Они шли от дачи Бурмина. Лиза, Середин и Наумов. — Вот здесь, — сказала Лиза, — здесь я его и встретила. Он мне навстречу шел быстро, почти бежал. Высокий, в куртке зеленой, кепка на голове маленькая, такая вроде серая. В руках чемоданчик черный плоский. Кейс, кажется, называется. Я еще удивилась: торопится, а идет в другую сторону от станции и автобуса. Правда, за день до ужаса этого я в кустах «жигули» видела. — Где? — Недалеко от шоссе. Они подошли к кустам, и Олег сразу увидел поломанные ветки. Он нагнулся, потрогал их руками. Некоторые из них были еще совсем сырые и клейкие. — Что же вы нам раньше не сказали? — Так я не подумала как-то, — огорченно ответила Лиза. — А сегодня утром товарищ приехал, ну и мы начали вспоминать… Кусты образовывали естественный шалаш, спрятанную машину здесь увидеть было практически невозможно. — А какого цвета была машина? — Светлая, я мельком посмотрела, думаю, зачем «жигули» в кустах стоят, солнце в глаза било. — Понятно. — А может быть, влюбленные приезжали. Квартирный вопрос пока не решен. А в кустах им благодать… — Все может быть, Леня, все может быть. Олег опустился на корточки, влез в этот своеобразный шалаш. На мшистой траве не было никаких следов, колесная колея имелась, но ярко выраженных следов не было. Олег осмотрел землю сантиметр за сантиметром. Ничего. Даже окурков нет. Он вылез, огляделся. На земле тоже никаких следов. — Значит, он заехал с шоссе, спрятал машину. Как же он шел к даче? — Я думаю, через эту посадку, — сказал Середин, — видишь, она, словно живая изгородь, ведет прямо к забору Бурмина. И они пошли через эту посадку, видя следы человека, прошедшего до них. Дошли почти до забора дачи. — Все точно, — сказал Наумов, — вызывай людей, Середин, пусть осмотрят его маршрут. — Да зачем, у меня здесь оперативник да твой шофер. Сами и осмотрим. Три часа они ползали по земле, искололи руки, Леша даже лицо оцарапал. И все впустую. — Ну как дальше жить будем? — спросил Середин Олега. — Ты попробуй отработать версию Сутулого, а я — в Москву. — Может, поменяемся? — Я бы с удовольствием. — Мне Сытин про Коробкова рассказал. Здорово мы влипли. — Да, как точно выразился гражданин Коробков, карнавал был устроен неслабый. — Вот же сволочь какая этот Грушин! От упоминания одной фамилии Пончика у Наумова свело скулы. — Ты мне, Леня, о нем лучше не говори. Иногда так жалеешь, что служишь в милиции. — А ты не жалей, ты накажи его. — Прохоров занимается. — Вот и ладно. Ну езжай, а я здесь еще покружусь. У мотеля на Минском шоссе Олег из машины набрал телефон Горелова. — Горелов слушает. — Здравствуйте. — Олег представился. — Вы где? — На Минском шоссе. Я хотел бы вас увидеть. — Я тоже. Приезжайте. Горелов жил в новом доме на Суворовском бульваре, внизу находился гастроном самообслуживания. В подъезде стояла установка с кнопками. Кода Олег не знал, но, умудренный некоторым опытом, посмотрел на стену. На ней жирно было написано фломастером: «1-47». По сей день Наумов не мог понять, от кого охраняли эти мудреные системы, за которыми следили монтеры и обязательно сидел диспетчер на пульте. Дверь на третьем этаже была открыта. Его ждали. — Можно? — спросил Олег. — Да, да, — в прихожую вышел Виктор Горелов. Олег сразу же узнал его по многочисленным фотографиям. Правда, в жизни он выглядел значительно моложе. Высокий, спортивный, широкоплечий. — Вы Наумов? — Да. — Проходите. Они прошли через прихожую, заставленную книжными полками, и вошли в большую комнату, видимо гостиную. Из кресла поднялся среднего роста бородатый мужчина. — Знакомьтесь, — сказал Горелов, — это наш друг, художник, Боря Новиков. На столе стояла бутылка коньяка, немудреная закуска, дымились чашки с кофе. — Мы помянуть решили, присоединитесь? — Не могу, на службе. — Тогда я вам сварю кофе. Необыкновенный кофе. Его научил меня варить чудный старик в Батуми. Ему было около девяноста, но он продолжал работать в кафе. И сам выпивал не меньше десяти чашек. Горелов вышел. Новиков посмотрел на Олега. Не простой был этот взгляд — оценивающий, цепкий. — Вы нашли убийцу? — тихо спросил он. — Пока нет, — так же тихо ответил Олег. — Почему? — Не можем. — А найдете? — Надеюсь. В комнату вошел Горелов, неся дымящуюся чашку кофе. — Прошу. Вам, кстати, сколько лет, Олег Сергеевич? — Тридцать шесть. — Так мы все в общем-то ровесники. Давай на «ты»? — Давай.