Он замотал головой. – Ва-а-а-куум, – повторил Джек более громко и нетерпеливо. Мальчик не по годам рано научился читать, и обычно отец был первым, кто поощрял его в этом. Джо внимательно просматривал мелкий шрифт текста в справочнике. Затем отметил ногтем нужное место. – Вакуум, – протянула Карен, мельком заглянув в комикс и не выпуская из виду Джо. – Вакуум – это безвоздушное пространство. – Значит, там невозможно дышать? – не унимался сын. Карен повернулась к Джо: – Что случилось, дорогой? Что ты делаешь? – Все нормально. – Джо набрал номер. – Почему там нельзя дышать, мама? – настаивал Джек. Джо услышал в трубке гудок, а затем бодрый женский голос: – Доброе утро. Кассы «Бритиш эйрвейз». – Есть сегодня рейсы на Лос-Анджелес? – спросил Джо. – Джо! – вмешалась Карен. – Что происходит? С мрачным видом Джо подвинул к ней газету и ткнул пальцем в статью. – О господи! – испуганно воскликнула Карен. 4 Быстрым шагом Джо пересек зал ожидания аэропорта. В клетчатом пиджаке, джинсах, туфлях от фирмы «Тимберленд», с плащом в одной руке и портфелем – в другой, он выглядел очень уверенно. Однако на самом деле этой уверенности он не ощущал. В последний раз он был здесь одиннадцать лет назад. Все это время он неоднократно собирался приехать в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть, все ли здесь по-прежнему. Однако каждый раз что-то мешало ему. Между тем время шло. И сейчас Джо боялся, что отсутствовал слишком долго. Унылое плоское небо нависало над серыми бетонными глыбами домов. Дышалось тяжело, в воздухе пахло сыростью. Джо передернуло – он совсем забыл, каким холодным, промозглым бывает в Лос-Анджелесе январь. К зданию аэропорта почти бесшумно подкатывали такси на широких резиновых протекторах, хлопали дверцы. Вереница машин тянулась бесконечно, подъезжали и автобусы. Джо с беспокойством высматривал среди них автомобиль с надписью «Доллар». Из-за сильного встречного ветра самолет запаздывал в пункт назначения на целый час. В полете Джо никак не мог сосредоточиться, он просто сидел в узком кресле, бесцельно листая «Сайентифик американ» или бессмысленно следя за бесцельно движущейся на киноэкране картинкой – наушники надевать нельзя. Он напряженно искал выход из создавшегося положения. Ведь решение должно быть. Непременно. Через двадцать минут Джо уже подошел к автостоянке. По имевшемуся у него в документах на аренду автомобиля номеру он обнаружил в дальнем углу стоянки под навесом сияющий темно-бордовый «крайслер». Джо сел в машину, повернул ключ зажигания и включил кондиционер: в салоне застоялся виниловый запах нового автомобиля. Затем Джо выехал на автостраду и на большой скорости направил машину по хорошо знакомым местам в сторону Сан-Диего. Казалось, он только вчера ехал по этой дороге: время словно двинулось вспять. Сквозь разрывы в облаках тусклое желтое солнце слабо освещало розовые, желтые и белые постройки в испанском стиле, группами разбросанные по скучному ландшафту. По сравнению с его прошлым приездом сюда городские постройки выглядели еще более уныло. Повсюду торчали рекламные щиты. Вдали можно было разглядеть неясные очертания Голливудских холмов. Все было знакомо: и зеленовато-бурый кустарник, и пальмы, и рекламные плакаты… Джо зафиксировал стрелку спидометра на отметке «60 миль в час» и приглушил радио. Тоскливая песня, лившаяся из динамиков за его спиной, вместе с мелькавшими в окнах картинами упадка усиливала его раздражение и тревогу. Мысли Джо уносились в прошлое. Он вспомнил отца. Профессор Вилли Мессенджер всю жизнь прожил бунтовщиком. Он относился к той категории независимых людей, которые не боятся никаких пересудов и никогда не втискивают себя в установленные рамки. Мать Джо была актрисой. Она умерла от рака, когда мальчику было всего семь лет. Отец больше не женился и сам растил и воспитывал сына, сначала в Вашингтоне, затем в Бостоне, Лос-Анджелесе, Торонто. Джо боготворил его. Отцу он обязан всем. Он научил сына охотиться, рыбачить, разбирать и собирать двигатель, телевизор, компьютер. Научил понимать окружающий мир и презирать смерть. Вилли Мессенджер был пионером в криобиологии, и Джо больше всего любил околачиваться в его лаборатории, наблюдая за работой научных сотрудников и ассистентов. Он даже помогал им в экспериментах по замораживанию и размораживанию