– Роберт, а мы можем убрать со стен картины? – кивнула в сторону Ким. Это можно было посчитать жестом доброй воли – изначально она никого не собиралась спрашивать. – Пожалуйста, пожалуйста. Если вы дадите картины мне, я уберу их подальше. Брайант стал снимать со стен акварельные пейзажи с изображением береговой линии и остановился перед портретом, на котором было запечатлено все семейство. – Я его заберу, офицер, – сказал Роберт, протягивая руки. – И можете вешать на стенах все, что вам заблагорассудится. Стоун кивком поблагодарила его. Он предупредил ее следующую просьбу. – А комната Чарли? Можем мы… – Ну конечно, – ответил мужчина, кивая; на лице его была ясно видна боль. – Четвертая дверь по правую руку. Ким поблагодарила его до того, как он, собрав все картины, удалился. – Вы слышали его, Брайант, – сказала она, поворачиваясь. – Используйте вашу дрель по максимуму. – Знаете, если б я хотел стать плотником, то я им и стал бы, – простонал полицейский. – А если б я хотела стать школьной учительницей… – сказала Ким, подтаскивая одну из маркерных досок к стене за дверью. При таком расположении никто не сможет увидеть того, что на ней будет написано. – Ну что, мы уже все распаковали? – спросила она, оглядывая комнату. – Там еще одна коробка под столом, – сказал Брайант, заканчивая сверлить вторую дырку. Наклонившись, Стоун вытащила коробку на свет божий, открыла ее и улыбнулась. В коробке находились абсолютно новая кофемашина, стопка разовых стаканчиков и четыре пачки «Колумбийского золота»[16], ее любимого. – Брайант, хотите, я выйду за вас замуж и нарожаю вам детей? – Не получится, командир. Моя женушка говорит, что я уже давно и счастливо женат. Стейси выпрямилась и заглянула через край стола. – Классно! Я сбегаю за водой. Она вышла из комнаты, и Брайант повернулся к Ким. – И как твой внутренний голос? Стоун улыбнулась. Они работали вместе уже около трех лет, так что Брайант, наверное, больше всего походил на человека, которого она могла бы назвать своим другом. – Мой внутренний голос почему-то упорно молчит, – честно призналась Ким. – Думаю, что скоро он запоет. А как тебе нравятся эти родители? – Некоторые отношения в этой группе очень интересны, – Ким пожала плечами. – Стивен пытается выставить себя забиякой, но пока не очень успешно. – Типичный обвинитель, – заметил Брайант. – Роберт выглядит вполне милым человеком, но мне кажется, что он многое скрывает. Элизабет подчиняется желаниям Стивена, как любимая ложка Ури Геллера[17], а Карен ничем не похожа на девочку, которую я помню. – По детскому дому? – И по приемной семье номер семь. – Боже, сколько же их было всего? – спросил Брайант, опуская дрель. Это было ярким свидетельством того, что даже самый близкий ей человек в мире практически ничего не знал о ее прошлом. Ну и отлично. Звонок ее мобильного, раздавшийся именно в эту секунду, оказался очень кстати. Правда, потом она увидела, кто звонит. – Стоун, – произнесла Ким в трубку. – Какого черта вы там творите? – Она чуть не оглохла от голоса Вуди. – Простите, сэр? Брайант молча качал головой. – У меня в участке сидит мальчишка, которого арестовали якобы за нападение на вас. Это так? – Да, сэр. Он дотронулся до меня. – Только не надо делать из меня идиота. Мне нужна правда. И немедленно. Про себя Ким громко застонала. Она знала, что этот разговор неизбежен, но надеялась, что он состоится завтра. – Брэд видел одного из похитителей в лицо, сэр. Мне кажется, что он в опасности. – А вы ему об этом сказали? – спросил Вуди. Удивительно, но его ярость, казалось, передавалась по воздуху прямо ей в ухо. – Естественно. – И тем не менее решили, что сможете обеспечить его безопасность только в участке? – Мне кажется, что он не совсем понимает, в какой опасности оказался, а я не имею права раскрывать перед ним все карты. – Как хотите, Стоун, но я не собираюсь держать здесь этого паренька, основываясь на ваших дурацких измышлениях. Да и Служба не будет поддерживать вас в возможных последующих судебных разбирательствах. Как только он закончит работать с художником по составлению словесного портрета, я велю доставить его туда, куда он скажет, и принести ему глубочайшие извинения от полиции Западного Мидленда. На мгновение Ким прикрыла глаза. – Я знаю, что он… – А если вы позволите себе еще раз нечто подобное, то Болдуину не придется снимать вас с этого расследования, потому что я сам сделаю это с превеликим удовольствием. И линия замолчала. – Да уж… – сказала Стоун, бросая телефон на стол. – Ну, ты должна была ожидать нечто подобное, – заметил Брайант. Она пожала плечами. Конечно, но от этого ей не было легче. – Черт побери, командир, – сказал Доусон, открывая дверь. – На улице уже минус два. Ким подождала, пока он снимет куртку. Она отправляла его по адресу проживания Инги, который было нетрудно установить после того, как Элизабет Хансон узнала ее. К сожалению, ничего больше семейство Хансонов сообщить не смогло. Они ничего не знали ни о друзьях своей бывшей работницы, ни о ее молодом человеке, ни о ее семье. А если даже Инга и рассказывала об этом, они все пропускали мимо ушей. А Стейси не смогла найти никаких указаний на семьи, в которых она работала раньше, так что попытаться проследить ее связи было невозможно. – Ну и?.. – спросила она у Доусона. – Ее жилище выглядит так, как будто по нему проехал громадный грузовик. И не один раз, а дважды. Дверь была открыта, поэтому я, естественно, заглянул внутрь. Тот, кто там что-то искал, явно не в себе. Все было разнесено по кусочкам – действительно все, включая мебель, украшения, картины, тарелки… – Это что, предупреждение? – Точно. Она должна молиться, чтобы мы нашли ее первыми. – Или это предупреждение, или это значит, что искавший совершенно не может себя контролировать, – сказала Ким, потирая подбородок. – Или и то и другое вместе, – вставил Доусон. Стоун согласно кивнула. – Кто-нибудь из соседей описал искавшего? – На первом этаже дома сидит старик с деменцией[18], который описал мне его в мельчайших деталях. Сказал, что в мужчине было около пяти футов двух дюймов, черные вьющиеся волосы, очки и голубая рубашка. – И?.. – И в тот момент вышел его сын, чтобы посмотреть, что мне надо. И догадайтесь, что случилось? Вот именно. В нем было пять футов два дюйма, у него были черные вьющиеся волосы, голубая рубашка и… – Очки, – закончила за него Стейси. Ким застонала. – Хорошо, Кев. Инга Бауэр – твоя первоочередная задача… Ее фразу прервал громкий, пронзительный крик, заполнивший весь дом.