*** Снаружи и в самом деле светило солнце. Было почти жарко. Корелл отметил про себя, что куча мусора под окнами участка выросла. В глубине двора белело каменное здание, выглядевшее торжественно и даже нарядно на фоне полицейского участка и неба, пересеченного белым самолетным следом. Корелл рассказывал о яде, электрических кабелях, кипящем котелке… Об Алане Тьюринге на узкой койке и выражении его лица – спокойном и полном смирения. Брат задавал на удивление мало вопросов. – Вы были близки с Аланом? – не выдержал Корелл. – Мы были братья, – ответил Джон Тьюринг. – Само по себе это ничего не значит. – Это так, – согласился Джон. – Вы правы, мы не были особенно близки. Разве что в детстве… Он замолчал, как будто засомневался, стоит ли рассказывать дальше. – Так что в детстве? – спросил Корелл. – Тогда мы были близки по-настоящему. Так получилось, что в основном мы росли вне стен родительского дома. Отец служил в Индии, а тамошний климат не для детей. Одно время мы жили в семье одного старого полковника, на улице Святого Леонарда… Там все было сложно… – Вы как будто старше Алана? – На четыре года, – Джон Тьюринг кивнул. – Поэтому всегда чувствовал себя ответственным за него. – Каким он был? – Ребенком, вы имеете в виду? – Вообще, каким? Джон Тьюринг смутился, как будто вопрос показался ему странным или слишком личным. Тем не менее он стал вспоминать – суховато, как показалось Кореллу, будто бы из чувства долга и совсем не интересуясь тем, о ком говорил. – Еще совсем маленьким, – начал Джон, – Алан решил, что с цифрами иметь дело интересней, чем с буквами. Он видел их повсюду – на лампах, паркете, листках бумаги. Еще не умея читать, складывал в уме двузначные числа. А когда учился писать, выводил буквы как курица лапой. Никто не мог прочитать его каракули… «И до сих пор не может», – мысленно добавил Корелл, вспоминая записную книжку Алана Тьюринга. Помощнику инспектора было неприятно осознавать, что этот извращенец тоже был когда-то маленьким мальчиком и надевал ботинки не на ту ногу. Не понравилось Кореллу и то, что Алан Тьюринг с детства отличался неловкостью, почти не имел друзей и не пользовался любовью школьных учителей. Их пугала его страсть к математике. Кто-то из одноклассников Тьюринга сочинил на эту тему сатиру в стихах, где описывалось, как Алан увлекся футболом – «из интереса к геометрическим фигурам, которыми расчерчено поле». – Вы учились в одной школе? – Начинали в одной. Нас отдали в Хейзелхерст, а потом я перешел в «Мальборо», а он… – В «Мальборо»! – воскликнул Корелл. Он открыл было рот, чтобы удариться в воспоминания, но вовремя спохватился. Как было объяснить этому щеголю, почему бывший ученик частной школы оказался полицейским в маленьком городке? – Всё в порядке, – Джон сделал успокаивающий жест. – Я был более спортивным, а эта школа… В общем, я с самого начала знал, что Алану придется там нелегко. – То есть он не учился в «Мальборо»? – Его отдали в «Шерборн». Там тоже свои сложности, но все-таки это лучше. «Еще бы», – беззвучно согласился Корелл. Они свернули на Гроув-стрит, миновали паб «Зест» и ряд низеньких домиков из красного кирпича, с магазинами и салонами. Народу на улицах было достаточно. Солнце все еще светило, но небо угрожающе потемнело. Корелл вспомнил колледж, сырые, темные залы в пансионе. Итак, Алана Тьюринга миновала сия чаша. Усилием воли Леонард заставил себя вернуться к прерванному разговору. – Когда вы с Аланом виделись в последний раз? – спросил он. – На прошлое Рождество, в Гилфорде. – И как он вам тогда показался? – Неплохо, по-моему. Много лучше… – Чем кто? – Чем обычно. – Признаков подавленности не заметили? – Возможно, – Джон Тьюринг вздохнул. – Мы отдалились друг от друга после той истории. Собственно, я так и не понял, что там произошло… – То есть это вы отдалились от него? Джон Тьюринг остановился и посмотрел на свои руки. На какое-то мгновение его лицо исказила гримаса, но быстро исчезла. – Нет… Я поддерживал его, сколько было можно. Давал советы как юрист… Делился контактами… – Но вы же адвокат? – Да… С Аланом было трудно говорить… Он никогда никого не слушал. Я советовал ему сознаться во всем еще во время следствия и перестать философствовать… – И что он? – Он был настроен говорить правду. Ложь – худшее из зол в понимании Алана, и это, безусловно, делало ему честь. Но… с ним никогда не было просто… Все перевернуть и поставить с ног на голову… Возможно, подобные методы уместны в его работе, но в зале суда… Бог мой, он выглядел как инопланетянин. Он сказал, что признать свою вину и отрицать случившееся означало бы для него одинаково солгать. – То есть? – Он имел в виду, что не намерен отрицать, что совокуплялся с этим мужчиной, поскольку это правда. В то же время не может усмотреть в этом никакого преступления, то есть своей вины. – Вас на суде не было? – Нет. – Почему? – Честно говоря, мне не хотелось бы обсуждать это. – Понимаю. – Но, раз уж вы настаиваете… знаете, я никогда не одобрял того, что называется «нетрадиционной ориентацией»… – Джон Тьюринг озлобленно фыркнул, Корелл вскинул на него удивленные глаза. – И не имел ни малейшего понятия, что Алан… я… я был шокирован, когда он написал мне об этом. – И вы отвернулись от него? – Это допрос? – В общем, нет. – Алан по-своему наслаждался всем этим… в смысле, судебным расследованием, процессом… Корелл вздрогнул. Это прозвучало как насмешка. – Или нет, – поправился Джон Тьюринг. – Он воспринял все настолько серьезно, что увидел в этом повод для дискуссии о границах «да», «нет» и «собственно, нет», и обратил все в логический парадокс. – Я всего лишь спросил… – Мне нечего было возразить на это, – продолжал Джон, уже мягче. – Так о чем вы меня спросили? – Вы отвернулись от Алана? – Он и сам меня отталкивал. Пенял, что я не понимаю, как тяжело приходится гомосексуалистам. – Он имел в виду?.. – Что эти люди – изгои. Он прочел мне целую лекцию, но – видит Бог – мне и без геев было чем заняться. Его же делом, черт возьми! Но брат этого не понимал. «Тебя волнует только твоя слава», – сказал он мне, и это было неправдой. Я думал о нем, я старался, чтобы он пострадал как можно меньше, но брат… он просто сошел с ума на этой почве. – На какой? – За пределами своего интеллектуального мира Алан выглядел чудовищно наивным. – Но вел себя вполне разумно во время расследования. – Корелл вдруг решил, что его роль в этой беседе скорее возражать, нежели соглашаться. – Похоже на то, – Джон Тьюринг кивнул. – Как он воспринял наказание и… то, что называют лечением? – Не могу сказать точно, – ответил Джон Тьюринг. – Но как можно воспринять такое… – О чем вы?