Но эта теория разбилась вдребезги, стоило Е Юн добежать до меня и схватить за руку. – Ты в порядке! – Она тяжело дышала, однако в голосе слышалось явное облегчение. – Хуан-гу искала тебя по всему Подземному миру! Я крепко ее обняла. Сердце лихорадочно стучало. Она была первым живым человеком, которого я видела за все эти… – Е Юн, – выдохнула я, – как ты здесь оказалась? И как долго я здесь нахожусь? – Наверное, около двух недель, – ответила она. – Я не уверена. Когда началась битва, я знала: что-то случилось. Так что я оставила Ай Ри с нянями и пришла за тобой. – Битва? Какая битва? Ее взгляд опустел. – Они начали приходить на следующий день после того, как ты спустилась сюда. Мертвые дети-Искупители. Их сотни… и с тех пор они все прибывают и прибывают. Нападение случилось возле нового портала в Подземный мир к северу от Эбуджо, а не в Разломе Оруку. Армия Двенадцати Королевств, конечно, была уже мобилизована и готова к бою, но… Она испуганно покачала головой и положила мою руку себе на лоб. * * * …Я стою на городской стене Эбуджо, глядя на хаос внизу. Хотя я проживаю это воспоминание как Е Юн, одновременно я тронута как Тарисай: слезы гордости наполняют глаза. Воины всех двенадцати королевств Аритсара сражаются бок о бок. Они продвигаются единым фронтом, чтобы защитить город от бездушных вооруженных убийц, выходящих из разлома цвета охры. Санджит, Дайо и капитан Бунми ведут войска на боевых бизонах, отбивая вместе с отрядами Имперской Гвардии нападение нежити. По правде говоря, это армия уже не двенадцати королевств, а тринадцати: Сонгланд прибыл на помощь. Минь Цзя с вершины башни управляет отрядом солдат с огненной суанхада – ее длинные волосы развеваются за спиной, как знамя. Воины в унисон ударяют в воздух, посылая на вторженцев волну пламени, которую Минь Цзя направляет смертоносным ветром. Поле битвы похоже на лоскутное одеяло из разных королевств. Кетцальские боевые орудия зажигают пушки и стреляют в Разлом ледяными ядрами из святой воды, пока морейосские лучники засыпают врагов стрелами. Бирасловяне в рогатых шлемах едут верхом на белоснежных боевых волках, обеспечивая укрытие для суонских и ниамбийских воинов, которые со смертоносной точностью бросают метательные копья. Воины из нового Джибанти сражаются плечом к плечу со спартийскими солдатами, а мьюйские берсерки в синей боевой раскраске и клетчатых беретах едут на колесницах вместе с дирмийцами. Целители Благословенной Долины и Нонта уносят с поля раненых и с мрачной решимостью обрабатывают их раны. И все же, несмотря на эту славную картину, несмотря на то что Армия Двенадцати Королевств вынуждает орду мертвых отступать обратно к Разлому, как хорошо смазанная машина, они явно проигрывают. Как иначе? Их враг не может умереть. На место одного Искупителя, которого удается сжечь, запереть в клетку или сбросить обратно в Подземный мир, приходят еще десять. И они продолжают прибывать. * * * Я вышла из разума Е Юн. Сердце бешено стучало. Санджит. Вассальные правители. Сотни тысяч аритских воинов – все обречены. Великий Ам, даже проклятые Искупители были в этом лишь жертвами, вынужденные осквернять свои тела кровью и убийством! – Ну? – выдохнула Е Юн. – Что ты сделала? Почему Искупители напали на нас? Я тяжело сглотнула. – Это началось не из-за того, что я здесь. Абику планировали этот ход уже долгое время. – А ты, Вураола, – прошипели голоса, – можешь это остановить. Мы с Е Юн резко развернулись. На плато в облаке насекомых появились серокожие абику, скалящие свои острые зубы. Я поежилась. – Что это значит? Их лишенные зрачков глаза вспыхнули кровавым светом. – Мы предложим тебе то же, что