Домой я не поехал. С чем возвращаться? Если расскажу все Лейле, она вряд ли поймет, не поверит. Будет уповать на справедливость правосудия и так далее. Нет. Здесь нужно было действовать быстро и резко. Рубить все на корню. Я понимал, что встречи с ним не избежать. Только он один может положить конец всему. Вот только вряд ли этот му*ак сделает подобное. Я знаю его. Он слишком любит себя. Припарковав машину у здания СИЗО, вышел наружу. Угрюмая серость обстановки давила на голову. Само место буквально пропитано отчаянием, безнадегой. Не знаю, как он держится все это время там. Отчим привык к роскоши и власти. Хотя, быть может, подобным ему и в тюрьме - словно на курорте. Зашел внутрь, остановившись на посту. Выпотрошив все карманы, бросил мобилу и ключи от машины в контейнер. Расставил руки, дожидаясь, пока сотрудник СИЗО закончит досмотр. - Сейчас приведут подследственного. У вас пятнадцать минут. Простите, но дольше никак нельзя, - распахнув дверь одной из комнат, нахмурился мужчина. - Я понял. Мне хватит, - кивнул, пройдя в небольшое помещение без окон. Темно-синие стены и одинокая лампочка на потолке – снова крик безнадежности. Устроился на стул, с удивлением отметив, что ножки его привинчены к полу. Пока ждал его, думал. С каждой пройденной секундой оставалось все меньше и меньше уверенности. Как не ушел – не знаю. Через долгие десять минут его завели. - Ну, здравствуй, Назар, - прохрипел отчим, как только нас оставили наедине. - Не могу сказать что скучал, - бросил, небрежно развалившись на стуле. Он рассмеялся. И этот смех напоминал воронье карканье. Прокашлявшись, устало потер ладоням покрытое щетиной лицо. Мне было удивительно видеть его таким. Всегда холеный, одетый с иголочки богатый зазнавшийся сноб сейчас напоминал рабочего завода. Усталое лицо, поникший взгляд. Он здесь уже пару месяцев. - Так че явился? Поиздеваться? Или помочь вздумал? – складывает на груди руки, окинув меня высокомерным взглядом. От этих фраз такой гнев проснулся внутри. От взгляда его высокомерного захотелось придушить урода. Падла, сам в кандалах узника, а такое чувство, будто это я его раб. Как он умеет так? Истинный тиран. - Не поверишь, помочь. Вот только не тебе. Брату и матери. - Брату? Матери? – замирает, всматривается в мои глаза, пытаясь понять, шучу я или нет. А потом понимает, что ни черта это не шутка, и начинает громко смеяться. – А у тебя были такие? Мама… – протяжно так последнее слово произносит. - Это та, кто без слов сдала тебя в детский дом? И ни разу не заикнулась, чтобы попросить забрать? Или брат? С которым вы в жизни раз пять встречались? - Шесть, - произношу ровным голосом. Я ничуть не задет его речами. - Он вчера приходил. - Ты можешь мне нормально объяснить, что за хрень с тобой происходит? Я не долбанный экстрасенс! - Гребаная жизнь со мной случилась, Серебряков, – снова смех из меня рвется. Горький, надсадный. Наполняю его бокал. - Выпей. - Я не пью, Назар. Слушай, бросай эту хрень, - отталкивает мою руку, отчего часть жидкости выливается из посуды. - У меня времени нет. В девять нужно быть на тусовке одной. Контракт один выгореть может. Я и так с самолета сразу за тобой помчался… - Выпей сначала, - не отстаю. Он знает, что если меня накрывает пьяной бычкой, то проще согласиться. Другими словами, под алкоголем я превращаюсь в Артема Серебрякова. Тема вздыхает, но подчиняется. Забрав виски, делает несколько глотков. Вот, хороший мальчик. Нечего дяде Назару перечить. - Скажи, брат. Ты скучаешь?! – задаю вопрос спустя несколько минут тишины. - По тебе? – ржет, как идиот. - Да, конечно, Рахманчик, сижу там в своей Америке и плачу у окна, вспоминая тебя. - Да нет, придурок. По детству нашему. Скучаешь? Мы так изменились… Серебряков молчит. Смотрит на меня как-то странно. - Неа, ты не изменился ни капельки. Такой же чокнутый, - смеется Артем, а потом вдруг вмиг серьезным