Мои покойники из числа бывших мародеров успели отбежать только на десяток метров, прежде чем встретились с Измененными. Мертвые бесстрашно кинулись прямо на монструозных врагов, чтобы в следующий миг разлететься в воздухе доджем крови и мяса. Жуткие твари разрывали их на мелкие клочки одним лишь взмахом лапы, отправляя в полет искромсанные кусочки плоти. И даже от таких повреждений зомби не теряли со мной связи, однако для дальнейшей схватки с таким подвижным противником становились фактически бесполезными. «Вал» в моих руках судорожно дергал затвором, безошибочно укладывая пули в цель. Морфам такое приветствие причиняло достаточно неудобств, чтобы они начинали пытаться уйти с линии огня, и тогда они начали прыгать в окна близлежащих зданий, чтобы внезапно выскочить снова. Это несколько замедлило их продвижение, но не остановило полностью. И когда они подошли вплотную, в наших рядах началось настоящее акробатическое представление. Пытаться держать удар от такого монстра, было делом совершенно гиблым, так что нам оставалось только совершать отчаянные прыжки и кувырки, в отчаянных попытках увернуться от бритвенных длинных когтей. Не всегда это удавалось, поскольку превосходство в скорости у чудищ было просто колоссальное, и то один, то другой мертвец лишался во время безумных пируэтов грамм по двести-триста плоти, когда лапы монстров вскользь зацепляли их, отрывая целые куски. Радовало то, что потеря мяса на скорости движения марионеток никак не сказывалась, пока что… Вот я взял под прицел отвратительную морду Морфа, который внешне походил на какую-то вытянутую ящерицу, и вдавил спусковой крючок. Полыхающая огненным метеором от контакта с воздухом пуля залетела ему точно в глаз, раскидав вокруг раны жарко тлеющие огоньки. Тварь взвилась, встав на задние лапы, словно могла испытать боль, и попыталась отпрыгнуть куда-то в сторону, за спины своих товарок, но лично я не сильно уступал ей в скорости, поэтому успел разрядить и весь остаток магазина в ее брюхо. Химическое пламя поедало плоть монстра, медленно погружаясь в нее, словно в таящий лед, и Измененный постепенно затихал на перепачканном асфальте, пока огонь сжигал остатки Силы в его теле. Тут же мне пришлось отбросить автомат в руки ближайшего зомби, чтобы не напороться на ствол, и уйти в длинный перекат, избегая просвистевших над головой чужих когтей. Тугая струя воздуха погладила затылок, показывая насколько близко прошла лапа чудища, и я, перекувыркнувшись через голову, снова вскочил на ноги. В то место где я оказался, секундой ранее другой мертвец забросил свой «Вал», так что как только каркасный приклад автомата ткнулся мне в плечо, я тут же перехватил его и открыл огонь по едва не зацепившему меня монстру. Казалось поразительным, насколько быстро я приучился биться против этих жутковатых тварей. Я расстреливал уже третий магазин, а меня еще ни одна из них не сумела зацепить. Это ли не показатель растущего мастерства? Но, к сожалению, Морфов было слишком много, чтобы мы могли разделаться с ними в одиннадцать стволов. Они кружили вокруг нас в смертоносной карусели, полосуя загнутыми когтями воздух и клацая в считанных миллиметрах от нас своими острыми клыками, но мы не только умудрялись держать оборону, но еще и оберегать хрупкие человеческие жизни доверившихся людей. Восемь… их осталось всего восемь. Я представлял спецназовцев едва тлеющими огоньками свечей, которые я пытался закрыть ладонью от бушующего шторма, способного задуть их все разом только одним единственным своим порывом. Но я прикладывал все усилия, чтобы сберечь бойцов и вернуть их если не в целости, то хотя бы в относительной сохранности на родину. Просто… просто потому что доказывал в первую очередь самому себе, что я не бездушный убийца и маньяк. Что я не только способен отнимать жизни, но и защитить тех, кто сражается со мной плечом к плечу. Ведь если я не сумею сберечь их, то как мне можно доверять заботу о Вике? Так что этот безумный уличный бой с нежитью был для меня не просто безудержной мясорубкой, а чем-то невероятно личным. Это была схватка с самим собой, которую я обязан был выиграть. Сражение за право быть счастливым, убедить себя, что я достоин! И снова отчаянный круговорот бойни захлестнул меня, пытаясь утопить в своем неистовстве. Я