( В.Высоцкий. Баллада о любви.1975г.) Бывали такие дни в жизни Тимофея, что хотелось прийти домой, лечь на диван и не быть… Вот совсем закончиться, окончательно и без остатка. И зависело это не от тяжести работы, а от результата. Как не готовили преподаватели своих студентов, как не показывал опыт работы в интернатуре, ординатуре, что у каждого врача есть свое личное кладбище, переварить эту простую истину Тимофею Алексеевичу не удавалось. Сегодня он ассистировал Степану Аркадьевичу. Операция экстренная, до района бы не довезли. Когда заведующий сделал надрез, даже Тимофею стало понятно, что пациента операция уже не спасет. Изношенное, измочаленное, измученное сердце 65-тилетнего мужчины было похоже на подошву от старых ботинок. Дважды сердце останавливалось во время операции, дважды его запускали вновь. А на третий раз Степан Аркадьевич зафиксировал время смерти и, стянув перчатки и маску, вышел в коридор курить и сообщать жене покойного, что ничего сделать не удалось. Да, врачи не боги. И в данной конкретной ситуации они сделали все, что могли. С такими исходными данными даже дед и отец, скорее всего ничего не смогли бы предпринять, но Тимофею Алексеевичу все равно было мучительно больно выходить в коридор, натыкаясь на заплаканные глаза продавщицы из продуктового магазина, в который он ходил постоянно закупать провизию. В такие минуты Тим даже сожалел, что так и не обзавелся вредной привычкой курить или пить. Ни к тому, ни к другому душа не лежала. Но и таких стрессов в той его прежней жизни не было. Тогда самым большим горем были шепотки за спиной да спор с отцом. Натянув куртку, парень, избегая встреч с людьми в коридоре, вышел на задний двор и увидел, как Нина разговаривает с водителем их машины скорой помощи – Леонидом. Его как раз вызвали перед началом операции, чтобы тот был готов ехать в межрайонную больницу. Тимофей даже порадовался тому, что в операционной была Катя, а не Нина. Она всегда очень переживает за больных, а сейчас ещё не знает, что операция прошла неудачно. Леня с Ниной стояли поодаль от здания и непринужденно болтали, смеялись, как старые друзья, пока водитель не снял с себя куртку и не накинул на Нину, что-то сказав при этом. Тим, стоя на крыльце, увидел, как девушка нахмурились, стянула с плеч чужую куртку и, сунув в руки Леониду, развернулась и подошла к крыльцу. - Вы поругались? – спросил Тимофей, когда девушка поравнялась с ним. - Нет. Что нам с ним ругаться? Пойдем внутрь, чтоб не мёрзнуть, - позвала, приоткрывая дверь. Наверное, действительно замёрзла в одном халате, подумал Тимофей, сдёрнул с себя куртку и надел на девушку, прикрывая дверь. - Подожди, давай ещё чуток постоим, - засовывая ее руки в рукава своей куртки, попросил тихо. Потом застегнул молнию и, не раздумывая и не давая себе шанса отступить, крепко обнял Нину, прижимая к себе. - Тим, ты чего? – спросила девушка, подняв голову и уперевшись носом в шею парню. А Тимофей подумал, что она ниже его ростом и целоваться будет удобно, он не любил высоких девушек. А вторая мысль, что сокращённый именем Нина его никогда не называла, всегда Тимофей Алексеевич на работе и просто Тимофей, если дома. - Операция плохо прошла? – догадалась Нина. Парень кивнул головой. - Умер? – на выдохе спросила. Опять кивок. Тонкие девичьи руки, едва выглядывающие из длинных рукавов, взметнулись вверх и погладили по спине, потом обвили молодого человека за талию. - Пойдем, а то холодно, - постояв немного, Нина заерзала в крепких объятьях. – Пойдем-пойдем домой, ужинать и чай пить. Тимофей и сам не заметил, как начал называть Нинин дом своим "Домом". Живя в Санкт-Петербурге, он в разговоре чаще всего обозначал – «буду у предков, я сейчас у родителей, заскочу к маме». Свое место жительства называл просто – квартира или хата. «Только на квартиру заскочу, соберёмся у меня на хате, подскочи к квартире». И это было привычно, не резало слух, не вызывало вопросов. А сейчас они с Ниной приходили Домой, ужинали Дома и Тиму хотелось идти Домой. Вдаваться в причины