с расследованием, – предположил я. – И теперь у нас есть полная уверенность в том, что Стефани действительно расследовала убийства девяносто четвертого года. На стене висело фото мэра Брауна по крайней мере двадцатилетней давности. Похоже, кадр из видеозаписи. Браун стоял перед микрофоном с листком в руке, словно произносил речь. Листок также был обведен фломастером. Задний план походил на сцену в Большом театре. – Наверно, это Браун произносит приветственную речь на фестивале в Большом театре в вечер убийства, – сказал Дерек. – Откуда ты знаешь, что это вечер убийства? – спросил я. – Ты что, помнишь, как он был тогда одет? Дерек взял в руки фото из газетной статьи, где тоже был запечатлен Браун: – Костюм вроде тот же самый. На мебельном складе мы просидели всю ночь. Камер там не было, сторож ничего не видел: по его словам, ему нужно было там появляться, если возникнут проблемы, но до сих пор никаких проблем не возникало. Клиенты приходили и уходили, когда хотели, никто за ними не следил и не задавал лишних вопросов.