Жму на кнопку, но встроенный датчик пищит, требуя код. Скуля, скатываюсь на пол и закрываю лицо руками. Он бросил меня одну в этой странной, большой квартире, а сам уехал искать удовольствие. Я не дура, даже когда выпила. Знаю, куда он поехал, и это сводит с ума. – Лазарро! Ты мудак! – выкрикиваю. Не стыдно теперь. Абсолютно не стыдно. Надежда появляется, когда лифт снова оживает. Я прижимаюсь ухом к дверце и радуюсь, что Лазарро возвращается. Он хотел, чтобы я это сказала. Я так и сделала. Он вынудил меня. Он наказал меня, но я… я не хочу быть одна. Мне холодно без него. Так холодно на этом мраморном полу. Дверцы не открываются. Слышатся только моё тяжёлое дыхание и всхлипы. Я продолжаю сидеть на полу. Сбрасываю с ног туфли и бросаю их в дверцы лифта. Так нельзя поступать с людьми. Нельзя издеваться над ними. Но Лазарро считает, что ему всё можно, потому что я от него завишу. И это так. Благодарность тоже имеет границы. Меня изводит одиночество. Сотни картинок с участием Лазарро крутятся в голове. Душ не помогает. Я прислушиваюсь к каждому шороху. Переодеваюсь в пижаму и набрасываю халат. Опьянение не проходит. Хочется пить. Спускаюсь вниз в темноте и даже не знаю, как включить свет. Так и брожу одна. Нахожу большую кухню и наливаю воду в бокал. Мне кажется, что за мной следят. Я не одна. Это вызывает тошноту. Начинаю поочерёдно открывать все шкафчики, пока не нахожу в одном из них нож. Хватаю его и медленно иду в гостиную. Никого. Тихо, как и раньше. Он же вернётся, да? До утра сказал. Но зачем так много времени? Сажусь в уютное кресло и подбираю ноги под себя. Крепко держу нож, поглядывая на дверцы лифта. А если это, действительно, не его квартира? А если сюда кто-нибудь придёт? Вдруг то чудовище меня видело и уже знает о том, что я жива? Как Лазарро посмел оставить меня одну, зная, в какой я нахожусь ситуации? Как он мог?! Он всегда на первое место ставит себя и своё удовольствие. Гадость. Он гадкий человек. Вульгарная особь. Он… он… мудак… да-да, и не стыдно. Он мудак и знает об этом. Мудак. Мудак. Мудак. Вот так. Он именно такой. Никогда больше не позволю ему так со мной обращаться. Никогда! Это немыслимо! Он унизил меня! Он… он как будто… там… не могу сказать это слово. Не могу. Ладно, мудак сказала и это скажу. Лазарро сексуальный маньяк! Вместо работы, он пытается соблазнить меня. Это отвратительно. Хмыкаю себе под нос. Ну да, а там мне было хорошо. Никогда в жизни я не чувствовала подобных эмоций. И его голос. Его слова. Неужели, так занимаются… этим сексом? Я нет. Я нормальная женщина и занималась любовью в кровати. Я правильная женщина… только почему же мои мысли такие ужасно неправильные? Голова заваливается назад. Тело расслабляется, но я не позволяю ему заснуть. Крепко держу в руке нож. На всякий случай. От нежданных гостей… а жду лишь одного. Я хочу, чтобы Лазарро вернулся. С ним спокойнее. Я не могу спать. Не могу позволить себе это. Я должна дождаться его… должна… Стук ножа о пол вырывает меня из дремоты, и я дёргаюсь. В этот же момент мои глаза распахиваются, и я вижу свет. Дверцы лифта закрываются. От страха и слишком быстрого пробуждения от короткого сна, который вынуждает сердце стучать слишком часто, хватаю нож и подскакиваю из кресла. Босиком бегу к стене и прислоняюсь к ней спиной, держа нож наготове. Слышу медленные шаги. Меня начинает тошнить от того, что я собираюсь сделать. Ещё ночь. Лазарро должен вернуться к утру или утром, но точно не сейчас. Сжимаю губы так, чтобы никто не услышал моего дыхания. Шаги приближаются. Решиться. Защитить себя! Лазарро, где ты? Жмурюсь от отчаяния, а шаги вот-вот меня настигнут и обнаружат. Нет, я смогу. Раз. Два. Три. Выскакиваю с криком на нежданного гостя и замахиваюсь ножом. – Твою мать, Белоснежка, совсем охренела? – громкий знакомый