Подползаю к папке и рывком раскрываю её. Меня сразу же рвёт. Просто рвёт тем немногим, что осталось в желудке. Ужасные фотографии насилия и крови. Цепи и изуродованные тела. Их так много. Все молодые… а теперь мёртвые. Полощу горло и беззвучно плачу. Слёз нет. Только горечь и страх. Снова тянутся долгие минуты, часы и дни тишины. Пока я спала на холодном полу, всё забрали: и фонарик, и папку. Мне преподали жестокий урок, и теперь вариантов у меня нет. Рабство. Мы часто слышим о нём. Делаем вид, что его нет. Проходим мимо, ведь нас оно не коснулось. И я такой была. Честно не думала, что сама окажусь на этом месте. Я жила в небольшом городе, воодушевлённая своими успехами и встречами с хорошими людьми, абсолютно забыв, что есть и плохие. Очень плохие гады, которые за нашими спинами творят нечто подобное. Я не думала… теперь уже поздно. – Мне нужен ответ. Ты должна согласиться на всё добровольно. Ни одному заказчику не понравится, когда его рабыня истерит и впадает в безумство. Рабыни должны быть покорными, очень покорными и всегда благодарными. Ты готова пойти на это? У меня горло сдавливает от сухости. Но на кону стоит жизнь моей семьи. Не уверена, что они будут живы, но на свободе и даже в рабстве я бы поискала тех, у кого есть сердце, чтобы им помогли. – Да, – отвечаю едва слышно. Опять тишина. Только еда становится лучше. Намного лучше. Я даже получаю мясо, картофель, овощи. Меня откармливают, как скот, чтобы зарезать к ужину. Но я выполняю все условия. Я пошла на это по своей глупости. Именно еда, чистая вода, свежие полотенца, одежда, и даже носки дарят мне силы и чистоту разума. Горевать о том, что уже произошло, не в моих правилах. Нужно думать, как из этого выбраться. На самом деле я не знаю. Всё слишком пугает меня. Я довольно давно потеряла счёт времени и не слежу за ним. Но отслеживаю звук шагов, направляющихся к моей камере, который слышу довольно часто, словно на меня приходят посмотреть в темноте. Я не подаю голоса, и посетители тоже. Так происходит несколько раз до тех пор, пока свет надо мной не включается. Он ослепляет. Глаза болят. Привыкать к нормальному освещению трудно. И я не могу этого сделать сейчас. Картинки размыты, вижу только темноту, что-то чёрное на лицах людей, поднимающих меня на ноги и тащащих к стулу. Маски. Они снова в масках, чтобы я не могла их опознать. Я это запоминаю. Многое запоминаю, что могло бы мне помочь впоследствии. – Итак, дело обстоит следующим образом. Мой клиент нетерпелив, и ты должна была начать свою работу с ним ещё две недели назад, но из-за твоей несговорчивости, мы опаздываем. Завтра тебя подготовят к встрече с ним. От твоего поведения зависит многое. Тебя отвезут в роскошный ресторан, в котором будешь покорно ждать его столько, сколько он захочет. А дальше всё зависит от тебя. Ты всегда будешь у меня на глазах. Одно неверное движение, и твоя семья окажется в аду. Нет, я придумал для них более интересную жизнь. Да, ты не ослышалась, жить они будут. Но вопрос как? Особенно маленькие мальчики и беременная женщина… Боже… – Я поняла. Всё поняла. Что от меня требуется? – произношу в темноту. Только надо мной горит свет, а люди уже исчезли, все, кроме одного. Он следит за тем, чтобы я не вставала со стула, словно нахожусь на допросе в самой паршивой тюрьме мира. – Покорность, дорогая моя. Я продаю тебя ему. И теперь твоя жизнь в его руках. Все его желания. Все его мысли. Всё. Он сам тебе расскажет, зачем ты ему нужна. Меня это не интересует. Он хотел такую, как ты. Я ему нашёл англичанку. Чистокровную, как