– Здесь? «Да». – Еще? «Еще». Что за звук? Неужели это она так скулит? Быть того не может. – Бедолага, – прошептал Уит. Он поднимал ее все выше и выше, и, наконец, ее ноги оторвались от пола. Но Хэтти было все равно. Он достаточно силен. Можно не волноваться. Не уронит. А его губы уже опустились к лифу платья, скользя вдоль низкого выреза. И зачем только платья шьют из такой толстой ткани? Оно тугое, сковывает движения, да и вообще неудобное. – Не самое удобное платье, – подтвердил Уит. Его язык уже добрался до ложбинки между ее грудями, и они, словно по волшебству, стали полнее и горячее. Ей стало трудно дышать. Хэтти снова сказала: – Сделай же это! Уит не колебался ни секунды. Он усадил ее на спинку кровати, его сильные пальцы легли на вырез лифа. Она открыла глаза, посмотрела вниз и увидела сильные мужские руки на блестящем шелке. Безумие вернулось. Нет, он определенно не справится с… Платье разорвалось, словно бумага. Прохладный воздух коснулся кожи, а потом… Огонь. Губы. Язык. Наслаждение. Хэтти не могла не смотреть. Она никогда не видела ничего подобного. Самый красивый мужчина на свете в ее полном распоряжении. Она забыла, что надо дышать, и только смотрела, не в силах понять, что ей нравится больше: смотреть на него или его чувствовать. Она видела свои руки в его волосах, прижимающие его голову к груди. Слышала его тихие стоны, свидетельствующие о желании. Такое ей никогда даже в голову не приходило. Подобного мужчину в своих объятиях она и представить не могла. Подумав об этом, она запустила пальцы в его волосы и потянула вверх. Он подчинился, и через мгновение они уже снова целовались. Только на этот раз она водила кончиком языка по его губам, потом раздвинула их и проникла в его рот. Она нападала, а он подчинялся. И это было потрясающе. Уит накрыл руками ее груди, стал теребить соски, которые немедленно стали твердыми. Хэтти забилась в его руках, не в силах совладать с непередаваемыми ощущениями. А ведь она даже не знала его имени. Хэтти застыла. Мысль показалась ей ушатом ледяной воды, вылившейся на голову. – Подождите! – Она отстранилась, и сразу пожалела об этом, потому что мужчина немедленно отпустил ее, словно его руки только что не лежали на ее теле. Будто и не было страстных объятий. Он даже сделал шаг назад. Хэтти натянула платье на протестующие против такого обращения груди и скрестила руки, придерживая его. Она чувствовала боль во всех местах, которых он касался. Губы начало покалывать. Она облизнула их, и его янтарные глаза уставились на ее рот, словно не могли оторваться. Он тоже выглядел голодным, но держал себя в руках. – Я не знаю, как вас зовут. Он ответил не раздумывая: – Меня называют Зверь. Хэтти решила, что не расслышала. – Прощу прощения? – Я сказал, меня называют Зверь. Она покачала головой: – Но это же нелепо! – Почему? – Потому что вы самый красивый мужчина, какого мне приходилось встречать. Думаю, такого красавца вообще больше нет. Его брови синхронно поползли на лоб, рукой он взъерошил волосы. На красивом лице отразилась… растерянность? – Люди редко говорят об этом. – Потому что это очевидно. Как жара. Или дождь. Но я думаю, что люди отмечают это, когда называют таким абсурдным прозвищем. Полагаю, это ирония. – Вовсе нет. – Уит нахмурился. Хэтти растерянно моргнула. – Я не понимаю. – Поймете. Хэтти охватило предчувствие неприятностей. – Я пойму? Уит снова потянулся к ней и погладил по щеке. Хэтти снова захотелось окунуться в его тепло. – Те, кто крадет у меня. Те, кто угрожают тому, что является моим. Они знают правду. У Хэтти тревожно забилось сердце. Он имеет в виду Огги. Этот человек не ограничивается полумерами. Когда он явится за ее братом, пощады не будет. Только он никогда не придет за Огги. Она об этом позаботится. Ее брат, конечно, полный идиот, но она не позволит его опозорить. Или уничтожить. Нет, что бы ни натворил Огги, что бы он ни украл, Хэтти это вернет. И тут Хэтти поняла очевидную истину: их поцелуй, сделанное им предложение – все это было не потому, что он этого хотел. Это было потому, что он хотел отомстить. А вовсе не из-за нее. Как же она сразу не догадалась? В конце концов, этот мужчина, красивый как римский бог, уверенный в себе, опытный и компетентный, не из тех, кто может явиться за Генриеттой Седли, толстой старой девой с испачканными чернилами руками. Разве что ему что-то от нее нужно. Этому мужчине, конечно, не нужно ее приданое, но, тем не менее, кое-что нужно. Она постаралась не обращать внимания на грусть, охватившую ее, когда все стало ясно, на подступившие к глазам слезы разочарования. Она плотнее прижала руки к груди и прошла мимо мужчины к тому месту, где чуть раньше оставила шаль. Закутавшись в нее, она повернулась к мужчине. Его взгляд метнулся к ее груди, которая теперь была надежно скрыта под несколькими слоями ткани. Хэтти глубоко вздохнула. Что ж, она уже проявила достаточно дерзости, можно продолжать в том же духе. – Мне пришло в голову, сэр, что настало время поторговаться. На его лице отразилось недоумение. – Не стану скрывать, мне известно, кто… поставил вас в столь затруднительное положение этим вечером. Мы оба достаточно умны, чтобы не играть в глупые игры. Уит кивнул. – Я найду все то, что вы потеряли, и верну вам. Но за определенную плату. Он несколько секунд молча смотрел на нее, догадываясь, что сейчас услышит. – Вы говорите о вашей девственности, – наконец проговорил он, так и не дождавшись ответа. Теперь кивнула Хэтти. – Вы жаждете возмездия, а я хочу иметь будущее. Два часа назад я была вполне готова к такой сделке, так почему бы не заключить ее сейчас? – Мужчина не ответил, и она вздернула подбородок, стараясь не показать своего разочарования. – Нет необходимости делать вид, что вы намерены это сделать по доброте душевной. Я не дебютантка с лучистыми глазами, ожидающая большой любви. Я старая дева, и иногда смотрюсь в зеркало. Хотя какое-то время, правда недолгое, ей казалось, что она встретила свою большую любовь. Он едва не заставил ее в это поверить. Обманом. – Ну а вы – не рыцарь на белом коне, желающий за мной ухаживать и сделать своей прекрасной дамой. – Молчание. «Почему, черт возьми, он молчит?» – Разве не так? Уит прислонился к столбику кровати и скрестил руки на груди. – Я не он. «Мог бы, по крайней мере, притвориться». Впрочем, нет, ей не нужно притворство. Она всегда предпочитала честность.