голос раздаётся напротив меня. Дуло пистолета опускается, как и нож падает из моей руки. – Лазарро, – всхлипывая от облегчения, радостно несусь к нему. Обнимаю за талию, и в нос ударяет вонь алкоголя. – Вот это приём, блять. Охренеть ты выбрала время, Белоснежка. Неудачное время. – Зло отрывает меня от себя. Отталкивает. Я ещё сонная, напуганная и не понимаю, за что он так со мной. – Какого хрена ты не спишь? Спать. Быстро. Горшок трезвонит. Давай. – Лазарро хватает меня за локоть и толкает в сторону лестницы. – Ты что себе снова позволяешь? – возмущаясь, дёргаю рукой. – Тебе лучше сейчас заткнуться. Поверь мне на слово, я не в духе… Его рычание – это самое последнее, что я готова сейчас слышать. После такого стресса, я не в силах молча повиноваться. – Мне плевать, в духе ты или нет, ясно? Ты бросил меня одну в этой чёртовой квартире! Одну, Лазарро! А я даже не уверена, что она принадлежит тебе, и мы здесь находимся законно! Ты сотню раз говорил про приманку, и я была ей весь день! Весь этот день, как ты и хотел! И вот ты бросил меня! – С яростью толкаю его в грудь. – Белоснежка… – Лавиния! Моё имя Лавиния! Запомни это. Хотя бы что-то запомни, а не обезличивай меня. Иди ты… иди… в лес. Вот куда иди, понял? Ты хоть представляешь, что я пережила, пока тебя не было? А ты удовольствие искал! Ты озабоченный козёл! Вот ты кто! Теперь я пойду спать! – выкрикивая, разворачиваюсь, чтобы гордо убраться к себе. Лазарро резко хватает меня за локоть. Ну нет! – Хватит! Разворачиваясь к нему, замахиваюсь, и моя ладонь ударяет его по щеке, вспыхивая огнём, но мне всё равно. Я так зла на него. Очень зла. Дёргаю всем телом, вырываясь из его хватки, пока Лазарро заторможено осознаёт, что больше унижать себя я не позволю. Он резко цепляется пальцами за мой затылок, и я кричу от страха, который появляется внезапно и прорывается изнутри вместе с голосом. Лазарро крепко держит меня и рывком разворачивает к себе. Поднимаю руки, чтобы упереться ему в грудь, но не успеваю ничего сделать, как его губы обрушиваются на мои. Губы Лазарро твёрдые и мощные, как огненные языки лавы. Опешив от того, что происходит, и не совсем понимая, как на это реагировать, замираю, а Лазарро хватает до боли мой затылок и с силой кусает нижнюю губу. Взвизгиваю и приоткрываю губы, чтобы возмутиться. Должна оттолкнуть. Хоть что-то сделать. И я пытаюсь. Мои руки упираются ему в грудь, но оттолкнуть мужчину, который на голову выше меня, да и наполненного упругими мышцами, сложно. Ударяюсь о стену спиной. Охаю и перед глазами всё плывёт. Лишь миг, в котором я глотаю кислород. Но моё тело вновь переживает то, что и на перилах. Лазарро вновь целует меня. Нет. Это не обычный романтичный поцелуй, коих у меня было множество. Это намного сложнее. Его губы вжимаются до боли в мои. Язык проходит по моим стиснутым зубам, и Лазарро кусает мою губу. От боли выдыхаю со всхлипом. Вновь врывается мне в рот. Его язык творит невероятное, ладони стискивают мои ягодицы, собирают на груди халат. Его тело вжимается в моё, и мне становится плохо. Внутри всё дерёт от жара, и он же расслабляет голову. Всё вылетает из неё. Страх. Ужас. Непонимание. Всем телом подаюсь вперёд, привставая на носочки. Привкус алкоголя и табака наполняет мой разум. Мои ноги дрожат, губы повторяют движения рта Лазарро. Боже мой… Неожиданно он отталкивает меня от себя, хватает за голову, и его тяжёлое дыхание опаляет мои приоткрытые, горящие от напора губы. – Беги, Белоснежка. Убирайся к себе. Прямо сейчас. Я сделаю очень плохое с тобой, если ты не свалишь, – издаёт он низкий глубокий рокот. Сознание возвращается. Лазарро пихает меня в сторону. К лестнице. Путаясь в ногах, хватаюсь за стену, с ужасом смотря в темноте на его большую фигуру. – Убирайся, мать твою. Пошла вон! – В руке Лазарро появляется