напрягал каждую клеточку своего мозга, чтобы видеть и целиком контролировать происходящее на небольшом пятачке пространства, ставшего полем боя. Моя связь с мертвыми натягивалась, словно струна, потому что я выжимал из них все, на что только была способна их плоть, и даже больше. Но и этого оказывалось недостаточно. Измененные теснили нас, швыряли, как тряпичных кукол, откусывали целые куски от марионеток, и каждая следующая секунда грозила обернуться для нас сокрушительным поражением. Похоже, пора было прибегать к оружию последнего шанса, так сказать… Марионетки снова совершили непостижимый для простых смертных финт, перебросив своим товарищам автоматы, и выхватили припрятанные до поры «Фениксы». Да, огонь чреват для нас ничуть не меньше, чем для вражеских покойников, но какой у нас оставался выбор? Только быть разорванными натравленной нежитью… Сразу полдесятка Приспешников рванули петли, инициируя химическую реакцию в зажигательных шашках, и во все стороны полетели жгучие пламенные сгустки. Мы принялись щедро заливать огнем пространство вокруг, запирая самих же себя в полыхающую ловушку. Но это же и дало нам короткую передышку, необходимую мне для обдумывания дальнейших действий. Морфы, завидев с каждым мигом все жарче разгорающиеся языки раскаленного огня, шарахнулись в стороны, прекратив на некоторое время свои попытки превратить нас в фарш. Сколько там горят шашки? Нулевой вроде говорил, что до пятнадцати минут, значит, время есть… Несколько огненных гейзеров попали своими брызгами на Измененных, и те, обезумев, рванули кто куда, врезаясь в брошенные машины, стены и своих же сородичей. Но я не успел толком позлорадствовать над Древним, который наверняка тоже испытывал не самые приятные чувства от того, что его приближенные монстрики сейчас корчатся в огне, потому что двое из моих марионеток тоже вляпались в горючую смесь, превращаясь в ходячие факелы. Меня скрутило, словно от невероятно сильной зубной боли, когда разом сводит всю челюсть, отдавая в мозг. И даже состояние ускорения не могло притупить этих непередаваемых ощущений. Благо, что буйство схватки немного поутухло, и Морфы не решались пересекать границу кривого полыхающего круга, который мы начертали вокруг себя. Мутанты пытались, конечно, запрыгнуть по стенам соседних домов, но мы с мертвыми успевали пресекать все эти поползновения, отстреливая монстрам пальцы. – Связь есть с командованием?! – Спросил я у Нулевого, пользуясь передышкой, ненадолго вынырнув из ускорения. – Нам могут помочь? – Сейчас! Пять сек! – Ответил спецназовец, и принялся что-то бубнить под маской. А уже через десяток секунд грязно выругался. – Говно вареное! Поблизости нет техники, которая могла бы нас эвакуировать! Только по морю, но до него мы не дойдем… – Дойдем, – упрямо возразил я, разглядывая корчащегося за пределами нашего круга Морфа, на спине которого весело плясал огонь. Это единственная тварь, которую мы сумели сильно зацепить «Фениксами», и приводившая его в движение Тьма быстро сгорала в гигантской туше. Если моя задумка провалится, то можно поставить большой и жирный крест на намерении вывести из этой западни людей. Равно как и выйти из нее самому. Но надежда штука упрямая, она умирает, обычно, самой последней. Так что я трепетно лелеял ее остатки, с нетерпением ожидая, когда же наконец догорит химическая смесь на огромном мускулистом теле. Когда это наконец случилось, я бросил к неподвижным останкам монстра сразу десяток щупалец Мрака, которые мгновенно распались, стоило им коснуться огня. Выматерившись по-черному, я повторил попытку, направив Силу по высокой дуге, чтобы обойти пламя, и принялся тоннами вливать ее в распластанный труп создания некроманта. Мой расчет строился на том, что подпаленный Измененный растерял всю энергию, вложенную Древним, но большая-то часть плоти все-таки сохранилась. Следовательно, эта гора мяса сейчас ничем не должна отличаться от бесхозного мертвеца, который валяется на дороге, словно пустой сосуд, абсолютно безразличный к тому, что в него нальют. Когда я влил объем Силы, которого мне обычно хватало на полсотни марионеток, Морф пошевелил лапой и, подчиняясь моему мысленному приказу, попытался подняться. Никакой ментальной связи между нами не установилось, и я испытал по этому