Я молюсь. Жмурюсь от страха. Не представляю, что будет дальше, но мне уже очень страшно. Безумно страшно. Неожиданно раздаётся музыка. Быстрая. Интенсивная. Негромкая. Бегаю взглядом по своей руке и темноте. Звуки становятся громче, ещё громче. Боже мой, прошу! Умоляю! Помоги мне! Я знаю, зачем Лазарро включил музыку. Она позволит сделать неслышными мои крики, которые и без того заглушаются кляпом по рту. И я ору. Во всё горло. Ору так, как никогда, молясь, чтобы кто-нибудь услышал и помог. Меня разрывает внутри от ужаса. Я вспоминаю, насколько они все безжалостны, и слёзы вырываются из глаз. Замираю, пытаясь взглядом найти Лазарро, и в этот момент жестокий удар приходится на мои оголённые ягодицы. Кричу. Пытаюсь мотать головой. А потом раздаются выстрелы. Один за другим. Место удара горит. Я ору во всё горло, сжимаю пальцы. Царапаю ими дерево. Выстрелы продолжаются. Меня всю трясёт. А потом лишь звуки музыки. Удар. Выгибаюсь. Скулю. Слёзы катятся по щекам. Удар. Кожа вспыхивает от нещадной боли. Выгибаю шею и кричу. Безуспешно вырываюсь из оков. Не получается. Удар. Смех. Моё сознание вопит внутри, как и я. Боль прожигает кожу. Кусает. Опаляет. Меня выгибает. Удар. Аромат табака. Вою. Слёзы катятся из глаз. Удар. Всё тело вспыхивает от безумной боли, сводящей с ума. Прикованная к дереву, получая наказание, стону, а грудь горит огнём от крика. Удар. Запах табака проникает в мою кровь. Ногти впиваются в ладони. Я не чувствую боли в руках, только в ягодицах. С них, кажется, снимают кожу. Извращённо. Невыносимо. Удар. Визжу. Прошу… Лазарро! Нет! Удар. Жмурюсь до ярких кругов перед глазами. Тошнота от боли на ставшей такой чувствительной коже ягодиц подбирается к горлу. Удар. Зубами впиваюсь в шар. Кажется, я их сейчас сломаю. Удар. Меня подкидывает и опускает. Боль наполняет каждую частицу моего мозга. Он воспаляется. Картинки… хорошие… плохие. Его губы… Удар. Откидываю голову, и моё тело сотрясается в агонии боли. Она забирается глубже, прямо под кожу. Царапает своими когтями. Удар. Рыдаю в голос. Меня трясёт. Знобит. Кожа пульсирует. Моё сердце стучит именно там. На ягодицах, встречающих ещё один удар. Ещё. Ещё. Ещё. Задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Вены на висках вздулись. Я не могу дышать. Хочу умереть… Убей меня! Удар. Боль становится мной. Она соединяется с моим телом и разумом. Она обретает силу. Удар. Убей, сукин сын! Ну же, убей меня! Ненавижу! Визжу из последних сил, и они меня покидают. Я больше не могу дёргаться. Не могу кричать. Горло разодрано от моего крика. Удар. Тело по инерции выгибается. Подпрыгивает на ставшей мокрой поверхности полированного дерева. Пот стекает по моей щеке, смешиваясь с солёными и горькими слезами. Удар. Презираю каждую минуту, когда думала, что он человек. Монстр! Убийца! Удар. Моя кожа прекращает что-то чувствовать. Как будто деревянный кокон образовался вокруг неё. Удар. Молча, смотрю вперёд. Всё становится таким безразличным. Удар. Мой разум сопротивляется желанию закрыть глаза. Умереть. Отключиться. Адреналин… Удар. Боль вновь вспыхивает с немыслимой силой. Жмурюсь. Стучу руками по дереву. Не слышно. Музыка, бьющая по ушам, глушит все звуки. Аромат табака… он врывается в мои ноздри. Не хочу это видеть… этого подонка видеть не хочу. Удар. Мой рот раскрывается в сухом вскрике. Кажется, что силы должны покинуть меня, но нет. Они, как наркотик, вынуждают терпеть каждое прикосновение чего-то упругого к моей вздувшейся коже. Удар. Сознание наполняется ярким светом. Он ослепляет меня. Я чувствую лишь боль и отвращение. Боль. Она ужасная, противная, грязная. Она ведёт мной. Обретает немыслимую силу. Забивает каждую частичку моего мозга. Она становится живой. Удар. Одинокая слеза скатывается по щеке, скользящей по дереву. Моё прошлое становится совершенно бесполезным и нестоящим ничего. Мои попытки выжить и риски превращаются в бессмысленное сожжение в огне боли. Моё воспитание, моя вежливость и моя сила – всё это исчезает. Меня пронзает болью от очередного удара. Что-то ломается внутри, как будто раскалываясь на две