лучшая кобыла в моём стойле. Но это завтра, а сейчас приведи себя в порядок. Ты должна быть чистой перед встречей с ним. Мужчина отталкивается от стены и выходит за решётку, запирая её. Я напугана. Безумно хочу домой. Я боюсь за свою семью. Жена брата беременна, и они уже об этом знают. Моя семья у них на мушке. Ничего… я справлюсь. Над грязной раковиной висит старое мутное зеркало, и я ужасаюсь тому, что вижу в нём. Это не я. Это незнакомка, которую я никогда не видела и не знаю. Хватаю полотенце и смачиваю его холодной водой, чтобы хоть как-то обтереться. Умываюсь, без шампуня мою волосы, которые в таком же отвратительном состоянии, как и вся я. На этом всё. Я бы могла ударить деревянным стулом, когда ко мне кто-нибудь снова придёт, но они вооружены и опасны. Если я буду мертва, то моей семье это никак не поможет. Сворачиваюсь клубочком в углу своей камеры и пытаюсь заснуть. Но сон не идёт. Мои мысли постоянно крутятся и не могут сосредоточиться на чём-то одном. Это убивает. Так продолжается до того момента, пока в мою камеру не входят люди. Их много. Они не разговаривают со мной, движением пистолета указывая мне сесть на стул. А потом меня красят. Да-да, я бы посмеялась, но жутко. Выходит, с ними работают и женщины. Боже, они же знают, на что обречены такие, как я. Они знают, что нас ждёт, и помогают этим чудовищам. Отвратительно на самом деле. На голову мне одевают белый парик с длинными волосами. От него приятно пахнет, и это довольно качественные волосы… боюсь даже думать, откуда они взялись. Затем меня переодевают в короткое чёрное платье и ставят рядом туфли на высоких шпильках. Готовят проститутку. Других эпитетов происходящему здесь не найти. Я прекрасно знаю, какие фантазии могут быть у мужчин. Нет… на самом деле я могу лишь догадываться, потому что мой бывший парень был очень и очень нежен. Расстались мы по моей инициативе, ведь я не хотела создавать ему проблем, в которых утонула сама. А он просто отпустил и пожелал всего наилучшего. И больше не появился. Меня подготовили настолько тщательно, вплоть до болезненной, унизительной эпиляции, что я уже не знаю, как нормально реагировать на происходящее. Мне завязывают глаза и ведут куда-то. Очень долго. Туфли катастрофически неудобные. Меня держат за локти, и, наверное, благодаря этому я ещё не упала. Мы останавливаемся, и здесь пахнет намного лучше. Кожей. Дорогой мебельной кожей. – Это наша последняя встреча, англичанка. Теперь у тебя нет имени. Ты никто. Ты будешь той, как тебя назовёт твой новый хозяин. Тебя будет сопровождать мой человек до тех пор, пока не передаст из рук в руки. Да, если хочешь пожаловаться клиенту на мои методы убеждения, то поверь мне, он в курсе. Он их тоже любит. Будешь умной девочкой, никогда больше камеру не увидишь. Глупые не живут долго. Прощай и помни, что я всегда рядом. Покажи своему Хозяину, что ты стоишь тех денег, которые он заплатил за тебя, как и за долгое ожидание. – Неприятный шлепок по моей щеке. Унизительный. Кривлюсь от этого. Меня тащат дальше и запихивают в машину. Прислоняюсь к дверце, но сразу же чувствую, как мне что-то упирается в бок. Я даже боюсь предположить, что. Меня колотит от леденящего ужаса внутри. Подозреваю, что это пистолет. У них много оружия, я столько в жизни не видела. Да я его, вообще, не видела. А в последнее время слишком часто, чтобы даже ребром распознать оружие. Не представляю, как буду себя вести дальше. Сейчас мне хочется вопить, кричать, умолять о пощаде, а не сидеть спокойно в машине, везущей меня куда-то. Паника внутри