таких перемен не хотелось, да вообще-то и не требовалось. Тимофей просто принял как данность, что его отношения с Ниной гораздо глубже, чем привычные ему необременительные интрижки. Закрывая за собой дверь запасного входа, Тим обернулся и увидел, как недобро исподлобья на него смотрит Лёня. - Так что у вас с Леонидом? – все же спросил у Нины по дороге домой. - Ничего, - она посмотрела удивлённо, округлив свои нереально красивые глаза. – Почему спрашиваешь? - Мне показалось, что он тебя обидел возле машины. - Тебе показалось. Ничем он меня не обидел. Просто Лёня иногда забывается и говорит глупости, - резким нервным движением Нина поправила ремешок сумочки, перекинутый через плечо. «Показалось, как же, - подумал Тимофей. – И поэтому ты сейчас нервничаешь». - Ухажёр он твой что ли? Неудачливый? Или бывший? – парень попытался пригасить в голосе ревность, но получалось плохо. - Неудачливый бывший, - Нина кивнула, а потом с улыбкой поддела: - А ты что, ревнуешь? – и расссмеялась, прикусив губу. - Ну так, - неопределенно передёрнул плечами, от чего все тот же Васькин рюкзак чуть не слетел. Тим уже пару раз собирался писать деду список вещей, чтобы собрали и передали теплые вещи к зиме, обувь, так по мелочи, но все откладывал. Сейчас ему остро не хватало его пижонской кожаной куртки и сумки, привезенной из Италии. Туфли из натуральной кожи долго бы не прожили, учитывая качество здешних дорог, а вот принарядиться в рубашки и брюки стоило. Потому что хотелось выделиться в глазах Нины, а в футболке и затертых джинсах этого не получалось. Тимофей все ещё мерил людей и ситуации старыми мерами, упорно считая, что девушки любят глазами и им для любви надо подать красивую обёртку. - Так что с Лёней? – настойчиво вернулся к интересовавшей теме. - Мы с ним в школе дружили. Ну как дружили: целовались пару раз, - Нина фыркнула и улыбнулась. - На выпускном вместе танцевали. Я уехала в Питер, он в армию ушёл. Так мы письма писали друг другу. Первая любовь и все такое. Потом я вернулась из-за бабушки, Лёнька отслужил. И как-то отношения не заладились. Он в машинах хорошо разбирается, в автомастерскую отчима пошел работать, учиться не хотел, куда-то расти, развиваться не имеет желания и не видит смысла. Его устраивает работать с восьми до пяти, а с пяти до восьми пиво пить и балду гонять с парнями. Живёт с родителями на всем готовом. Меня такой образ жизни не устраивал, мы стали ругаться. Лёнька вообще решил, что Питер меня испортил, мол, я зазналась. А как тут зазнаешься, если между сменами в пункте мотаешься бабушку кормить и уколы делать? Потому что она последний год все больше лежала, вставать перестала. Я уставала, а он считал, что я специально его с друзьями игнорирую, стесняюсь с ними гулять. Вот я однажды плюнула и послала его. Он долго обижался на меня и не разговаривал даже. Потом ничего, сменил свой гнев на милость. Теперь просто можем перекинуться парой фраз. - Но он же тебе явно что-то неприятное сказал?! – с нажимом произнес Тим. - Ерунда! - легко отмахнулась Нина. - Он неплохой, просто дурак, что на такого обижаться? **** На празднование дня рождения собирались тщательно и долго. Тим выгладил рубашку, которая невесть как завалялась в его вещах, сходил подстричься и даже вытащил из посылки, переданной дедом, туфли. Шикарные кожаные, которые вместе с утеплённой курткой-косухой шли Тиму необыкновенно, ну или по крайней мере он так всегда считал. В зеркале отражался вполне респектабельный парень, свежевыбритый и выглаженный. Тимофей остался доволен собой. А вот от вида Нины, которая вышла в коридор обуваться, у него перехватило дыхание. Девушка была одета в теплое платье нежно-голубого цвета, с воротником-стойкой и длиной до колен. Ничего особенного, но платье было облегающим, выгодно подчеркивало фигуру девушки и удивительно шло к ее голубым глазам, нереально притягивающим Тимофея. Лёгкий макияж и заколотые на макушке волосы завершали образ. Тимофей был покорен так, что не сразу нашелся с комплиментами, подскочил помог надеть