пистолет. Он направляет его на меня. Срываюсь на бег. Несусь вверх по лестнице. Оступаюсь и падаю. Всхлипываю от страха, поднимаюсь, вновь бегу. Сердце стучит, отзываясь пульсацией по всему телу, когда я влетаю в спальню и хлопаю дверью. Раздаётся грохот. Выстрелы. Один за другим. Грохот. Что-то падает. Закрываю уши руками и скольжу спиной по двери, опускаясь на пол и жмурясь до боли в глазах. Меня всю трясёт от страха. Меня дёргает в разные стороны. Глаза горят, но заплакать я не могу. Слёз нет. Ничего нет, кроме ужаса, творящегося внутри меня. И самое страшное, что мне так жалко Лазарро. Просто жалко, потому что люди приходят в такое бешенство за несколько мгновений не от хорошей жизни. Зажимаю ладонью рот, а вокруг тишина. Хнычу и сухо всхлипываю, пытаясь успокоить быстрое сердцебиение. Но уже поздно. Слишком поздно. Я перешла границы. Разозлила его до такой степени своим криком, что Лазарро сошёл с ума в темноте. Боже мой, я ведь схожу с ума вместе с ним. Что мне делать? Глава 10 Выдалась сложная ночь. Я забилась в угол комнаты, опасаясь появления Лазарро. Я не знала, что от него ещё ожидать. Кроме странного и болезненного поцелуя, ответа моего тела на него и огнестрельной пальбы из пистолета в голове теснилась куча кошмарных мыслей о том, что заставило Лазарро превратиться в такое чудовище, одновременно оставаясь мужчиной, имеющим сердце. Только вот какое оно, его сердце, и чем наполнено, я понятия не имела. Не должна была. И также меня мучил стыд за то, что я закричала на него. Выпитый алкоголь, слишком много шампанского, моральное давление, да всё это меня выжало, как грязную, половую тряпку. В окно бьёт солнце. Приоткрываю глаза, и голова такая тяжёлая. Настроение ужасное. Воспоминания – ещё хуже. Страх моментально берёт верх над разумом. Хватаюсь за одеяло, натягивая на себя, и осматриваю комнату. Никого нет. Но ведь я была в углу. Там же и уснула. А утром оказалась в постели. Значит, Лазарро был здесь. Испытывал ли он раскаяние за то, что сделал? Думаю, да. Он не по своей воле стал таким. Это всё работа… плохая работа. Необходимость постоянно видеть жестокость, жить в ней, дышать ей, и это изменило его, превратив в потерянного человека, который поступает плохо с другими и затем сожалеет об этом. Нет. На удивление, злости на Лазарро я не испытываю до сих пор. Хотя губа болит. Нижняя губа, которую он укусил до крови. И я касаюсь её. Прикрываю глаза, горюя о странном мужчине и причинах его поступков. Не думаю, что Лазарро хотел меня целовать. Не думаю, что ему понравилось. Это был поцелуй, полный злости. Ярости. Наказания. Боли. Его боли. И эти слова… в том состоянии я распознала в них ненависть, но сейчас, когда солнце ослепляет своим светом, понимаю, что она была к самому себе. За что? Я даже не расцениваю его действия, как насилие. Ни в клубе, ни здесь. Я просто не знаю, стоит ли искать оправдания для нас обоих. Не сейчас. Сажусь на кровати и замечаю на тумбочке бокал воды и блистер с обезболивающими таблетками. Слабая улыбка появляется на моих губах. Лазарро. Он позаботился обо мне. Знал, что я выпила лишнего. Хотя я не испытывала похмелья в своей жизни, потому что всегда следила за собой. Но теперь моя жизнь – это сплошные ошибки. И Лазарро был уверен, что мне будет некомфортно утром. Он пришёл. Был здесь. Он извинился. Запиваю таблетку водой и снова ложусь в кровать. Поворачиваюсь к большому зеркалу, расположенному слева, за которым прячется огромная гардеробная, и смотрю на своё измученное отражение. Лазарро. Все мысли о нём. Страшно, что я забываю о настоящих целях и причинах того, почему встретила его. Я думаю только о том, как помочь ему и облегчить его жизнь. Видимо, его профессия ужасна, раз и он становится таким безобразным. Это последствия постоянного раскрытия трупов. Как много