поводу по-настоящему горькое сожаление. Ведь какая-то часть меня уже пребывала в предвкушении, что я снова смогу увидеть мир его глазами, ощутить в воздухе сотню новых запахов, почувствовать тугие порывы ветра, которые хлещут по телу во время дикого спринта. Но нет, душа отказывалась приживаться в сильно поджаренном теле, и мне оставалось довольствоваться обладанием простым Кадавром, хоть тот и был огромным, мощным и быстрым. Похоже, такой поворот оказался неожиданным даже для такой древней твари, каковой являлся Темный. По крайней мере, несмотря на то что его элитные зверюги превосходили моего трофейного бойца по всем параметрам, ближайший Морф не успел среагировать и увернуться от мчащихся к нему когтей. Повторно оживленный монстр вонзил в своего бывшего собрата обе свои чудовищные лапы и зацепился за толстые кости грудной клетки. Далее последовал столь сильный рывок, что ребра вражеского монстра просто вылетели из тела, оставшись зажатыми в когтях моего Измененного, а чужой Морф, оставляя за собой шлейф из черных маслянистых внутренностей, по инерции влетел прямо в разлившееся огненное пекло. После этого воздух снова дрогнул от прокатившегося многоголосого рева. Он был столь неистов и яростен, что живые люди не выдержали, и рухнули на колени, зажимая уши, а чужая тварь прокатилась по земле, где она собирала на себя расплесканную везде полыхающую смесь. – Всем слушать меня! – Громко крикнул я для солдат, перекрывая своим голосом вопль беснующихся монстров. – Сейчас будем прорываться сквозь мертвый легион! Если погибните, то не рассчитывайте получить от меня поблажек! По ту сторону жизни вы от меня не скроетесь! Спецназовцы, несмотря на оглушение и полную дезориентацию, попытались принять вертикальное положение, чтобы продолжить бегство. Ну что, Древний, не ожидал, что я подниму твои же творения против тебя? А ведь наша война только начинается… *** – Господин президент! – В кабинет главы без стука влетел взъерошенный мужчина в военном кителе. Его растрепанный вид был далек от уставного, и в любое другое время это могло сулить ему неслабую выволочку. Но сейчас на такую мелочь никто даже не обратил внимания. – Что?! Есть новости?! – Национальный лидер, вопреки своей извечной привычке принимать посетителей сидя за столом, сейчас нервно расхаживал по своему кабинету, и едва не набросился на визитера с требованием немедленно доложить обстановку. – Так точно! Отряд снова вышел на связь! Есть потери, но Секирин все еще с ними! – Картинка есть? – Осведомился президент, вытирая об дорогие брюки враз вспотевшие ладони. – Есть! Хотите посмотреть? – Ясное дело, что хочу! – Огрызнулся глава государства. – Немедленно подключите меня! И военного моментально сдуло, будто его здесь и не было. А президент в это время чуть ли не бегом вернулся к своему столу и включил ноутбук. Он был так взволнован и увлечен, что не заметил даже, как к нему вошел еще один посетитель. – Ну как там дела в Риме? От раздавшегося над его ухом голоса глава чуть не подпрыгнул, злобным взглядом зыркнув на того, кто посмел к нему так незаметно подкрадываться. Но когда увидел, кому принадлежала реплика, постарался успокоиться. – Михаил Эдуардович… вы меня напугали. На самом деле, президенту хотелось сказать нечто совсем другое, и куда менее цензурное, но с пожилым особистом он предпочитал сохранять ровные отношения. – Работа у меня такая, – невозмутимо пожал плечами старик. – Так что с отрядом? – Смотрите сами, – буркнул глава, слегка поворачивая ноутбук на столе, чтобы посетитель тоже мог все видеть собственными глазами. А посмотреть там было на что. С индивидуальной камеры одного из бойцов открывалась поистине жуткая и вместе с тем завораживающая картина. Раскрашенные предрассветными сумерками улицы итальянской столицы напоминали декорации фильма в жанре зомби-апокалипсиса. Кровь, огонь, стрельба, неуловимые мельтешащие силуэты и несметные толпы неумолимо напирающей со всех сторон нежити. – Я не вижу Секирина, – озадаченно пробормотал лидер государства. – Его что, потеряли? – Да вот же он, – старый особист ткнул пальцем прямо в экран, указав на человека, который больше других походил на поднятого покойника. Перемазанный запекшейся и свежей кровью, весь покрытый коростой и струпьями, в изодранной одежде, но