становится. – Может, скажешь уже, что случилось-то? Загорается экран телефона, лежащего на столе. Серебряков подрывается к мобиле, но я успеваю первым. Сбрасываю вызов. - Назар, какого хрена сейчас было? – рычит, вмиг зверея. - Давай хоть один вечер проведем без прокурорши твоей. Серебряков, ты реально достал! – вырубаю гаджет, поднимая его вверх. Делаю пас рукой, демонстрируя возможную судьбу девайса, если вдруг Артем вздумает потянуться к нему. - Рахманов, давай без истерик. Черт с тобой. Телефон не топи. Обернувшись, с удивлением замечаю, что сзади меня - небольшой фонтан. Когда они его поставить успели? Меня в клубе всего пару дней не было. Черт, как Элю уволил, тут все вверх дном. Сучка она редкостная, и после того случая пару месяцев назад мы оба пришли к выводу, что больше не можем работать вместе, но чего у нее не отнять – специалист она отменный. Прикрыв глаза, собираюсь с силами. Этот чувак единственный, кому я могу довериться, не опасаясь осуждения. Он поймет меня и примет, а если надо, даст пинка. - Вчера к нам в дом пришел Натан. Избитый. Случилась перепалка, ты ведь знаешь, как я реагирую на семейство Аракчеевых, - начинаю издалека. - Дай угадаю, из-за этого расстроилась Лейла, - Артем устало трет лицо, посматривая на циферблат часов. Тоже мне, друг детства. Хоть бы видимость заинтересованности сделал. Все только о своей Аристовой думает. - Именно, - киваю, запивая горечь мыслей. - Отчима посадили... Махинации с бухгалтерией. Он пытается откупиться. Обналичил все счета. Там все закрутилось так серьезно… денег много надо. Семья осталась ни с чем. Но и это не все. Натану и матери угрожают. Позавчера в дом заявились братки. Размахивали битами, угрожали. А потом и к делу перешли - избили пацана, ей ноги переломали. Денег хотят. Немало. - Так помоги им. Ты ведь можешь… *** - Отстань, я посплю еще, - переворачиваюсь набок, зажмуриваюсь. - Давай, двигай домой. Я уже на вечер опаздываю, - рычит Серебряков. Точно. У него важная встреча. Киваю, тянусь к ручке. - Назар, - останавливает меня. Оборачиваюсь. - Ты все правильно сделал, слышишь? По-другому никак. И твоей вины нет. Вздыхаю. - Прокурорше привет, - выхожу из машины, направляясь пьяной поступью к дому. Артем стартует с места, а я решаю перекурить, перед тем как зайти. Опираюсь о кирпичную стену, вытягиваю пачку из кармана. Два года не курил, а за сегодня практически восполнил нехватку никотина. Прикуриваю, делаю затяг. Голова начинает кружиться, когда поднимаю ее. На часах девять. Бобер купает Морковку. Хочу войти. Соскучился по ним до безумия. Но боюсь увидеть в ее глазах боль и разочарование. Не знаю, сколько простоял там. Очнулся, когда услышал чьи-то шаги. Обернувшись, встретился с ней взглядом. Закутавшись в махровый халат, в домашних тапочках, она стояла передо мной, зябко обнимая свои плечи. Отвел взгляд. Не знаю, что и сказать ей. Я виноват. Знаю. Я постоянно виноват. Почувствовал прикосновения ее пальцев. Кожу щеки обдало теплом, а легкие заполнились ароматом ее парфюма. - Пойдем домой, холодно, - вот так, просто. И никаких тебе упреков. Переплела пальцы наших рук и повела в дом. А я шел и понимал, что только с ней можно вот так. Не напрягая языка, без лишних объяснений. И хорошо так стало, почувствовал, что я не один. Первым делом спросил, где Морковка. Малышка уже спала. Не стал тревожить. Не хочу дышать на нее алкоголем. Лейла пыталась затащить меня в душ, но я отказался. Сначала разговор, потом все остальное. Я должен это сделать. - Ты новости знаешь? – ее взгляд такой усталый и печальный. Устроившись напротив меня в кресло, складывает руки на коленях. Она всегда так делает, когда чем-то опечалена. Случилось. Все-таки сделал это. - Откуда знаешь? Пожимает плечами. - Интернет пестрит новостями. Достаю телефон. Набираю Олега. - Готов. Они свободны, Назар, - без предисловий. Сразу к теме. - Как? – не