— Сначала выращиваете нас в гетто, как свиней в загонах, а потом выкачиваете здесь. Или издеваетесь, развлекаясь, как твой брат или сестра. — Лили, я не буду отрицать. Люди в своей истории, насколько я знаю, тоже вели захватнические войны, воевали между собой. Убивали, насиловали, делали рабами. Ты не можешь винить мой народ в особой жестокости, сами люди были куда более жестокими. Командор развернулся и, пригласив меня жестом присоединиться, пошёл медленно между рядами. Наверное, решил лично показать, в каком стеклянном гробу будут откачивать меня. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. — Люди неидеальны, да, — ответила я. — Но они не уничтожали другие расы ради ресурсов планеты, не убивали других в поисках ответов на свои собственные вопросы. И мертвых оставляли в покое. А вы… — я обернулась вокруг, ещё раз посмотрев на окружающие нас колонны, и вдруг не смогла сдержать горячих слёз, что потекли по щекам. — Они не мертвы, Лили, — командор тоже остановился и посмотрел мне в глаза. — Это хуже! Вы выкачиваете их, держите за живую ферму. Паразитируете. — Эти люди здесь находятся для восстановления после программы «Источник». Из них не выкачивают кровь, а наоборот, стимулируют восстановление. Я замолчала и с недоверием посмотрела на него. Зачем это кроктарианцам — восстанавливать людей? Если можно просто выбросить и взять другого. Или они испытывают какие-то затруднения с подбором, как в случае командора, и используют людей потом снова и снова? — Иди сюда, — Тайен взял меня за руку и потянул за собой вглубь ангара. – Смотри. Он подвёл меня к одной из капсул. Внутри лежала женщина. Блондинка. Её глаза были закрыты, а волосы расплылись в воде. Возле каждого отсека, прямо под головой находящегося внутри человека, я увидела тёмную панель. Командор прикоснулся к ней раскрытой ладонью, и тогда панель загорелась сначала ярко-зелёным, а потом на ней появились на чёрном фоне яркие символы. — Это процент восстановления кровеносной системы, — указал командор на цифры. — У объекта… женщины, — добавил он, украдкой взглянув на меня, — он уже восемьдесят пять. Это — обновление нарушений в костном мозге, которые у неё были врождёнными. То есть, она будет даже более здоровой, когда закончится восстановление, чем раньше. — Так нам следует вас поблагодарить? — я понимала, что хожу по краю со своей дерзостью. Но я настолько была шокирована всем увиденным, что инстинкт самосохранения отключился намертво. — За то, что вы делаете нас лучше. И что будет с ней дальше? Снова попадёт в «Источник»? Это просто какой-то непрекращающийся круг ада… Последнее я сказала уже сама себе, закрыв лицо ладонями. Командор не стал отвечать, молча позволив мне взять себя в руки. — И что теперь дальше? — я опустила руки и посмотрела на него. — Меня накажут за то, что я сюда и пришла и что хотела… Я подняла глаза и посмотрела командору в лицо. Он ответил внимательным взглядом, но по нему было сложно определить, о чём же он думает. — Просто поехали домой, Лили. Ты устала. Он снова взял меня за локоть и мягко увлёк за собой. Но мы не успели сделать и нескольких шагов, как вдруг раздался сигнал, а под потолком замигали красные лампы. Тайен замер в напряжении, а потом крепко схватил меня за руку и увлёк в другую сторону — противоположную выходу. — Что происходит? — испуганно спросила я на бегу. — Не знаю, служба безопасности разберётся, но тебе тут лучше не находиться. Что это значило и что он имел в виду, я совершенно не поняла, но вопросы задавать сейчас не стала. Да и вообще, я не в том положении, чтобы их задавать. Я просто следовала за командором, который был спокоен, но, однако, заметно напряжён. Это собственно, и неудивительно, ведь он недавно после ранения, может, просто испытывал боль. Но что-то мне подсказывало, что в эта тревога его озаботила. И немало. Глава 30. В ожидании гостей Когда мы вернулись домой, командор пожелал спокойной