– Найди мне этого ублюдка. Не найдёшь, я тебя урою, вот тогда буду счастлив по-настоящему. С моего лица отливает краска. – Найти? Я не понимаю… – Ты вещь, которая попала мне в руки. Все вещи приходят в негодность, и тебе лучше иметь долгий срок годности, потому что я утилизирую вещи после использования. Ты летишь в Лас-Вегас. Встретимся там. Сейчас я занят. Итан, ты слышал! – Да, Босс. Шокированная новостями, перевожу взгляд на Итана, а Лазарро уже скрывается. Козёл. – Самолёт уже ждёт. В Вегасе тебя встретят. Твоя одежда будет в номере. В десять вы встречаетесь с Боссом в казино, – чётко произносит Итан. – Подожди… подожди… он что, серьёзно? Я полечу одна? У меня нет документов. Ничего нет… – Мне насрать, но Босс обо всём позаботился. Доигралась, деточка, тебя скоро утилизируют. Пошла, на хрен, в машину. – Итан толкает меня в плечо. Он обращается со мной, как с какой-то глупой девицей. Я больше не могу. Не могу такое терпеть. – Деточка у тебя в штанах, и, видимо, это лишает тебя уверенности в себе, козёл. Ты, мудак, снова решил прикоснуться ко мне? – шиплю я. Меня колотит от вспышки адреналина. Я не могу его контролировать. Итан, видимо, не ожидал от меня таких слов. Он хмурится, а я подхожу к нему. – Я тебя предупреждала, ведь так? Я была вежливой, но именно ты иди на хрен, ясно? Ублюдок, – рычу и, замахиваясь ногой, ударяю его по колену. Выше метила, но длина платья не позволила. Итан воет и хватается за ногу. В его руке появляется пистолет, и он нацеливает его на меня. – Что так? Чего остановился, а? Кишка тонка? Убей меня. Ну же! Ты же такой ублюдок. Убей. Лиши своего Босса жалкой улики. Убей и подпиши всем вам приговор. Вы никого не найдёте, если я не захочу, – подначиваю его. Вижу, что он готов это сделать. Вижу, что он целится в меня, но выстрелить не может, потому что знает, что будет. Я неприкосновенна, и не позволю себя унижать. Разворачиваюсь, чтобы выйти на улицу. – Я буду рад тебя убить, когда придёт время, блядь. Ты никто. И твою семью я тоже прикончу ради удовольствия… Внутри всё вскипает, я резко разворачиваюсь и ударяю его по руке, держащей пистолет, который падает вниз. Итан на секунду теряется, а я быстро хватаю оружие. – Что ты сказал? Что ты посмел сказать? – выкрикиваю, впервые держа оружие в своих руках. Не думала, что пистолеты такие тяжёлые. Я наставляю его на Итана, и мой палец скользит вниз. – Босс! – Ты, ублюдок, что посмел сказать? Кем угрожаешь мне? – Я ничего не понимаю в оружии, но знаю, что из него можно стрелять. – Босс! Нужна подмога! – Ты угрожаешь моей семье? Так мне плевать, убью я тебя или нет, ты не тронешь их, ясно? Никто их не тронет! – кричу, и меня буквально что-то дёргает внутри. Мой палец уверенно нажимает на курок, но рука отходит вбок. Раздаётся оглушительный выстрел, Итан падает на пол. Отдача ударяет по моим рукам, и я охаю, отступая назад. Боже, плечо ноет. На звук выстрела прибегают какие-то мужчины. Они все наставляют на меня оружие, а я, тяжело дыша, в ужасе смотрю на них. – Не приближайтесь. – Касаюсь своего виска холодным металлом. – Не приближайтесь ко мне, – шиплю я. – Какого мать его хрена вы стреляете? – Лазарро расталкивает всех, и его взгляд замирает на мне. – Итан, мать твою! – орёт он. Меня всю трясёт, вновь нащупываю пальцем курок. По щеке скатывается слеза, и… я морально выжата. Больше не могу терпеть, но и не сдамся. Я устала от этого непрекращающегося давления. Устала от них… – Опустить всем оружие, – рычит Лазарро. – Белоснежка… – Не подходи… не подходи ко мне. Ты собираешься убить мою семью. Ты обещал мне… ты врал. Постоянно врал, – шепчу, мотая головой и прижимаясь к двери. – Босс, я… – Ты, блять, попал. Какого хрена ты натворил, Итан?! – Я… вышел из себя. Она наглая, – защищается он. – Не твоего ума дела какая она! Живо извиняйся. – Босс… – Я сказал, извиняйся. – Лазарро указывает на меня. – Мне не нужны извинения… ничего не нужно. Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти меня… я схожу здесь с ума. – Мои губы трясутся. Я смотрю на него и умоляю прекратить это. Не понимаю, что со мной, но так плохо. – Белоснежка, опусти пистолет. Я обещал, что твоим родителям ничего не будет угрожать, а Итана накажу. Опусти пистолет. – Лазарро медленно приближается ко мне, но я мотаю головой и лишь сильнее прижимаю дуло к виску. – Белоснежка, ты же помнишь, что такое наказание? – Лучше смерть. Прямо сейчас. Нет! Похотливый ублюдок! – выкрикиваю и с силой швыряю в него пистолет. Он ударяет по его обнажённой груди, и я понимаю, что натворила. Вот чёрт… Лазарро поднимает на меня свой кипящий злостью взгляд. – Никакого наказания, иначе я убью себя. Я сделаю всё, чтобы ты убил меня. Клянусь, – быстро шепчу. – Итан меня вынудил, пообещав убить их… убить… – добавляю я. Лазарро бросает взгляд на Итана, а тот опускает голову. – Я буду готов через пятнадцать минут. Все по машинам. Живо, – рычит Лазарро. Мужчины разбегаются кто куда. Хлюпаю носом, наблюдая за ним. – Ты меня разочаровала. Я думал, ты умная, а оказалась психованной истеричкой. Передам тебя Карлу, как только мы вернёмся из поездки. – Ты не можешь меня передавать… – Я могу всё, дура. Ты это не поняла до сих пор? У меня много полномочий, а Карл любит нянчиться с идиотками, а потом… мне насрать, что с тобой сделают. Пойдёшь по рукам, раз не захотела решить всё нормально. Ещё одна ошибка, и я тебя накажу. Насильно. Потом выброшу. Ты мне осточертела, идиотка. Лазарро подхватывает пистолет и поднимается по лестнице, сверкая голыми ягодицами, а мне так паршиво. Я даже права голоса не имею. Мне жалко себя. Я тоже могу выйти из себя, когда дело касается моей семьи, но сейчас мне стыдно. Безумно. Теперь моя жизнь в руках Лазарро. Она и до этого была там, теперь всё куда хуже. Он сделал меня тем, о чём я говорила вчера пьяной. Вещью. Я виновата. Стыдно. Я не позволяла себе такого никогда. Апатия наваливается на меня, стираю ещё одну слезу, так и продолжая стоять в дверях. Больше никогда себе не позволю оскорблений в чей-то адрес. Этот мир учит меня лишь плохому, но я останусь собой. Останусь. Глава 23 Больше не знаю, кто я такая. Я не узнаю себя и вряд ли когда-нибудь смогу вернуть ту Лавинию, которой была раньше. Боль меня изменила. Не в лучшую сторону. Но часть меня настоящей ещё осталась, и она испытывает жуткий стыд. Боль сделала со мной страшное. Она открыла мне эмоции, о которых я никогда не знала, заставила меня ругаться, и отец будет недоволен, когда узнает об этом. Я позорю семью своим поведением, которое не могу контролировать. Это просто не я. Наверное, личный самолёт Лазарро, к которому привезли нас, пребывающих в гробовом молчании, потрясающий. Но я не могу это оценить по достоинству, потому что слишком подавлена. Моя ладонь и висок до сих пор ощущают давление тяжёлого металла пистолета. Из него не так сложно стрелять, как мне казалось. Одной пулей может убить. Меня. Теперь я понимаю, зачем Лазарро стрелял тогда. Снимал напряжение. Словно вместе с мощью пули адреналин вылетает из груди. Но потом наступает время тишины, которая тоже ужасна. Смотрю в иллюминатор, расположившись в широком белоснежном кожаном кресле. Нас с Лазарро разделяет круглый стол. Он даже не замечает меня, зато улыбается стюардессе, приветствующей его. Я пустое место. Он никогда не считался с моим мнением и моими чувствами. Это оскорбительно, но не настолько, чтобы вина за то, что я натворила, не сжирала меня. В самолёте два салона. Один, в котором сидим мы с Лазарро, второй за шторками, где расположилась охрана, в том числе и Итан. Вряд ли мне удастся хоть как-то наладить с ним отношения, но я должна попробовать решить всё цивилизованно. Поворачиваю голову и смотрю на Лазарро. Он сидит с закрытыми глазами, и я почему-то сравниваю его с Карлом. Если последний не вызывает у меня желания бороться с ним, а просто наслаждаться даже его пошлыми шутками, то Лазарро другой. Даже в спокойном состоянии от него исходят сила и уверенность, которые подавляют меня. – Мы можем поговорить? – тихо подаю голос. Он делает