и твоей матери. – Они показали на статую Полководца Пламя. – Умри, чтобы другие могли жить. Отдай воспоминания святилищу. Затем ты отправишься в верхний мир и станешь нашей императрицей. Отменишь Перемирие. Ослабишь континентальные королевства… а взамен мы используем нашу силу, чтобы уничтожить святилище, освободить твои воспоминания и воспоминания оджиджи. Я с подозрением их оглядела. – С чего вдруг вы хотите отказаться от своей армии мертвецов? Вы уже побеждаете. Со временем ваши дети-солдаты могут уничтожить десятую часть континента. Вы получили, что хотели. Так зачем предлагать мне сделку? – Ты неверно поняла нашу цель, Вураола. Мы никогда не собирались уничтожать человечество, даже во времена Энобы. Нет, Маленькая Императрица, мы хотим им править. Расширить нашу территорию от этого царства смерти и дыма на молодой, перспективный Верхний мир. Там мы станем еще сильнее, как были когда-то на заре времен. – Их глаза мечтательно сверкнули. – Но это станет возможным, только если ты отменишь Перемирие. – С чего бы мне соглашаться? С чего мне позволять вам захватить континент? – Потому что иначе, – усмехнулись абику, показав на армию внизу, – всех ждет смерть, а бедных-бедных Искупителей ждет вечное проклятие. Выбор прост, Вураола. Демоны стали меняться прямо на глазах: они отбросили образ чудовищных детей и предстали передо мной в виде крылатых созданий, пылающих темно-зеленым огнем. – Новая эра для человечества, в которой оно наконец будет служить абику, по своей природе превосходящим их во всем… Или конец всей жизни на континенте. Решай скорее, Вураола. – Они снова взглянули на ряды детей-солдат и растянули чешуйчатые пасти в усмешке. – У твоих друзей в Верхнем мире осталось не так много времени. Перед глазами тут же промелькнуло воспоминание о Дайо и Санджите, о Минь Цзя, Цзи Хуане, Усмале и остальных, ведущих войска в бой против бесконечных врагов: их лица блестели от пота, голоса уже охрипли, и силы явно были на исходе. Я лихорадочно искала решение этой задачи, перебирая в голове все возможные варианты. Но каждый ответ неизменно включал в себя смертельную жертву. Я коснулась Иранти, спрашивая разрешения. Наши судьбы были связаны: если я паду, она последует за мной. В ее многочисленных глазах плескалось горе. Она потерлась рогом о мои пальцы и кивнула, выражая согласие. – Ну? – потребовали абику. – Принимаешь ли ты наши условия, Императрица-Искупительница? Я закрыла глаза, чувствуя, как пахнущий серой ветер Подземного мира треплет мои волосы. Затем я коснулась лилии Е Юн у себя за ухом и мысленно попрощалась со всем, что я когда-либо знала и любила: с цветом жизни, с весом живой души. Я сказала Иранти вслух, чтобы абику слышали: – Отведи меня к святилищу Полководца. – Нет! – прошептала Е Юн. Ее сдержанное обычно лицо было залито слезами. – Должен быть другой выход! Улыбнувшись, я наклонилась и поцеловала ее в лоб. Затем вынула лилию из своих волос и заправила ей за ухо. – Не бойся, – сказала я ей. – Каким бы ужасным ни стал этот мир, в нем всегда найдется уголок, где будут расти цветы. Иранти преклонила колени, позволив мне взобраться на свою широкую спину, и перенесла меня через аметистовое озеро. Когда она поставила меня на маленький остров святилища, абику злобно рассмеялись в предвкушении, посылая в небо лучи бледно-зеленого света. На меня смотрело красивое и беспощадное лицо Полководца Пламя. Металлический запах Безымянных смертей ударил в ноздри, отчего живот скрутило, а к горлу подступила тошнота. Мой взгляд упал на выставленное вперед копье с белоснежным наконечником. – За мир, стоящий того, чтобы выжить в нем, – прошептала я. Я