– Как они восприняли последнее послание? – поинтересовалась инспектор. Для того чтобы существовать в атмосфере такого отчаяния и страха и не поддаться им, надо обладать особым складом характера. Офицер-психолог должен обеспечить семьям пострадавших поддержку, попытаться воодушевить их и обеспечить стабильность в отношениях. При этом он должен избегать эмоциональной вовлеченности и сохранять трезвость ума для того, чтобы замечать все, что может помочь следствию. – После послания пары практически не разговаривали друг с другом. Был какой-то странный разговор о чашке чая, но в целом они больше напоминали две команды бойцов, которых развели по разным углам ринга. – А эта больная? – спросила Ким. – Я знаю, что где-то в файлах о ней упоминается. Сама писала рапорт. То есть я хочу сказать, что это была короткая записка, но, может быть, мне стоило… Ким подняла руку. Она поняла, что не может винить во всем, что было сделано не так в прошлом расследовании, только Хелен. У женщины была своя, достаточно специфическая роль, которая не предусматривала ответственности за проводимое расследование и подготовку документов. – Думаю, я тоже не стала бы упоминать о посещении этой ненормальной, – сказала Ким, давая женщине вздохнуть свободнее. Мало кто из офицеров полиции обратил бы внимание на бормотание сумасшедшей. – А в прошлый раз ее кто-нибудь выслушал? – Да нет. Она ведь не говорила ничего конкретного, но при этом умудрилась довести родителей до белого каления. Постоянно хватала за руку миссис Коттон и повторяла, что ей очень жаль. – Это вы о матери того ребенка, который не вернулся? – нахмурилась Ким. – Это было совершенно ужасно. – Хелен кивнула и пожала плечами. – А вы сами не верите в сверхъестественное? – Я не люблю людей, которые зарабатывают на горе других. А ее шоу почти полностью посвящено умершим родственникам. – Стало быть, она медиум? – Скорее какой-то вариант ясновидящей. – Хелен улыбнулась. – А вот возвращаясь к вашему вопросу о сверхъестественном – нет, я не верю. Меня ведь вырастила бабушка, которая была одной из забастовщиц в тысяча девятьсот десятом году. – Да неужели? – удивилась Ким. Всем было хорошо известно, что в то время в Крэдли-Хит работали женщины, изготовлявшие цепи и относящиеся к беднейшим жителям страны. Они зарабатывали в час меньше, чем стоила буханка хлеба. В августе 1910 года группа этих женщин совершила неслыханное – они забастовали. Их действия привлекли к городу международное внимание. Десятинедельная забастовка закончилась договором о первой в истории Англии минимальной оплате труда. – Сложно пройти через такое и продолжать верить во что-то, чего не видел собственными глазами. Моя бабушка не была в этом смысле какой-то особенной. Она придерживалась философии «Розги пожалеешь – ребенка спасешь»[39]. Хелен больше не улыбалась. – А вас воспитывали как верующего человека? – поинтересовалась она. Ким покачала головой. Ее вообще никак не воспитывали. – А ваши родители? – Они умерли, – солгала Стоун. Насколько она знала, ее папаша, кем бы он ни был, вполне мог уже умереть, а вот ее мамаша, к сожалению, была жива. Она все еще пребывала в Грантли, специальной клинике для душевнобольных преступников. Ким сделала глоток из своей кружки, готовая перенести беседу со своей собственной персоны на то, что происходило сейчас. – У вас есть дети? – спросила она у Хелен. Та с сожалением покачала головой. – Кажется, мне всегда хотелось их иметь. Но до этого так и не дошло. Я обожала свою работу и достигла в ней очень многого. Всегда выбирала продвижение по службе. У меня ведь звание старшего инспектора[40]. А вы не знали? Ким постаралась скрыть свое удивление. – Когда четыре года назад началась большая перестройка Службы, мне предложили выбор. – Хелен экспрессивно развела руками. – А мне надо было выплачивать деньги за дом, оплачивать счета, и не было ни одной души на свете, которая была готова разделить со мной все это. Так что выбора практически не было. Я прошла переподготовку, которая включала в себя консультирование по вопросам семейных отношений и психологию. Ведь если я собиралась помогать людям, мне необходимо было понять их чувства и, что важнее, их возможные действия. – Хелен виновато улыбнулась. – Прошу прощения, но что-то я все о себе да о себе… – Прошу вас, продолжайте, – сказала Ким. Эта женщина, которая проводила все свое время в попытках помочь чужим людям в их страданиях, оказалась совсем одинокой. – А годы идут, и ты их не замечаешь. Для мужчин все это намного проще. Ведь семья никак не влияет на развитие их карьеры. А у нас, женщин, все наоборот, сколько бы Служба ни говорила о равенстве полов. Да еще эти декретные отпуска… Вот так и не оказалось ни одной живой души, ради которой я должна была сделать свой выбор, – Хелен пожала плечами. – Никого, кто действительно заслуживал бы такой жертвы. А теперь… – И вы обо всем этом жалеете? – задала Ким еще один вопрос. Подумав минуту, Хелен покачала головой. – Нет, это был мой выбор, и я готова за него ответить. – Она