ночи и предложил присоединиться к нему завтра за ужином, днём, сказал, планирует уехать. Я согласилась, хотя, в общем-то, его предложение моего отказа и не предполагало. Я пошла на кухню, прежде чем отправиться к себе, а Тайен отказался от предложенного Иввой ужина и ушёл. Он выглядел бледным и уставшим, а ещё весьма озабоченным, и я была уверена, что озабоченность эту вызвала та тревога в ангаре. Сама же я долго не могла отойти от увиденного. Перед глазами, стоило лишь прикрыть их, стояли картины из этой ужасной комнаты. Капсулы, наполненные жидкостью, в которых тела людей казались безжизненными, и только цифры на панелях свидетельствовали о том, что их сердца бьются. Не думаю, что командор врал мне о том, что так происходит восстановление людей. Вопрос в том, что с ними делают дальше. И ответить на этот вопрос Тайен Яжер мне не успел. Или же не посчитал нужным. Уснуть у меня вышло не скоро, а до самого утра потом мучали кошмары. Мне снова снились волны океанов Кроктарса, они подхватили меня с того выступа, понесли, а потом поглотили. На этот раз это была вода, а не кровь. Я тонула, шла ко дну сквозь толщу воды, но почему-то совершенно не ощущала нехватки воздуха. В груди не жгло желанием сделать спасительный вдох. Мне было страшно, но вместе с тем интересно. А потом стали появляться люди. Я не узнавала их лиц, но откуда-то точно знала, что все они из тех капсул из ангара в центре подготовки к программе. Их глаза, как и там, были закрыты, а волосы развеваются в воде, наплывая на лица. Сначала один, потом ещё один и ещё. А потом их стало много, и они вдруг, не открывая глаз, подняли руки и указали на меня пальцем. Все как один. Я чувствовала их презрение и осуждение, будто во мне было средоточие их боли и страданий. Проснулась я резко и в поту. Сердце неслось в бешеном ритме, и мне было трудно дышать. Удивительно, что я задыхалась тут, где было вдоволь кислорода, а там, под водой на Кроктарсе — нет. А ещё мне дико, просто невероятно хотелось пить. Вечером присоединиться к командору за ужином не получилось. После обеда к нему приехали несколько кроктарианцев, и они все вместе заперлись в библиотеке до поздней ночи. Весь день я слонялась, не зная, чем себя занять. Снова кормила лиаймуса виноградом, бродила по саду, изрядно продрогнув. Мысли разбегались, то почему-то возвращаясь к воспоминаниям об израненном теле командора, распластанном на больничном столе, к его бледному, измученному лицу за ужином позавчера вечером, к тихому, лишённому привычных командных ноток голосу. То к увиденному вчера в центре подготовки. И если второе пугало меня, то первое… беспокоило. Заставляло ощущать вину за то, что, как мне теперь кажется, я больше не чувствовала столь острой ненависти к нему, которую испытывала в начале нашего знакомства. Это ведь ненормально. Неестественно. По его милости я медленно умирала. По его милости я больше никогда не увижу брата. Он один из тех, по чьей милости происходит тот кошмар в ангаре. И мне стоит чаще напоминать себе об этом. В доме тоже витало напряжение. Ивва озабочено поджимала губы, уняв свою извечную болтливость, медсестра-кроктарианка хмуро следила за монитором с показателями жизнедеятельности командора, удалённо передаваемыми с датчиков на его теле, даже всегда невозмутимый дворецкий Денисов — и тот хмурился и выглядел напряжённым. Произошедшее с хозяином всех напугало и озаботило. Он казался нерушимой стеной, а оказался таким же смертным. Общаться ни с кем не хотелось. Книгу, которую я взяла в библиотеке несколько дней назад, уже прочла, а за другой я, естественно, и подумать не могла, чтобы сейчас сунуться в библиотеку. Поэтому я неспешно приняла душ, переоделась в ночную сорочку, тщательно расчесала волосы и забралась в постель. На удивление сон сморил меня быстро, и даже кошмары сегодня отступили. Проснулась я от того, что меня энергично трясли за плечо. — Просыпайся, соня, — беззлобно