насекомых, животных, человеческих клеток и тканей и, наконец, целых органов. Вилли был убежден, что человечество вымрет, если не найдет путь к продлению жизни человека. Жизнь людей слишком коротка, чтобы накопить достаточно мудрости, необходимой для сохранения человека как биологического вида. Когда люди приближаются к пониманию человеческой природы, они уже слишком стары и не могут воспользоваться приобретенными знаниями. А если бы удалось продлить молодость и люди получили возможность полноценно прожить хотя бы еще лет пятьдесят или сто, они стали бы поистине зрелыми и мудрыми. Отец был убежден в том, что смерть ни в коем случае не должна восприниматься как неизбежность. Он не верил ни в Бога, ни в загробную жизнь. Он говорил так: «Уж если ты однажды умрешь, то действительно умрешь. Поэтому лучше подольше оставаться на этом свете». И любил повторять: «Смерть не является неизбежностью». Сейчас Джо вспоминал отца на больничной койке, усохшего и разрушенного раком человека, с чьим мнением считались величайшие ученые столетия: Роберт Оппенгеймер, Джеральд Эдельман, Ричард Фейнман, Марвин Мински, Аллен Ньюэлл. Вилли почти беззвучно шептал в лицо сыну: «Смерть не является неизбежностью, Джо. Никто больше не должен умирать. Она должна быть побеждена, но теперь сделать это должен ты, мой мальчик. Непременно сделай это! Ты мне обещаешь?» Джо обещал. Это был их последний разговор. Помимо трансплантации органов и пересадки тканей Вилли Мессенджер первым начал криозаморозку людей. Однако эти эксперименты подорвали его научный престиж. В последние годы жизни он с горечью признавался Джо, что, если бы не его научный авторитет, лабораторию прикрыли бы. Мессенджер-младший воспринимал все это как внутренние распри и зависть со стороны ученых, желавших первенствовать в работе над этой проблемой. О себе Вилли не беспокоился. Он так верил в возможности крионики, что и свою смерть от рака воспринимал просто как временную приостановку жизнедеятельности. Отец написал несколько книг и статей, посвященных этой теме. Однако чем больше аргументов он приводил в пользу крионики, тем ожесточеннее критиковали его труд в медицинских и научных властных структурах. Крионика объявлялась жульничеством, дающим людям фальшивую надежду. Она пожирает деньги, которые могли бы служить подлинной науке или пойти на благотворительные цели. Джо гордился достижениями отца и объяснял нападки клеветников их желанием заполучить выделенные отцу средства на собственные исследования или на «благотворительные пожертвования» самим себе. Вилли потратил двадцать пять лет, доказывая жизнеспособность крионики. Он подтверждал опытами, что если человек заморожен правильно – процесс начат буквально с последним ударом сердца, а пациент находился при достаточно низкой температуре для сохранения биологической активности его организма, – то однажды его можно будет вернуть к жизни… Профессор был уверен, что в конце концов появится технология безвредного размораживания. Он верил, что медицина научится лечить заболевания, которые убивают человека. Сможет на клеточном уровне устранять разрушения, причиненные организму болезнью, и произвести общее омоложение. Несчетное количество раз он объяснял Джо, как все это будет происходить. И сын верил ему. Джо был убежден, что не существует ничего неподвластного науке. Нужно только время, будь то десятилетия или века. И он намеревался продемонстрировать миру правоту своего отца. Однако Джо считал, что существует и другой метод победить смерть. Именно над этим он трудился день и ночь. Это дело вело его по жизни, придавало ей смысл. Он слепо верил, что успеет достичь результатов. Тогда ему не придется беспокоиться, разморозит ли его кто-нибудь лет эдак через двести и вернет ли к жизни. Потому что тогда он будет еще жив! Мимо в спортивном «мерседесе» пронеслась красивая девушка в темных очках. Она принадлежала к типу женщин, которым отец предпочитал назначать свидания. Рядом с ним всегда была очаровательная любящая представительница прекрасного пола. Однако отец никогда серьезно не увлекался, он оставался верен лишь своей истинной страсти – науке бессмертия. Было около четырех, и на дороге царило некоторое затишье. Джо разминулся с древним «шеви», набитым подростками, которые высокомерно поглядывали по сторонам. Он пытался