опять улыбнулась. – Меня комиссовали в соответствии со статьей А19. Ким знала об этой спорной статье, которая позволяла Службе отправлять в вынужденную отставку старших офицеров, прослуживших тридцать и более лет. Эта статья была разработана в суровые годы всех и всяческих ограничений и с 2010 года применялась «в интересах повышения эффективности Службы». После таких сроков службы многие офицеры сами с готовностью уходили в отставку в возрасте пятидесяти пяти лет. Но другие сопротивлялись. – А вы подавали на апелляцию? – поинтересовалась Стоун. – Безуспешно, – пожала плечами Хелен и осушила кружку. – И на этой ноте я вас покину и ненадолго прилягу. Ким еще раз поблагодарила женщину, прежде чем заполнить фильтр новой порцией кофе. Она чувствовала, что не сможет заснуть. Глава 39 Ким вернулась в штабную комнату и прикрыла за собой дверь. Веки Стейси слегка подрагивали, а негромкое похрапывание, раздававшееся из угла Брайанта, говорило о том, что он тоже спит. Доусон потер глаза и перевернул страницу. Ким смотрела на него несколько минут, а потом приняла решение. – Кев, отложи-ка ты этот файл на минутку, – сказала она, приблизившись. На лице мужчины появилось покорное выражение. Видимо, он слишком устал, чтобы думать о том, что он еще успел натворить. Ким положила на стол между ними папку. – Расслабься, Кев. Я просто хочу обсудить с тобой кое-что. Доусон заметно выдохнул и посмотрел на папку. – Речь идет о деле Дивэйна Райта, – пояснила Ким. Глаза мужчины слегка сощурились, и в уголках глаз появились едва заметные морщинки. – А я думал, что мы… – Я тоже так думала, но получается, что я кое в чем ошибалась. Кевин подался вперед. Ему не надо было напоминать об этом деле, ведь оно было закрыто всего несколько дней назад. Это не первая связанная с бандами смерть, с которой им пришлось столкнуться, и далеко не последняя. Вместе с Лондоном, Манчестером и Ливерпулем Бирмингем входил в четверку городов, в которых банды представляли наиболее серьезную проблему. В некоторых районах Лондона и Манчестера отношения между бандами уже стали превращаться в подобие отношений между «Калеками»[41] и «Кровниками»[42] в США. Самыми известными бандами были «Бруммагемские[43] парни», «Парни из бургер-бара» и «Джонсоны». В одном из недавних документальных телефильмов было показано примирение между «Парнями из бургер-бара» и «Джонсонами», состоявшееся после жестокой уличной войны между ними. С тех пор в определенных районах уровень преступлений против личности действительно значительно понизился. «Бандюги из Холлитри» формировались не по расовому, а по территориальному принципу. Они не дотягивали до уровня «Бруммагемских парней», «Джонсонов» и «Парней из бургер-бара», но контролировали проституцию и наркотики на большой территории, на которой жили приблизительно четыре тысячи жителей. – А вы все не можете забыть этого парнишку, да? – спросил Доусон. Когда Ким оставила Райта в постели, было позднее утро, а ко времени ланча он был уже мертв. Лирона, главаря банды, арестовали через два часа, сразу же после того, как разглядели, как он надевает маску в машине, на записях с больничных камер наблюдения. Банда просто не рассчитала, что одна из камер может смотреть прямо на автостоянку. Ким согласно кивнула. – Открой файл и прочитай два первых отчета. Доусон вытащил документы и стал читать. Первой шла запись показаний Конроя Бланта, издателя «Дадли стар», которые он дал под присягой. В них Блант подтверждал время, когда статья Трейси Фрост была зарегистрирована и одобрена редакцией, после чего направлена в печать. Второй документ был справкой о смерти Дивэйна Райта. Доусон прочитал оба и посмотрел на Ким. Постепенно в его глазах появилось понимание. – Так это была не она? Не Трейси Фрост? Ведь он был уже мертв к тому времени, когда газеты появились в киосках. – Обрати внимание – в статье она только сообщает о том, что он еще жив, а банда об этом уже давно знает, – заметила Ким. Имея трех сестер и не имея матери, Дивэйн пал жертвой техники обольщения, которая часто использовалась бандой из Холлитри. Бандиты регулярно устраивали вечеринки, на которые приглашались все окрестные дети в возрасте 12–13 лет. На этих сборищах им обещали деньги, секс и жизнь, полную опасностей и приключений. То есть все, о чем может мечтать подросток. Если вечеринки не давали результата, то были и другие способы. Одним из самых популярных было убедить ребят, что они вступают в клуб, или группу друзей, созданный для защиты их собственных интересов. Бандиты находили неблагополучных подростков и прямо заявляли тем, что их никто, кроме них, не любит. Других детей ловили на обязательствах. Банда оказывала им услугу – платила по счету или избивала кого-то по их указанию, – а после этого требовала от них оплаты долга и лояльности. А еще бандиты не чурались таких прямых способов, как избиения и угрозы членам семьи. Попасть в банду было легко, выбраться из нее – гораздо труднее. – Черт побери, – произнес Доусон, засовывая руки в копну волос.