Больше Даймонд ничего не услышал. Он снова покрутил фонариком, и живая линия двинулась вперед. Почти сразу послышался новый крик. Голос явно принадлежал женщине. Кажется, она пыталась сказать: «Сюда!» Но там, откуда доносился звук, было совершенно пусто. Они миновали последний ряд вентиляционных шахт. Даймонд вновь приказал всем остановиться и спросил у стоявшего рядом полицейского, слышал ли он голос. Тот ответил, что вроде слышал, но не смог понять, откуда он шел. Суперинтендант решил, что пора отдать команду «кругом»: впереди никого не было, а услышанный им звук мог быть следствием какого-то акустического эффекта. Но тут голос раздался снова. Это был глухой зов о помощи. Даймонд сделал несколько быстрых шагов вперед и все понял. Крыша спортивного центра обрывалась вниз, но ниже имелся еще один уровень, образованный новой трибуной стадиона для регби — так называемой Учительской, которую построили пару лет назад. Она высилась на семнадцати белых опорах, четко вырисовываясь на фоне ослепительных софитов, точно гигантский балдахин над полем для рыцарских турниров. — Она там! — крикнул он. — Господи, конечно, она там. Снайперы поспешно выдвинулись вперед и заняли позиции на краю крыши. Даймонд свистящим шепотом приказал им спрятать головы. От спортивного центра на крышу трибуны был перекинут мостик. Для человека с комплекцией Даймонда это был трудный путь, но он находился к нему ближе других. За ним последовали еще трое. Он махнул остальным, чтобы они не двигались с места. Потом окликнул Джули. Тишина. — Джули, это я, Даймонд! В ответ вдруг раздался звонкий отчетливый голос: — Сюда! Она жива! Он по-прежнему никого не видел, но это точно была Джули. Очевидно, она находилась за одной из опор. Привинченное к крыше техническое оборудование заслоняло ему обзор. Даймонд поспешно обошел опору справа и заглянул за столб. На полу перед ним распластались две фигуры, наполовину скрытые спутниковой тарелкой. Даймонд подумал, что если Джонс с его стальными мышцами держит ее за горло, то он может запросто его сломать. Надо действовать осторожно. Снайперы тут не помогут. Он почти ползком подобрался ближе, обернулся и кивнул, подзывая остальных. Джули заговорила снова: — Мистер Даймонд, ради бога, давайте скорее. Я его задержала. Просто заберите его. Суперинтендант растерянно поднялся. Он опять недооценил Джули. Она завалила Берта Джонса и придавила его к полу, сделав мастерский захват ногой. Два констебля надели на Джонса наручники и поставили его на ноги. Даймонд протянул Джули руку, чтобы помочь подняться, но она покачала головой. Он спросил, все ли с ней в порядке, и она ответила, что повредила ногу. Вот почему она предпочла не рисковать и не пыталась доставить Джонса в одиночку. Они пролежали здесь уже целый час. — Не представляю, как вам это удалось, — покачал головой Даймонд, не подумав, что его удивление может показаться обидным. — Он эксперт по фитнесу. — Ну, я тоже не зря хожу на тренировки, — возразила Джули. — Нас всех учат, как задерживать преступников. — Даже бодибилдеров? — Как говорит мой инструктор, главное — завалить его раньше, чем он завалит тебя. — Умный парень! — Нет, умная женщина. — Ладно, Джули, — пробормотал он, обескураженно качая головой. — Ладно. Детектив Харгривз рассказала, что произошло после того, как она явилась в кабинет Берта Джонса. — Мой визит его не смутил, по крайней мере поначалу. Я спросила, где он был вчера вечером, и Джонс ответил, что допоздна просидел на своем рабочем месте, занимаясь отчетами и заказывая оборудование для центра. Это звучало вполне правдоподобно. Тогда я спросила, может ли кто-нибудь подтвердить, в какое время он ушел с работы, и он сказал, что это было после полуночи и в здании уже никого не оставалось. Джонс объяснил, что часто задерживается допоздна. У него есть договоренность со службой охраны, поэтому он может уходить в любое время. Я спросила, использовал ли он компьютер для заказа оборудования, и тут же заметила, что ему не понравился мой вопрос. Его компьютер стоял рядом на столе. Джонс сразу стал вести себя агрессивно и спросил, какая мне, к черту, разница, сидит ли он за компьютером или просто торчит в кресле, задрав ноги на стол? Я объяснила, почему это важно. — Наверно, мне тоже надо объяснить, — буркнул Даймонд. — Обычно компьютеры отмечают время своей работы и прописывают его в журнале. Вы можете открыть соответствующий файл и увидеть, например, что компьютер был выключен ровно в полночь. Это является веским доказательством, таким же, как показания свидетелей. Джонс ответил, что у его компьютера нет такой функции. Он явно пытался