пуховик, который совершенно не шел к одежде девушки. «Ей сюда бы шубку, белую, - подумал Тим. – Вылитая снежная королева получилась бы тогда». Но шуб у Нины в гардеробе отродясь не водилось, может в детстве и была кроличья, но она уже и не помнила. А пуховик – это же удобно и практично. Ну и что, что портится королевский вид, подумалось Нине, вот Тимофей сражён наповал, а для него собственно и старалась. На дни рождения среди коллег было принято дарить практичные вещи. Никаких мелочей типа свечей, тапочек или канцелярских наборов. Подарки деньгами тоже приветствовались. Но в этот раз весь коллектив фельдшерского пункта сбрасывался в честь юбилея Степану Аркадьевичу на миникомбайн-копатель грядок. Тимофей сильно не вникал, от земли он был по-прежнему далёк. Но Нина сказала, что подарок стоящий, и Тим без возражений сдал деньги за себя и за Нину. Вообще на тему денег случались у них периодически споры и недопонимания. Зарплата в пункте была небольшая, но и ставок врачи и медсестры занимали несколько, в виду отсутствия кадров. Тимофей Алексеевич был оформлен как терапевт на полторы ставки, как хирург, хотя в операциях только ассистировал, и получал надбавку за научную деятельность, чудом выбитую для своих сотрудников Степаном Аркадиевичем. Премии и доплаты распределялись самим заведующим честно и справедливо, за что его уважали коллеги и не любили в централизованной бухгалтерии и в районе. Но так как на плечах Калюжного лежал и отлично функционировал целый фельдшерский пункт, обслуживающий приличный район с большим количеством населения, на порядки и правила, заведённые Степаном Аркадиевичем, закрывали глаза. Тимофей по началу пытался помимо продуктов, которые исправно покупал, подсунуть Нине деньги, но всегда его порыв отвергался. Старые привычки подкупа и задабривания с помощью материальных благ не срабатывали. Позже Тима всё-таки озарило, что приятнее принести девушке сладкий, яркий апельсин, смешную открытку, шоколадку. Дошло до того, что он заказал из Питера через знакомого целую коробку всяческих мелочей и подарков: ароматные свечи в стаканчиках, книги, о которых Нина упоминала, интересный деревянный пазл, цукаты и пару манго из Тайланда, смешные теплые носки, швейцарский шоколад, конфеты ручной работы с лепестками цветов и много всего, чего раньше Тим просто не сообразил бы дарить, а теперь выбирал с удовольствием. Знакомый, который переслал ему посылку, посмеивался, мол попал ты парень, розовыми соплями давишься. Тим беззлобно отвечал в том же духе. Но, видя то, как Нина радуется его презентам, убеждался, что все делает правильно, получая нереальное удовольствие от её реакций. Помогая Нине вытащить волосы из-под ворота пуховика, Тим не выдержал и, шумно выдохнув, поцеловал в щеку. Нина обернулась, распахнув от удивления свои и без того огромные выразительные глаза, в которых Тим потонул окончательно и бесповоротно. Или она его загипнотизировала этими своими глазами, или окончательно он растерял разум, но сдерживаться у парня больше не было сил. Притянул к себе девушку и поцеловал, требовательно и настойчиво. А она, как ни странно, не оттолкнула, наоборот подалась навстречу и ответила на поцелуй. Не известно, чем кончился бы этот душевный порыв, но в кармане у Нины зазвонил телефон, и она с недовольным вздохом оторвалась от Тима. - Да, Кать, - сказала в трубку, пытаясь выровнять дыхание и рассматривая Тимофея в упор, как будто впервые увидела. Она пыталась услышать, что же там говорит подруга, но вместо этого думала лишь о парне напротив. А парень, сложив руки на груди, оперся о стену рядом с девушкой и смотрел, не скрывая довольной улыбки. - Я помню, не забыла, даже положила в сумку. Мы уже выходим, жди, - и отбила вызов. - Проверяет, не забыла ли я поздравительную открытку для Степана Аркадьевича, - заговорила Нина, слегка покраснев, то ли от смущения, то ли от того, что в верхней одежде в прихожей было жарко. Тим кивнул, улыбаясь и быстро наклонившись, порывисто поцеловал. - Не знаю, как у вас тут в городке, но у нас, в