части, одну из которых выбросили. Удар. Снова наступает апатия. Она лишает любых сил и желаний, кроме одного – умереть. Моя кожа становится одним болезненным сгустком из кровавого месива. Я не ощущаю её. Мои ягодицы горят, словно на них вылили кипяток. Все мышцы дёргаются, а я нет. Лежу. Удар. Мои глаза закрываются. Кислород ярким всплеском врывается в лёгкие. Меня вновь тошнит. Мутит и крутит. Всё горит. Разум словно покинул меня. Он продолжает функционировать, но отдельно от моих желаний, становясь другим. Тёмным. Светлым. Алым. Три цвета. Они сжимают в тисках мою грудь, отчего вновь теряю возможность вздохнуть. Удар. Я словно засыпаю. Всё моё тело расслабляется. Я растекаюсь от горечи и ненависти внутри. Растекаюсь по дереву. Не чувствую больше ничего. Ни боли, ни сожаления, ни страха, ни стыда, ни веры, ни надежды. Всё исчезает. Не могу больше терпеть. Я без сил. Мокрая. Избитая. Изнурённая. По-моему, я умираю и очень медленно. В уши словно налили воды. Я куда-то плыву. Может быть, меня утопили? Может быть, нет. Не знаю. Открыть глаза сложно. Невозможно. И я не слышу больше музыки. Не помню… что было со мной? Так больно внутри. Не снаружи. Не на коже… удары… да… он избил меня… долго бил. И больно мне. В груди больно. Он незаметно добрался до моего сердца. Расколол. На несколько частей. Раздробил… – Босс… – Свали отсюда. Сквозь частый пульс, бьющий в ушах, я различаю голос чудовища. Оно далеко. Оно близко. Рядом… – Но, Босс… – Так понятнее? Я сказал не входить! Мне не страшно, когда раздаётся залп выстрелов. Мне не страшно, когда что-то холодное касается кожи ягодиц, полыхающих и пульсирующих от боли. Мне не страшно… я просто знаю, что больно, но не чувствую этого там. За пределами моего тела. Внутри… как же болит внутри. Неожиданно что-то тяжёлое ложится мне на голову. Я только ощущаю это. Не могу открыть глаз. На затылке что-то щёлкает. Я не знаю… изо рта падает кляп, и мои губы смыкаются. Закончилось… всё… конец… Лазарро. Да. Я помню его. Сукин сын. Извращенец. Плохой… хреновый, чёрт возьми… Мысли пробегают в голове. Сама бы я никогда такого не произнесла вслух. Но кто знает? Кто знает, что он сделал со мной? – Адреналин не даёт тебе уснуть, Белоснежка. Ты меня слышишь. – Он убирает мокрые волосы с моей щеки и гладит по голове. Дыхание вырывается из пересушенных и неподвижных губ. – Этот урок теперь ты усвоила. Так будет каждый раз. Это было минимальное наказание, чтобы ты привыкла. Нарушишь мои правила – будешь наказана. С каждым разом сильнее и сильнее. Знаешь, почему я так хотел этого? Так ждал? Нет… не хочу знать… Его горячее дыхание опаляет мою щёку. Меня бросает в дрожь от этого. Внутри. Я ощущаю всё, словно нахожусь в каком-то толстом водолазном костюме. Мне холодно внутри… не страшно, но холодно. – Твоя кожа белая. Молочная. Аристократичная. Нежная. Тонкая. Ложь. Понимаешь, Белоснежка? Ложь это. Она упругая. Прочная. Мягкая. Видела бы ты, что вижу я. Я кончаю, глядя на тебя сейчас. Кончаю так, как никогда. Ты выносливая, Белоснежка. Это тебя отличает от других. Ты не знала об этом. Я это открыл в тебе. Показал правду. Ты крепкая. Миниатюрная и сильная. Теперь ты будешь знать об этом. Остальному научу. Я не дёргаюсь, когда он похлопывает меня по щеке. Лежу на мокром от моего пота и слёз дереве. Обездвиженная. Сломленная. Разбитая. Не покорённая. Никогда… ненавижу его… сильно. Никогда не ненавидела так людей, как его в эти минуты. Шипение, едва различимое, вырывается из моего горла. Я не знаю этот голос. Не мой. Севший. Тихий. Хриплый. Змеиный. Кожу на ягодицах и, кажется, ниже, да везде, щиплет. Прохладная вода раздирает раны, которые этот монстр оставил на мне. А потом всё. Не больно. Холодно. Между моих губ что-то просовывают. – Вода. Два глотка и подержи во рту. У меня нет сил. Пытаюсь попить. Я хочу пить, но капли… какие-то капли падают на язык. Жажда становится такой пыткой. Не могу… обессилено разжимаю губы, и тонкая струйка воды стекает на дерево. – Думаешь, что ненавидишь меня, да, Белоснежка? Это тоже ложь… Аромат дыма сигареты касается жарким языком моего лица.