Полли добавила: — Кстати, у нее есть картинная галерея на Нортумберленд-плейс. — Да, я слышала. «Вальсингам». — Судя по всему, это ее частная собственность. — Мне тоже так показалось. — Она постоянно приглашает нас туда на чашку чая. Похоже, Полли все еще прощупывала почву. — Меня она тоже пригласила. — Конечно, я не хочу вмешиваться, — продолжала Полли, — и, возможно, это совсем не мое дело, но я считаю, вам надо быть с ней поосторожней. Джессика не так проста, как кажется. — Не так проста? Что вы имеете в виду? — Я сказала достаточно. — Ее взгляд скользнул куда-то за плечо Ширли-Энн. — Как вы думаете, что там происходит? Ширли-Энн обернулась. В переулке, уходившем в сторону Брод-стрит, появились полицейский в форме и еще двое мужчин. Они стояли на тротуаре, внимательно разглядывая не то крышу, не то верхний этаж в одном из зданий. — Это Музей почты, — заметила Полли. — Да. Вы сказали, что Джессика не так проста. Это значит, что у нее есть какие-то секреты или что-то в этом роде? Но Полли уже забыла про Джессику. — Надеюсь, его не ограбили. Там много ценных марок. Вы были в музее? — Сто лет назад. — Жаль, если его обокрали. Очень милое местечко, к тому же создано исключительно на частные пожертвования, насколько мне известно. — Возможно, ничего страшного не случилось. Просто проверяют безопасность. — Надеюсь, что так. — Полли взглянула на часы. — Спасибо за приятную беседу. Вы придете на следующей неделе, не правда ли? Свежие люди всегда вдохновляют, тем более такие начитанные, как вы. — Приду, если смогу. — Чудесно. Я оплачу счет. Я настаиваю, дорогуша. Нет, не могу удержаться — хочу спросить у полисмена, что там стряслось. — Наверно, новое дело для инспектора Мегрэ, — попыталась пошутить Ширли-Энн, но ее уже не услышали. Полли бросила на блюдечко со счетом пятифунтовую банкноту и поспешила через двор. К концу этой встречи Полли нравилась Ширли-Энн меньше, чем во время первого знакомства. Глава 8 Когда Питер Даймонд и Джули Харгривз вернулись из Солтфорда, в полицейском участке на Манверс-стрит царила суматоха. Констебли и гражданские носились по коридорам с папками, файлами и факсами. Телефоны во всех кабинетах трещали, как цикады. Даймонд остановил старшего инспектора. — Что у вас стряслось? Можно подумать, на город напал Кинг-Конг. — Все из-за чертовых газет, — буркнул инспектор. — Они готовы нас живьем сожрать. — Каких газет? «Бат кроникл»? — Всех британских. Особенно таблоидов. А также радио и телевидения. Джон Уигфул в бешенстве. — Почему? Что им от нас нужно? — Заявление по факту ограбления. Мы его вот-вот сделаем, но им не терпится. — Какого ограбления? — Вас что, не было в городе? Кто-то грабанул Музей почты и украл самую старую марку в мире. — В Бате? Я не знал, что у нас есть такая марка. Старший инспектор криво усмехнулся: — Уже нет. Как вскоре выяснилось, марка обычно не хранилась в музее, но накануне ее одолжили у владельца (чье имя держалось в секрете) на время выставки. Второго мая 1840 года сотрудница почты по ошибке проштемпелевала несколько конвертов с новенькими марками «Черный пенни» за четыре дня до официального открытия почтовой службы. Один из них чудом сохранился и спустя полторы сотни лет был выставлен в музее. — Сколько стоит марка? — Во всем мире существует только две такие марки. Специалисты называют их «каверами», когда речь идет о конверте в целом. В 1991-м одна была продана на аукционе японскому коллекционеру за миллион триста пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Она попала в Книгу Гиннеса как самая дорогая марка в мире. — Ее застраховали? — Люди из агентства уже здесь. — Что с охраной? — Видеонаблюдение и крепкие замки. Марка хранилась на верхнем этаже в специальном шкафчике, привинченном к стене. Вор забрался внутрь через верхнее окно. — Где это было? — Знаете переулок между Брод-стрит и Шайрс-Ярд? Парень прихватил с собой режущий инструмент, чтобы вскрыть шкафчик. Оперативники говорят, что он вылез назад тем же путем — через подъемное окно. Наверное, у него была лестница. — И никто ничего не видел? — удивился Даймонд. — Есть версия, что он переоделся мойщиком окон и проделал все это на глазах у прохожих, где-то между семью и девятью утра. Всем известно, что в это время, пока еще не открылись магазины, на улицы выходит целая армия чистильщиков. Он мог свободно пройти по Брод-стрит с лестницей и ведерком, и никто не обратил бы на него внимания. В ведерке, кстати, удобно носить инструмент. — Неплохо. — Джон Уигфул так не думает. Пресса уже палит по нам из всех орудий, а завтра из нас сделают решето. Самое смешное, что мы послали кучу людей охранять галерею Виктории, а о марке никто даже не подумал. Оставшись наедине с Джули, Даймонд предупредил, что с этой минуты она целиком и полностью занята убийством в Солтфордском банке. — Вам нельзя отвлекаться даже на минуту, ясно? На вас десятки показаний, которые могут совершить прорыв в расследовании дела. — Разве? — Ну, если вы хотите провести весь день, утирая слезы Уигфулу… Даймонд нащупал в кармане клочок бумаги, который вырвал сегодня утром из газеты. Перечитав содержание записки, он отправился искать Уигфула. Герой дня сидел в одном из кабинетов на первом этаже. Вокруг него кипела бурная деятельность. Факсы и файлы летали по всей комнате. Старший инспектор торчал за большим столом, заваленном бумагами. Выглядел он примерно так, как и ожидал Даймонд: застывший взгляд и телефонная трубка в руке. Одну руку он держал на затылке. Длинные усы смотрели строго вниз, воспаленные глаза налились кровью. Печальное зрелище. Сержант, которого Даймонд почти не знал, подал из угла реплику: — Он очень занят, сэр. Скоро начнется пресс-конференция. — Я как раз по этому вопросу. Уигфул положил трубку, и телефон тут же зазвонил снова. Даймонд прижал его рукой. — На минутку, Джон. — У меня вот-вот начнется встреча с прессой. — Я знаю. Ты все продумал? — Продумал что? — Заявление от имени полиции. — Разумеется. Я тебе не какой-то новичок.