нарастает. Продать человека без его воли… ни о какой добровольности речи не идёт. Везде только угрозы и шантаж. Это насильственно. Это страшно. Не могу поверить, что какой-то человек готов за деньги вот так отдать то, что ему не принадлежит. Жизнь. Меня воспитывали иначе. Мой мир был абсолютно другим. Я так боюсь… – А теперь без глупостей. Вокруг тебя будет много людей, ты же не хочешь, чтобы они пострадали? Сделаешь лишнее движение или скажешь лишнее слово, нам разрешено убрать всех, кто станет свидетелем твоей ошибки, – раздаются эти ещё более устрашающие слова после того, как машина остановилась. Не могу даже слова из себя выдавить. С моих глаз снимают повязку, и я вижу рядом молодого парня. Его взгляд словно остекленевший. Он просто смотрит куда-то перед собой и ждёт дальнейших указаний. Огни большого города насмехаются над моей участью. – По местам. Дёргаюсь от резкого голоса шофёра. Он в маске, как и сидящий с ним рядом человек. А вот мой провожатый нет, и ему явно всё равно, что со мной будет дальше. Он равнодушно выходит из машины и поправляет чёрный пиджак. Он так молод. Наверное, возрастом, как мой брат. Сколько раз он убивал? – На выход, товар, – с ядом бросают мне. Парень протягивает мне руку, и я сжимаю зубы. Только бы не совершить ошибку. Я найду вариант для спасения… клянусь, найду его. Ко мне возвращается умение держать свои эмоции под контролем. Я моментально собираюсь внутри, когда мои ноги ступают на землю. Кладу руку на сгиб предложенного мне локтя, и мы направляемся в самый роскошный ресторан, который я только видела в жизни. Перед нами распахиваются двери. Всё вокруг сверкает, блестит, а я… мне это не важно. Я натягиваю улыбку, предназначенную мужчине, провожающего нас к самому дальнему столику. Столько людей. Здесь ведь должен быть кто-то, способный помочь мне. Хотя бы кто-то… но все заняты лишь своими собеседниками. И если я попрошу о помощи, просто намекну хоть одному из них, то подвергну их смертельной опасности. Я уверена, что все угрозы будут исполнены. Передо мной кладут меню. Кошусь на сопровождающего меня. Он словно запрограммирован, бесстрастно смотрит мимо меня вглубь ресторана, скорее всего, на вход. – Я могу что-то заказать, пока мы ждём? В горле… сушит очень, – шепчу я. Один кивок, и он поднимает руку, подзывая официанта. Я прошу воды, самой обычной воды. Мне нужна вода. Не знаю зачем… вода. Естественные процессы организма. Едва мне приносят бокал с водой, как я залпом её выпиваю. Туалетная комната. Там должны быть окна. Насколько это будет глупым с моей стороны? – Я могу сходить в туалет… не одна… если надо… я… волнуюсь, – говорю, постоянно заикаясь и опасаясь отрицательного ответа. Ещё один кивок. Он поднимается с места и предлагает мне руку. Боже, нет… надеюсь, что всё не настолько будет контролироваться. Мне нужен шанс… ещё один. Прошу. Умоляю. Дайте мне шанс. Когда мы оказываемся у двери, то меня уже сильно трясёт от адреналина. – Я могу одна? Или… могу я всё же одна? Это и так… унизительно… две минуты… – шепчу, понимая, что он собирается войти со мной. Ещё один кивок. Господи… Стараясь казаться спокойной, вхожу в дамскую уборную, и мои глаза сразу же начинают искать хоть какой-нибудь выход. Окно. Оно небольшое. Узкое. Очень узкое и расположено высоко. Я миниатюрная и точно не дотянусь. Оглядываюсь на закрытую дверь и несусь к мусорному ведру. Хватаю его и ставлю на пол. Поднимаюсь на него, толкаю стекло, и оно легко поддаётся, впуская в помещение прохладу. Так, давай. Мои нервы на пределе. Если он заметит, то конец. Меня