он их видел? Да, я оправдываю его, а корю и виню себя. Я провоцировала его, потому что была немного пьяна. Хорошо. Я была очень пьяна и не осознавала своих действий. Вот именно здесь оправданий нет. Алкоголь не может быть веской причиной, чтобы кричать и бить людей. А я несколько раз замахивалась на него и всё же ударила. Мне стыдно. Мне просто стыдно за то, что переживает Лазарро, находясь рядом со мной. Ему и так сложно. Он старается помочь невинным людям, а я создаю ему проблемы тем, что не умею вести себя. Хотя я держалась… Только вот моя семья выгнала бы меня из дома, если бы узнала, в какого отвратительного человека я превращаюсь. Боже, как мне стыдно. Ковыляю в душ и вроде бы чувствую себя лучше. Физически лучше, но не морально. Если не убита, то ранена точно. Мой желудок до боли уже сжимается от голода, а я не знаю, можно ли мне выходить из комнаты. Я терплю. На часах всего начало десятого. И пить снова очень хочется. Решаясь на самый необдуманный шаг, беру бокал и блистер с оставшимися таблетками. Тихо открываю дверь и выглядываю в коридор. Ни звука. Выхожу, ступая босыми ногами по прохладному полу, и медленно спускаюсь вниз. Мой взгляд сразу же вырывает дырки в стене и отсутствие одной картины. Выстрелы. А затем, я вижу, распахнутые двери гостиной, откуда виднеется терраса. Если учесть, что мы находимся на самом верхнем этаже, то высота приличная. Направляюсь в кухню, мою бокал и поглядываю на небольшой сотейник, накрытый крышкой. Пахнет едой. Точнее, кашей. Моей любимой кашей. Кусая губу, приоткрываю крышку и улыбаюсь. Овсянка на воде. Лазарро вряд ли её ест. Выходит, что он приготовил её для меня. По крайней мере я на это надеюсь. Но всё же стоит спросить. Мы взрослые люди. Да, вчера всё было крайне плохо и странно, но ведь можно это пережить. Не смертельно. Поцелуй пусть останется в прошлом, как ничего не значащее событие. Увы, не для меня. Каждое прикосновение Лазарро, боюсь, всегда будет связано с непонятно откуда появляющимся возбуждением. Да, я это приняла. Я узнала это слово и то, что оно означает на самом деле. В общем, я никогда в жизни не была так возбуждена, и те ночные занятия любовью с бывшим теперь кажутся каким-то фарсом. Осторожно подхожу к открытым дверям, и до меня доносится аромат табака. Обнимаю себя за плечи и делаю шаг на террасу, украшенную живыми цветами, шезлонгами и небольшим столиком, за которым сидит Лазарро с обнажённым торсом. Понятно, как он загорает, и почему у него такая бронзовая кожа. – Привет. Не знала, что ты куришь, – выдавливаю из себя улыбку. Лазарро выпускает дым изо рта и поднимает на меня взгляд, отрываясь от утренней газеты. Слава Богу, он в полотенце, обмотанном вокруг бёдер, а не голый. Его вытянутые ноги кажутся невероятно длинными по отношению с размерами столика, да и он весь большой. Высокий. Мощный. Понимаю, что Лазарро не отвечает мне. Он молча вернулся к чтению газеты, сделав лишь глоток кофе, как я предполагаю. Так как и им тоже на кухне пахло. Становится не по себе. Он мрачен и игнорирует меня. – Хм, я хотела уточнить, каша для меня? Если нет, то подскажи, могу ли я воспользоваться продуктами из холодильника, чтобы приготовить завтрак? Вчера, пока тебя не было, я видела их там. Знаю, что это выглядит абсолютно не воспитано с моей стороны, и мне нет оправданий, но всё же… Лазарро, посмотри на меня. Так нельзя. Он зажимает губами сигарету и продолжает делать вид, что я невидимая. Ребячество какое-то. А, может быть, ему стыдно? Наверное. Но я не собиралась давить и даже как-то напоминать о том, что было вчера. – Хорошо. Тогда кашу я съем. Ты уже завтракал? – делаю ещё одну попытку. Он раздражённо откладывает газету и тушит сигарету. – Свали отсюда, Белоснежка. Ты мне аппетит, по определению, портишь одним своим видом, – грубо произносит он.