голос, а скрежет по металлу. - В туалете. Наточил дужку от очков, перерезал вены. Увидели спустя пару часов. Думали, он уснул, а он кровью истек, - ровным тоном, без единой эмоции. Как она так умеет? Парой предложений подарить покой измаявшейся душе. Поднять тебя с самого дна и вознести на пьедестал героя. Вдруг напор воды стихает. Пули теперь не ранят – проходят по касательной. А потом накрывает шелком ее касаний. Не заметил, как Лейла забралась ко мне. Она прижимается грудью, обвивая руками мой торс. Тело реагирует на ее близость, вмиг покрываясь мелкими мурашками. Меня вдруг начинает знобить. И это несмотря на пропитанный горячим паром воздух вокруг. Она нужна мне, прямо сейчас, здесь. Разворачиваюсь. Убираю с лица мокрые пряди. Глажу ее скулы, касаюсь пальцами губ, бровей. Сколько тайн в ней, сколько красоты и силы. Моя богиня маленькая, ради которой и жизнь отдать не жалко. Смотрит на меня сквозь слипшиеся от воды ресницы. Читаю в ее глазах тоску. Переживает за меня, жалеет. Чувствую себя слабаком никчемным. Я радовать ее должен, оберегать. А получается совсем наоборот. Притянув к себе, касаюсь нежной кожи губ. Провожу языком по очертаниям, вырывая из ее груди тихий стон. И этот звук служит спусковым механизмом в моем безумии. Сжав полушария ее попки, рывком поднимаю наверх. Лейла разводит ноги, обвивая ими мою талию. Припечатав ее к стене, углубляю поцелуй, врываясь в глубины ее рта все своей одержимостью. Наркотик мой. Она стала им, как только я попробовал ее впервые. Еще там, в клубе, когда украл ее первый поцелуй. С тех пор она не отпускает меня. Ее запах, ее ласки – все это дурманит покруче алкоголя или травки. Накрываю ладонью полушарие ее груди, сжимаю слегка, заставляя Лейлу выгибаться навстречу. Она вонзается тонкими пальчиками в кожу спины, царапает ее. Подается ко мне бедрами, желая большего. И разве я могу отказать ей, тигрице? - Наз-а-ар, - стонет плаксиво, когда я выпускаю ее из рук, тянется за мной, опасаясь, что я передумал. Улыбаюсь мысленно, играя с ней. Мы стоим друг напротив друга под струями воды. Глаза в глаза. Я вижу, как капля по капле в ней разжигается злость. И мне это дико нравится. Люблю, когда она показывает свой характер. Резким движением поворачиваю ее спиной. Слегка надавив на поясницу, заставляю выгнуться. Она оттопыривает попку, предоставляя моему взору все прелести. Наслаждаюсь моментом, оттягиваю удовольствие, решая еще немного позлить. Пальцы касаются ее лона. Сначала вскользь – она дрожит. А потом накрываю круговыми движениями ее клитор. Чувствую, как она напрягается. Ее руки, бедра. Резче и резче подается ко мне, ищет мой член. Но еще слишком рано. Я люблю ей любоваться, может, где-то даже больше, чем тр*хать. Она все ближе и ближе к грани. Проникаю в нее пальцем. Потом двумя. Двигаюсь в ней, чувствуя, как от напряженных мышц ее лона скоро разорвет самого. Лейла жадно цепляется пальцами за подставку душевой, боясь, что я не смогу ее удержать. Так и не научилась доверять до конца. Накрываю второй рукой ее грудь, сжимаю меж пальцев сосок, и тут ее накрывает. Я чувствую, как она улетает. В этот момент врываюсь в нее. На полную мощность, отпуская себя, двигаясь рваными движениями. *** Кое-как пришли в себя. Я перезагрузился. Полный абгрейд в голове. Все вдруг стало так ясно и понятно. Я делаю все правильно. Моя семья… я буду защищать их до последнего вдоха. - Он не простит меня, - шепчу в темноту. Ее пальцы чуть сильней сжимают мой бицепс. Мы лежим под ворохом одеял на постели. После секса в душе ее, обессиленную от ласк, я накупал с ароматным гелем. Высушил ей волосы и уложил в постель. А теперь она доверчиво прижимается ко мне, дыша со мной в такт. - Простит, Назар. Но ты не должен ничего говорить ему про ваш разговор с Давидом, - ее голос тихий, но уверенный. - Не дави на него. Он будет открыт для общения, но немного позже…