убьют. Всех убьют. Цепляюсь пальцами за раму. – Я уже выхожу… ещё… немного… руки помою, – кричу и подтягиваюсь на руках. Кожу пальцев до боли царапают пластик и дерево, находящееся за ним. Но я пролезу. Ещё чуть-чуть… мои ноги скользят по стене, я карабкаюсь ими. От шума в голове и громкого сердцебиения кажется, что сейчас упаду в обморок. Нельзя… Наполовину вылезаю из окна, и теперь нужно как-то прыгать, головой вниз. Плевать. Делаю последний рывок. Моё тело глухо шмякается о бетон, и я скулю от боли в плечах и голове. Везде. Знакомый привкус желчи во рту. Свобода… мне нужна помощь. Поднимаюсь и даже больше не чувствую боли. Никакой. Я просто бегу. На каблуках делать это крайне сложно, но я бегу. Вылетаю на тротуар и расталкиваю людей. Их машина стоит. Чёрт! Огни высоких зданий мелькают вокруг. Калейдоскоп лиц перед глазами, а я бегу. Мне нужна помощь… до моего слуха доносится какой-то хлопок и затем крики людей за спиной. Меня заметили. Спрятаться. Затеряться. Замечаю толпу людей. Клуб. Это какой-то клуб. Отлично. Несусь туда и точно ждать я не могу. Замечаю небольшую группу девушек и пробиваюсь к ним под возмущённые возгласы… – Это мои знакомые, – бормочу я. Пожалуйста… шанс… – Привет… прошу вас… помогите мне… мой бывший совсем рехнулся и гонится за мной. Хочу спрятаться в клубе. Возьмёте с собой? – быстро шепчу озадаченным девушкам. Они оглядывают меня, а я смотрю назад и кусаю губу до крови. – Эм… ладно – Спасибо. Вам за это воздастся. Клянусь, что воздастся. Он псих… затеряться надо просто. Оказываясь в тёмном и громыхающем музыкой клубе, сливаюсь с толпой. Но меня выдаёт парик. Срываю его с головы и бросаю куда-то в сторону. Распускаю волосы и, закрывая ими лицо, двигаюсь в направлении барной стойки. Теперь чуть-чуть осталось, и я буду дома. Мой взгляд бегает по людям. Я хватаюсь за стойку и постоянно оборачиваюсь. – Мисс, вы хотите что-то заказать? Поворачиваюсь к бармену. Он широко улыбается мне. Вот он! – Помогите мне. Я прошу вас. Вызовите полицию. Меня похитили и собираются продать против моей воли. Я не лгу. Мне нужна помощь… прошу вас… позвоните в английское посольство. Я англичанка, меня заманили сюда… прошу вас… помогите мне, – говорю срывающимся голосом. – Простите… – Умоляю… это не шутка. Они похищают девушек и продают их… клянусь. Пожалуйста… всё что угодно сделаю, кроме продажи жизни. Я отдам вам все деньги… Я… прошу вас… у меня семья… они убьют её… у них оружие… Прошу вас… – умоляя, цепляюсь за его руку, лежащую на стойке. Бармен хмурится и оглядывается. – Пожалуйста… они убьют меня… они убьют… – Тише-тише. Я сейчас вызову полицию. Будь здесь, хорошо? В этом клубе безопасно. Полиция приедет быстро… Нервный смех срывается с моих губ, и я киваю ему. Он что-то говорит своему напарнику, показывая на меня. Тот сразу же подходит, ставит воду и протягивает салфетки. Я не понимаю зачем. Мои руки дрожат. Кладу их перед собой, и они трясутся от осознания того, что мне удалось избежать ужасной судьбы. Правительство же должно помочь. Они не дадут мою семью в обиду. А сколько не спаслось? – Полиция уже едет. Давай, я проведу тебя в заднюю комнату, чтобы тебе было спокойнее? – Бармен возвращается и улыбается мне. Но я боюсь. Пусть этот человек и позвонил в полицию, но доверять ещё одному… нет… Не знаю почему, но я оборачиваюсь. За спиной танцующая толпа. Барная стойка располагается на возвышении, и я вижу, как люди развлекаются, не замечая, что рядом с ними происходит. – Эй… пошли. – Моего плеча касаются, и я вздрагиваю. Перевожу взгляд на бармена.