вид, что не слышит меня. Никак не показывает, что заинтересован в этом. Но я так не могу. – Хорошо. Значит, тебе всё равно придётся выслушать меня. Прости, Лазарро, мне безумно стыдно за то, что я сделала. Прости, я не понимаю, что со мной случилось, – тяжело вздыхая, напряжённо наблюдаю за ним. Никакой реакции. Ладно, пусть не слышит или не хочет это делать, но я всё равно скажу. Мне станет легче. – Я не узнаю себя. Меня отчего-то раздирает изнутри, и я не понимаю этого. Ведь раньше моя жизнь была самой обычной. Мне казалось, что болезнь матери это самое худшее, что могло со мной случиться. Оказывается, нет. Не подумай, что я давлю на жалость, просто хочу, чтобы ты понял меня и прекратил воспринимать, как одну из тех, у кого нет мозгов. Я всегда была разумной, спокойной и тихой. Мне не нужно было защищать себя, потому что не от кого было, – горько хмыкаю. Лазарро не открывает глаз. Не шевелится. – Я обычная женщина, которая искала способ помочь семье и заработать побольше. Наверное, это глупость или недостаток воспитания, не знаю. Но я оказалась в ужасной ситуации. Пыталась искать хорошее в том, что со мной случилось. В тебе. Порой находила, а потом страх и ужас вытесняли это. Я перестала тебя бояться, но опасаюсь твоей силы. Ты прав, наверное, что твоё признание не так сильно повлияло на меня сначала. Именно так… но… понимаешь, я всегда анализирую произошедшее, и вот тогда появляется отвращение, боязнь и отторжение. Мои мысли зачастую странные и как будто не мои. Мне плохо, Лазарро, внутри очень плохо. Да, тебя это не волнует, но я не знаю, как с этим справиться. Меня никто не учил такой жизни, и я совершаю ошибки. Я живой человек. У меня есть чувства и сердце, о котором вам, видимо, неизвестно. Вы наслаждаетесь, когда другим больно, а я для меня это неприемлемо и дико. Он продолжает меня игнорировать. Это жутко обидно. – Не знаю, за что ты так со мной поступаешь и почему, но, видимо, у тебя есть веские причины. Вероятно, я многого не знаю и не вижу. Я не обманывала тебя… я просто не готова. Наверное, месть я тоже заслужила. Не знаю. Это всё другое, не моё. И боль не может быть хорошей, Лазарро. Это всегда боль. Она меняет, ты прав. Но изменения, которые она сотворила со мной, отвратительны. И я… никогда не хотела умереть, но уже дважды пыталась угрожать своей смертью, и это ведь так низко для человека. Манипулировать своей жизнью безобразно, я не знаю… не знаю… что случилось. Словно внутри меня что-то взорвалось, – сглатываю и опускаю взгляд на столик. – Может быть, моё терпение закончилось? Может быть, не знаю. Я полна незнания внутри, и некому подсказать. Чувствую себя жалкой и ничтожной, правда, словно вещь, которая, в принципе, ценности не представляет. А Итан… не понимаю, за что он меня так ненавидит? Что я ему сделала? Он постоянно меня оскорбляет, не скрывая своего отвращения, но я ведь пыталась его понять и быть вежливой. И когда он сказал, что убьёт моих родителей… Итан был в курсе, что они моя слабость, незащищённое место, но угрожал. И это вызвало страх. Я не хотела кричать, ругаться и устраивать сцену, но в какой-то момент поняла, что вам всем плевать на то, что я одушевлённое существо, а не предмет. От этого больно. Знаешь, душевная боль сильнее физической. Она заставляет бороться за жизнь тех, кого любишь. Безумно любишь. Ведь мои родители могут погибнуть из-за меня. Лучше пусть меня… но не их. – Неприятный ком подкатывает к горлу, как и давление в глазах усиливается. Взгляд мутнеет от подступающих слёз, но я стараюсь взять себя в руки, чтобы не расплакаться сейчас. – Прости, просто прости меня за то, что я тебя разочаровала. Себя я тоже разочаровала. Надеюсь, что это скоро закончится, и мы оба вернёмся в свои миры, которые больше никогда не пересекутся. Прости, Лазарро, мне жаль, что со мной всегда проблемы. Прости, я постараюсь быть незаметной для тебя. На этом всё. Я сказала всё, что хотела, – тяжело вздыхая, откидываюсь в кресле и снова смотрю в иллюминатор на ясное голубое небо.