кивнула Иранти. Она тут же прижалась рогом к моему лбу точно между глаз, а я коснулась копья Полководца Пламя. И закричала. Перед глазами полыхнуло алым. Меня охватила жгучая, ослепительная боль. Распространившись по руке, она объяла мою кожу, как волна потрескивающей кислоты. Я умирала. Святилище убивало меня, стремясь отнять все, чем я была. Отнять каждое воспоминание, каждый день и час, забрать все кусочки моей души, которые делали меня Тарисай. Еще совсем немного, и оно поглотит меня. Все закончится. Я забудусь глубоким сном без сновидений, а моя душа станет чистым листом. Мое тело превратится в марионетку, готовую служить абику, в их инструмент, несущий новую эру ужаса. Возможно, все будет не так уж и страшно. Возможно, человечество сможет дать отпор. От меня требовалось только позволить абику завладеть мной, потерпеть еще мгновение, и тогда боль исчезнет. Я сжала кулаки. Не всякая боль бесполезна. Иногда боль помогает написать историю. – Сейчас! – крикнула я Иранти. Она тут же усилила мой Дар, и я бросила его в статую, изменив направление потока силы. Я забрала воспоминания святилища, прежде чем оно успело забрать мои. Каждая клетка моего тела умоляла остановиться, прекратить эту пытку. Но я продолжала. Я целиком поглотила память одного Искупителя от рождения до смерти. Потом – десяти Искупителей. Потом – сотни. Кожа вскипела в том месте, где я касалась копья: мой указательный палец бледнел все сильнее, пока святилище вытягивало из него жизнь – из темно-коричневого он стал бронзовым, а из бронзового – грязно-белым. Я больше его не чувствовала. Какая-то часть меня знала, что я никогда больше не почувствую этот палец. Но я все еще стояла, всхлипывая в агонии и триумфе, пока мое тело горело историями. Я была маленькой Искупительницей из Дирмы, дочерью нищих, и меня столкнули в Разлом, когда мне не исполнилось и пяти. Я была сыном джибантийских охотников, которые пытались скрыть мои отметки Искупителя грязью и глиной, пока монстры не напали на деревню, и из чувства вины я ушел в Подземный мир. Я была тысячами и тысячами сонгландских детей, растущих в тени империи, которая ценила их лишь тогда, когда они умирали. Я была целым поколением. Тремя тысячами жизней. Четырьмя тысячами. Шестью. Семью. Десять тысяч жизней и больше теснились в моем теле: так рис, разбавленный водой, постепенно заполняет котел, пока тот не переполнится через край. Слишком поздно абику поняли, что я делаю. Их яростный вопль разрезал небо, но тщетно: я все еще была живым человеком, и они не могли меня коснуться. Как только я украла последнюю историю из святилища Полководца, я разорвала контакт с копьем. Охнув от боли, я упала, не в силах даже подставить руки, чтобы смягчить падение. – Е Юн, – выдавила я тихо, стараясь, чтобы меня было слышно на берегу. – Теперь… твоя очередь. Я услышала приглушенный плеск: Е Юн плыла через озеро к острову, чтобы помочь мне. Она встала на колени рядом со мной – с одежды у нее капало, а Хуан-гу беспокойно хлопала крыльями у нее на плече. – Ты можешь спасти их, – сказала я ей. – Искупителей. Всех их. – Как? – спросила она, всхлипнув. – Как это возможно? – Все, как ты и говорила. – Я улыбнулась. – Я тебе для этого не нужна. Как и Сонгланду не нужен Аритсар. Я должна была исправить то, что сделали мои предки, но песнь Искупителей заканчивать не мне. – Я показала на край плато: где-то далеко внизу дети с пустыми глазами один за другим шли в бой. – Ты – героиня их истории, Е Юн. Это всегда была твоя битва. Затем я обессиленно уронила руку, свесив ее с края острова. Мои пальцы окунулись в воду. И последним усилием воли… я отпустила украденную память.