зато с автоматом, которым, кстати говоря, очень профессионально орудовал. На что и не преминул обратить внимание Михаил Эдуардович. – Заметили, насколько виртуозно он ведет бой? А ведь мы раньше считали, что подобным навыкам у него взяться неоткуда. Я думаю, что такой реакции и меткости нет даже у наших лучших штурмовиков. – Такое сложно не заметить… – президент задумчиво потер переносицу, не отводя жадного взгляда от происходящего на экране. – Но как, черт подери?! Я не успеваю даже различать движения противника, а он каким-то образом умудряется успевать отстреливаться от этих тварей! – Действительно загадка, – кивнул старик, – и я думаю, что ответ лежит именно в его способностях. Это они выводят его далеко за рамки человеческих возможностей, что в рукопашной схватке, что в стрельбе. Другого варианта я здесь не вижу. – Пожалуй, тут я с вами соглашусь… Кстати, а почему большинство наших солдат бежит безоружными, отдав автоматы каким-то проходимцам? Это что, добровольное признание того, что простые римские горожане умеют воевать лучше наших спецназовцев? – Это же Нелюдь, господин президент. Вы не признали? – Хм… понятно. Выходит, эвакуацией целиком полностью руководит сейчас Секирин? – Похоже, что именно так оно и есть. Следующие несколько минут пара высокопоставленных лиц провела в молчании, внимательно следя за событиями в далеком Риме в режиме реального времени. На их глазах сейчас разворачивались такие события, которые попросту не укладывались в голове. Молодой Темный Жрец и его мертвые бойцы демонстрировали поразительные вещи, которые просто не укладывались в голове. Столь дьявольски согласованные действия выглядели пугающе и неестественно, особенно если знать, что все происходящее чистая импровизация одного единственного человека. Невозможно было даже представить, что кто-то способен на таком уровне организовать людей, не прибегая к длительным многолетним тренировкам и муштре. Хотя, что за вздор… никто из этих существ людьми уже не был. И это осознание пугало людей еще больше. – Вот, значит, как выглядит этот коллективный разум в деле? – Президент побарабанил пальцами по тачпаду, нервно подергивая коленом. – Впечатляет… Представьте, Михаил Эдуардович, каких высот могла бы достичь Россия, обладая целой армией таких созданий… Особист покосился на главу государства, бросив на того слегка удивленный взгляд. – Что-то я не замечал за вами подобных имперских амбиций раньше. – Просто мысли вслух, не более. Как думаете, мы можем доверять Секирину? Этот вопрос настолько остро волновал главнокомандующего, что он даже оторвался от созерцания бойни, происходящей на экране, и вопросительно уставился на своего пожилого собеседника. – Абсолютно исключено, – категорично отрезал старик. – Почему? Он ведь пока еще не давал поводов усомниться в своей лояльности… – президент осекся, вспомнив события прошлого года, и поспешил исправиться, – я имею в виду, после своего второго пришествия. – Он лоялен, пока у нас есть общий враг, – пояснил особист, словно ребенку. – Если удастся его устранить, то никаких дел с Россией он иметь более не захочет. Поверьте мне. И никаких рычагов давления на него не найдется. – Никаких? – Президент вскинул бровь, напомнив этим жестом старику того прошлого себя, молодого и властного мужчину, который только начал свою борьбу за высший руководящий пост в стране. – А Галиуллин, Стрельцова и Буковина? Теперь уже настала очередь Михаила Эдуардовича удивленно округлять глаза. – Вы считаете, что Секирина можно таким образом склонить к сотрудничеству? Я бы не рекомендовал вам так рисковать, господин президент. Последние слова были сказаны с таким нажимом, что глава государства не сумел сдержаться и неприязненно поморщился. – Этот… это существо опаснее любого зверя, – продолжал старик, – и в тех рамках, в которые вы хотите его загнать, он взбунтуется очень скоро. Вы же не хотите второй Кровавой Зимы? – Не хочу, – покладисто согласился национальный лидер, – но вы можете предложить иной способ? – Пока не могу… – Вот и я не могу. А времени на размышления у нас нет. Секирин слишком опасная переменная, которая может разрушить любое уравнение. Его нельзя уступать никому. Позволить ему найти друзей или союзников в других странах, будет настоящей преступной халатностью.