сориентироваться во времени с учетом восьмичасовой разницы с Лондоном. Интересно, чем в данный момент занимаются Карен и Джек? Должно быть, спят. В Англии теперь полночь. Тыльной стороной руки Джо потер лоб и обнаружил на нем слой дорожной пыли. Тело ныло от усталости, но мозг, охваченный тревогой, лихорадочно работал. Занятый своими мыслями, Джо чуть не проскочил поворот на Санта-Монику. Он резко затормозил и свернул в сторону, чуть не врезавшись в нелепо разрисованный фургон. Его водитель отчаянно засигналил и погрозил Джо из окна. Но тот едва повернул голову. Он напряженно обдумывал свои дальнейшие действия, мысленно возвращаясь к событию двадцатилетней давности. Тогда отец привез его сюда, с гордостью показал здание, заложенное его усилиями и при его финансовой помощи. Джо помнил, как отец говорил о материальных трудностях, с которыми сталкивалась «Крикон корпорейшн». Рассказывал, как успокоился, когда два бизнесмена, Куртис Данфосс и Вальтер Лидермейер, добыли кредит и сумели поставить дело на здоровую финансовую основу. Последующее финансирование компании планировалось осуществлять за счет предоплаты состоятельных пожертвователей. Ла-Синега. Джо увидел указатель, вовремя перестроился, съехав с главной дороги, и теперь держал путь на север. Местность становилась все более знакомой. Он узнал заправочную станцию, хотя ее и перестроили, ряд офисных зданий и все те же старые унылые магазины. Около безликого трехэтажного офисного здания происходило какое-то движение, Джо был уверен, что ему нужно именно туда. Около здания он заметил две полицейские машины. Выставленный кордон сдерживал толпу любопытных. Рядом околачивалось несколько личностей, похожих на журналистов и фоторепортеров. Джо проехал чуть дальше, припарковал машину и вышел. В воздухе стояло отвратительное зловоние. Ком подкатил к горлу. Неожиданный вой сирены заставил его вздрогнуть. Из переулка за зданием появилась еще одна полицейская машина. За ней следовал фургон Следственного департамента Лос-Анджелеса. Полицейская машина с включенными мигалками и фургон проехали мимо. Приблизившись к зданию, Джо почувствовал дурноту от тяжелого запаха. Несло тухлятиной. Затем запах пропал. Джо удивился: уж не почудилось ли все это ему? Входную дверь охранял коп, на вид усталый и раздраженный. Сдвинув фуражку, он растерянно почесывал затылок. Пробираясь сквозь толпу, Джо заметил у полицейского торчащий из кобуры пистолет. С непроницаемым выражением лица коп в упор разглядывал Джо сквозь солнцезащитные очки, напоминавшие по форме авиаторские. – Это компания «Крикон корпорейшн»? – спросил Джо. Полицейский нехотя кивнул. Джо понимал, что толпа наблюдает за ним. – Я только что прибыл из Англии, – пояснил он копу. – Мой отец находится здесь… Мне можно войти? – Надо идти в морг, – бросил полицейский без интервалов в одно слово. – Извините? – не понял Джо. Коп поправил фуражку. – В морг. Вы должны пройти в морг, – повторил он более внятно и уставился в пространство позади Джо, будто тот перестал для него существовать. Джо почувствовал раздражение. – Мой отец там, – сдержанно произнес он. – Он один из… – Слова застряли у него в горле. – Он заморожен. Он в одном из цилиндров. Я хотел бы проверить, все ли с ним в порядке. – Их всех переносят в морг, – невозмутимо процедил полицейский. Джо потряс головой: – Нет, они заморожены… Они в жидком азоте, их нельзя переносить… Они такие же хрупкие, как стекло, вы это понимаете? Один толчок – и они могут быть повреждены, – лепетал Джо под пристальным взглядом из-под черных очков. – Не думаю, что кто-нибудь из них собирается развалиться, – буркнул коп. Джо видел направленную на него камеру и слышал стрекотание ее мотора. Его лицо пылало румянцем. – Послушайте, там находится тело моего отца, и никто без моего разрешения не имеет права его трогать… – Вы должны пройти в морг, – вновь повторил коп. – Профессор Мессенджер. Вам говорит о чем-нибудь это имя? – настойчиво твердил Джо. – Профессор Вилли Мессенджер. Он все это создал, основал, я только что прилетел из Лондона и хотел бы войти. – Все помещения опечатаны по приказу представителей медслужбы. Полицейский раздражал Джо, однако он старался сохранять спокойствие. – Надеюсь, вы понимаете, что я имею право войти. Мой отец находится здесь. Я по закону его официальный опекун.