мегаполисе, с момента первого поцелуя парень с девушкой считаются парой, - заявил Тим, который никак не мог пригасить улыбку. - Да что ты?! – Нина, подыграв, подхватила сумочку, застегнула наконец пуховик и, подцепив под руку парня, вышла из дома. – Может у вас ещё и женятся после первого свидания? - Это смотря как свидание пройдет. Всякое бывает. У меня вот дед так бабулю утанцевал на дискотеке, что она не смогла ему отказать и замуж пошла. А потом по прошествии многих лет оказалось, что танцор он тот ещё, все ноги ей отдавил. А бабуля так не любила танцы, что решила деда брать в мужья, чтоб по танцполам больше хвостом не мести. Ее слова! Девушка звонко рассмеялась, поверив в каждое его слово. На таких застольях Тимофею бывать еще не приходилось. Это напоминало что-то среднее между званым вечером его родителей и попойкой у друзей в общаге. Празднования с родителями дней рождения и праздников в ресторане в формате фуршета или дома с искусственно созданной атмосферой душевности и уюта, Тим не очень любил, хотя был привычен и прочее улыбаться и без лишних нервов отыгрывал свою роль любящего сына, внука, подающего надежды медика и перспективного жениха. На таких вечерах он следовал определенной роли, хорошо отрепетированной и не доставляющей никаких неудобств. Впрочем, вся его прошла жизнь не доставляла никаких неудобств. В общежитии и на посиделках в квартирах у друзей все было проще, искренне и развязнее. Там Тим играл роль этакого баловня судьбы, мажора, любителя женского пола, угощающего всех выпивкой и закуской. Вылетев из-под контроля матери на собственную квартиру, Тимофей в самом начале самостоятельного пути открыл в себе пренеприятное свойство – после выпитого сверх нормы, а норма для организма парня была ничтожно мала, он просто засыпал крепким и беспробудным сном. Веселье продолжалось, но уже без его участия, что Тима расстраивало неимоверно. Пока он не смирился с незавидной участью был трезвым среди пьяной тусовки и не извлёк выгоды в таком положении вещей. А выгод было несколько: во-первых, наутро, пока все страдали жуткими симптомами похмелья, Тимофей был бодр и весел. А во-вторых, девчонки предпочитали Тима всем другим парням из тусовок. Сегодня же Тим попал на празднование совсем иного формата. По приходу его вместе с Васькой отправили к соседям переносить столы в дом Калюжных. Оказалось, что все межкомнатные двери в доме распахивались настежь и создавалось целое пространство из трёх комнат. Столов и стульев не хватало, посуду обещала принести Галина Валентиновна. Нину и Катю, которая пришла на пару минут раньше, тут же увела на кухню Светлана Викторовна. Через полчаса беготни и толкотни, которая напомнила Тимофею советский фильм - комедию Гайдая (любимого режиссера деда) по рассказу Зощенко «Свадьба», все наконец уселись за столы, уставленные невероятным количеством блюд. И празднование покатилось как колесо, запущенное с горы. Учитывая, что это была первая волна празднования – с коллегами и родственниками, а вторая – с друзьями и соседями намечалась на завтра, то в понедельник Тим ожидал наплыв пациентов в пункт с печеночными коликами, пищевыми отравлениями, жалобами на боли в желудке и повышенное давление. Тут же за столом, когда очередь говорить тост дошла до Тимофея Алексеевича, выяснилось, что он не пьёт. Шуточки вроде «Сейчас научим», «Ты просто нормальный самогон не пробовал», «Да что ж в вашем этом Питере все такие слабаки!», «Доктор отказывается пить за здоровье!» вовремя пресек Степан Аркадьевич: - Ну и славно, в понедельник всех примет Тимофей Алексеевич и поставит капельницу недрогнувшей рукой Нина. Трезвенники в нашем деле вещь редкая, но нужная и очень полезная! Конечно, подколов Тим не избежал, но тема быстро сошла на нет, а празднование продолжалось до глубокого вечера. Душевное и уютное, как будто сто лет знаешь людей, сидишь с ними не один год за общим столом, разделяешь с ними и печали, и радости. Чувствуешь себя своим, родным и равным. Здесь не нужны маски ни хорошего сына, ни мажора.