что-то скрыть, и я стала копать глубже. Я попросила показать мне дубликаты бланков, на которых он делал заказ. Он начал юлить. Я настаивала. Джонс явно был встревожен, но я не понимала почему. — Вы прижали его, — кивнул Даймонд. — Наверняка эти загадки были распечатаны на его принтере. Потом мы сможем сравнить образцы. — Так или иначе, он разнервничался, — продолжала Джули. — Вскочил с места и направился к двери, сказав, что бланки лежат в другой комнате. Мне это показалось подозрительным, и я ответила, что пойду с ним. Когда мы вышли в коридор, он вдруг бросился бежать. Кинулся вверх по пожарной лестнице, а я за ним. Гонка, доложу вам, была та еще. Пришлось попотеть, но все благополучно закончилось на крыше… — … самым впечатляющим захватом в этом сезоне, — закончил Даймонд. — Возможно. — Джули улыбнулась. — Но я вывихнула ногу и… — С тренировками придется подождать. — Как скажете, мистер Даймонд. После схватки на крыше Джули имела полное право отдохнуть, но настояла на том, чтобы присутствовать на допросе Берта Джонса. Ей еще многое хотелось выяснить. Джонс сидел в кабинете, скрестив руки на груди и скорчив презрительную гримасу. На его лице было написано: «В гробу я вас всех видал». Даймонд невозмутимо провел подготовительный этап допроса. Он раскалывал и более крепкие орешки. — Начнем с вашего имени. Большинство знают вас как Берта, но вы Гилберт Джонс, верно? Кивок. — И в клуб «Ищейки Бата» — если не ошибаюсь, это было четыре года назад, — вы вступили именно как Гилберт. Снова кивок. — Почему? Джонс нахмурился: — Что почему? — Почему Гилберт? А не Берт? Молчание. — Это не такой уж странный вопрос, — заметил Даймонд. — Я пытаюсь понять ваши мотивы. Вы умный человек. Вы хорошо понимали, что на людей вроде миссис Уайчирли или Майло Моциона имя Гилберт произведет гораздо большее впечатление, чем Берт. Я прав? — Если хотите. — Нет, я спрашиваю вас. Джонс немного подумал: — Сажем так: где-то меня знают как Берта, а в других местах — как Гилберта. Это ведь не преступление? — Разумеется. Вы работаете — как это называется? — спортивным администратором. Некоторые считают, что если человек весь день ходит в тренировочном костюме и кроссовках, у него пустая голова. Он просто качок. Просто Берт. Но стоит вам надеть костюм, повязать галстук и назваться Гилбертом, как отношение к вам сразу меняется. Истина заключается в том, что вы интеллектуал. Вы много читаете. В основном про Джеймса Бонда, верно? Джонс вдруг вспыхнул и ткнул в Даймонда пальцем. — Не смейте меня унижать! — Об этом я и говорю, — весело подхватил Даймонд. — Вам требуется уважение. Надеюсь, вы достаточно квалифицированны для своей работы? — У меня диплом и три года тренерства. — Где учились? — В Лафборо. — Я вижу, вы здорово потрудились. Джонс смерил его взглядом, не очень понимая, смеются над ним или нет. Даймонд спокойно смотрел ему в лицо. Он не сомневался, что этим человеком двигали больное самолюбие и глубокая убежденность в том, что его не ценят по заслугам. — Я имел в виду умственный труд, — продолжал он. — Понятное дело, физические тренировки тоже важны, но вы так упорно учились, так много работали над книгами, а теперь на это всем наплевать, верно? Джонс молча скривил губы, что можно было счесть за знак согласия. — Вы эксперт по книгам Яна Флеминга. Настоящий авторитет. — В голосе Даймонда не было и намека на насмешку. — Вы вступили в клуб «Ищеек», чтобы говорить о Флеминге, но что-то сразу пошло не так, потому что вы пробыли там всего пару недель. И я догадываюсь почему. Эти люди с их огромным самомнением — я их видел. Могу поспорить, что они сказали вам какую-то колкость: о вашем прошлом или о книгах, которые вы читали, — что-то такое, что вас уязвило и оставило чувство обиды. Не важно, что именно. У Джонса вырвалось: — Для меня как раз важно. — Да? И что это было? Джонс поморщился. Его рана еще не зажила. — Они сказали, что Флеминг — это мелодраматическая чепуха. Тупые ублюдки. Начали трещать, что я только зря отнимаю у них время и что они не собираются обсуждать всякую ерунду. Да что они понимают? Флеминга уважали люди почище их: президент Кеннеди, Кингсли Эмис. Меня до сих пор передергивает, как вспомню об этом. Его книги навсегда изменили жанр шпионского романа. Блестящий стиль. Море эрудиции. Внимание к деталям. Если книга пользуется большим успехом, это еще не значит, что речь идет о макулатуре. Агату Кристи тоже продают миллионными тиражами, но «Ищейки» обсуждают ее за милую душу. — Хотите сказать, что вступились за репутацию Флеминга? — спросил Даймонд. — Или все-таки они задели лично вас? На шее Джонса задергался мускул.