– А вы кто такая? Ким чуть не закричала от облегчения. Эмили была здесь, иначе ей просто ответили бы «НЕТ». Никогда в жизни она не показывала свой жетон с большим удовольствием. – Детектив-инспектор Стоун. Девочка звонила мне сегодня вечером, чтобы я приехала и забрала ее. – Пойдемте, – сказала женщина. Она провела Ким в конец магазина, к двери, на которой было написано: «Посторонним вход воспрещен». Эмили сидела в углу небольшого служебного помещения, в котором хранились чай и кофе и стояло несколько шкафов для одежды. Ким бросилась к девочке и схватила ее за руки. – Эмили, почему же ты ушла из пиццерии? Бедная девочка была бледна, и время от времени по ее телу пробегала дрожь. Ее руки казались просто ледяными. – Мне пришлось… – сказала она, глядя на Ким полными ужаса глазами. Стоун присела на корточки. По телефону голос девочки звучал совсем по-другому. – Эмили, что случилось? – Это был он, – сказала девочка, и из глаз у нее выкатилась первая слеза. – Я его видела. Я видела человека, который меня похитил. Глава 80 Когда они входили в пиццерию, Ким крепко держала девочку за плечо. Толпа схлынула, и перед прилавком стояли только двое. Мэтт рыскал по окрестностям, разыскивая «синюю машину с большим багажником». Больше Эмили ничего не могла сказать о машине ее похитителя. Хотя Ким сильно в этом сомневалась, девочка настаивала, что это был именно он и что они встретились с ним глазами. Она была уверена, что мужчина ее заметил, и именно поэтому убежала из пиццерии. Ким надеялась, что Мэтт найдет его, если тот ошивается где-то неподалеку, а сама ни на секунду не отпускала девочку. Хотя сами поиски были явно бесполезными. Мужчина, которого видела Эмили, имел перед ними десяти- или пятнадцатиминутное преимущество. Если девочка все запомнила правильно, то он пересек перекресток и направился в сторону Сторбриджского кольца. А оттуда мог уехать куда угодно. Ким поймала взгляд управляющего пиццерией и кивнула в сторону ресторанных столиков, на ночь отгороженных от прилавка черной лентой. – Можно? Управляющий кивнул и зажег лампу над самым дальним столиком в углу. – Спасибо, – поблагодарила Стоун и приподняла черную ленту, чтобы Эмили могла пройти. Сама Ким предпочла бы остаться в служебном помещении минимаркета, но продавщица недвусмысленно намекнула на то, что ей пора закрывать магазин. Инспектор помогла Эмили сесть и устроилась напротив. – Почему ты убежала из дому? – Я просто не могла больше этого терпеть, – начала Эмили, глядя на столешницу прямо перед собой. – Живем как в тюрьме. Мне и пошевелиться нельзя без того, чтобы Ма не спросила, что я делаю. За последние тринадцать месяцев я выходила из дома шесть раз. Один раз – к доктору, два раза – к дантисту и несколько раз – в магазины за одеждой. Ким понимала ее. В Фезерстоуне заключенные пользовались большей свободой, чем этот ребенок. Девочка испуганно посмотрела в окно. – Он не вернется, Эмили, – успокоила ее Ким. – И с тобой ничего не случится, пока я рядом. Я тебе обещаю. – Я знаю, но у меня перед глазами сейчас стоит его лицо. – Девочка кивнула и улыбнулась. Ким поняла, что Эмили не успокоится, пока родители не приедут за ней и не увезут ее из этого района. – А почему ты решила позвонить мне? – мягко спросила Стоун, наклоняясь к девочке. – Потому что я слышала, что вы сказали Ма. И сразу догадалась, что вы все понимаете. И еще я слышала, что вы хотели со мной поговорить, поэтому и взяла вашу карточку со стола. Ким не могла не почувствовать симпатию к этой грустной девочке. Но она хорошо помнила о своих обязанностях. – Знаешь, Эмили, ты должна позвонить маме. Девочка кивнула, но ее нижняя губа задрожала. – Она не будет на тебя сердиться. Сейчас она, скорее всего, очень напугана. – И она никогда не изменится, правда? – печально спросила Эмили. На это Ким ничего не сказала. Про себя она подумала, что девочка, скорее всего, права. – Давай мне свой телефон… – протянула руку Ким. – А у меня его нет. Ма сказала, что через него можно выйти в Интернет, а мне это запрещено. – Какой у вас номер дома? – спросила Стоун, доставая свою трубку. Эмили стала диктовать цифры, а Ким сразу же их набирала. Номер оказался занят. Инспектор непрерывно нажимала кнопку повторного набора. На пятой попытке трубку сняли. – Алло? В этом одном слове Ким услышала и волнение, и страх говорившей. – Миссис Трумэн, говорит Ким Стоун. Мы с вами встречались… – Прошу вас, освободите линию. Моя дочь… – Находится сейчас со мной, – быстро вставила Ким. – Ч-что вы сказали? – С ней всё в порядке, миссис Трумэн. И она в безопасности. – Слава тебе господи… Боже… Благодарю… Ким протянула трубку Эмили. По щекам девочки потекли слезы, и инспектор поняла, что она услышала рыдания своей матери на другом конце линии. – Ма, мне очень жаль. Я не хотела… – Эмили кивнула, долго слушала, а потом кивнула еще раз. – Я знаю, Ма. И я тебя тоже люблю. – С этими словами Эмили протянула трубку Ким. – Инспектор, я уже еду. Пожалуйста, не отпускайте ее от себя. – Ни за что, миссис Трумэн, – пообещала Стоун. Она объяснила матери, где они находятся, и отключилась. За спиной Эмили появился Мэтт. Он отрицательно покачал головой. Как и подозревала Ким, мужчины, которого увидела Эмили, нигде не было. Взяв стул, Мэтт уселся в метре от стола. – Твоя мама очень-очень любит тебя. – Стоун вновь повернулась к Эмили. – И делает то, что, на ее взгляд, будет для тебя лучше всего. – Я знаю. Поэтому и не могу на нее сердиться. Она в этом не виновата. Ким почувствовала, как к ее горлу подступает ярость. Нет, виноваты во всем негодяи, которые похитили двух девочек, а сейчас, скорее всего, удерживают еще двоих. – Вы можете со мной поговорить, – негромко предложила Эмили. – Ма появится только через какое-то время. Ким отчаянно этого хотелось, но она не имела на это права. – Я не могу, милая, – улыбнулась она ребенку. – Твои родители не давали мне разрешения задавать тебе вопросы… – Зато я могу, – заявил Мэтт, придвигаясь к столу. – Нет, Мэтт… Я не могу позволить…