ворчала Ивва. — Ну же, мне нужна твоя помощь! Просыпаться не хотелось. Я приоткрыла один глаз, отметив, что сегодня, в отличие от предыдущего дня, на улице светило яркое солнце. Я любила такие дни осенью, но сейчас просто хотелось спать. — М-м-м, — я попыталась избавиться от назойливой руки и нырнуть под одеяло с головой. — Лили, ну же, уже весь дом на ушах, ты нам тоже нужна, — не унималась управляющая. — Все свободные руки требуются. Подавив волну раздражения, я скинула с себя одеяло и резко села на постели, что даже голова слегка закружилась. — Чего? Вышло не очень дружелюбно, но я и не обещала быть дружелюбной. Ивва усадила свой дородный низ рядом со мной и, наклонившись, важно произнесла: — По несчастному случаю, едва не стоящему нашему командору жизни, оказывается, не всё так просто, — и я поняла, что она, по её меркам, и так довольно долго носила в себе информацию, и теперь ей жизненно необходимо было срочно ею поделиться. — Не очень-то он и несчастный. А это уже прецедент. Будет серьёзное разбирательство. И что-то ещё произошло вчера в центре подготовки. Не знаю, во время вашего посещения или уже после, но это тоже стоит на повестке дня. — Мой сон-то тут при чём? — всё ещё не видела связи я. Ивва вскочила, словно опомнившись, и начала раскладывать прямо на моей кровати стопки с бельём. — При том, что к нам едет важная делегация — представители всех четырёх ветвей, которых называют наместниками. Точнее трёх, наш командор же четвёртый. И прибудут они уже сегодня, так что мне нужна твоя помощь подготовить гостевые комнаты. Вот бельё и полотенца. — Не помню, чтобы записывалась в горничные, — пробурчала, сложив руки на груди. Кажется, у меня было поистине дурное настроение сегодня. Обычно я не срывала его на окружающих, но вчера я настолько запуталась в собственных эмоциях, что сегодня встала сама не своя и не сдержалась. Ивва надулась и обиженно посмотрела на меня. — Ладно, — я ощутила укол совести и смягчилась. — Только мне сперва нужно в душ. Женщина благодарно улыбнулась и упорхнула готовить дом хозяина к принятию высоких гостей. Я же отбросила одеяло и подошла к окну. Погода сегодня была и правда прекрасная. Оголившийся сад весь залит солнечным светом, воздух даже сквозь стекло казался каким-то стеклянным, идеально прозрачным, остановившимся. Мутная гладь пруда застыла в абсолютной неподвижности, скрывая под этой идеальной гладкостью иноземного жителя. Я распахнула окно и вдохнула полной грудью. Несмотря на яркое солнце, воздух оказался холодным, даже морозным. В груди от разницы температур спёрло, и я закашлялась. Быстро захлопнула окно и потёрла плечи ладонями. Не хватало ещё простудиться! Дальше последовал привычный ритуал. Душ, под которым мне хотелось стоять долго, что даже пришлось заставлять себя выйти из под струй воды. Выбор белого платья — сегодня чуть расклешённого от талии, немного выше колена и с рукавом в три четверти, мягкие кожаные туфли без каблуков. Ивва просила сделать побыстрее, так что времени тщательно высушить волосы не осталось. Я быстро прошлась по ним феном и оставила распущенными по плечам, чтобы досохли. Я взяла аккуратно сложенные стопки белья и понесла в гостевые спальни. Они были расположены на втором этаже, но дальше по кольцевому коридору. С задачей я справилась довольно быстро. Сменила простыни, снова заправила постели, аккуратно разложила полотенца на полках в ванных комнатах. Всего гостевых было три, и они все выглядели как сёстры-близнецы. С моей комнатой тоже схожи, но чуть больше, и ванные однотонные, бежевые, в отличие от моей яркой со свежей зеленью. Расправившись с заданием Иввы, я решила, что уже пора бы и позавтракать. Желудок заунывно ворчал ещё когда я только в первой гостевой меняла постельное бельё. Поэтому направилась в кухню. На обратной дороге я наткнулась на приоткрытую в одну из комнат дверь. Это была спальня командора, и меня вдруг охватило непонятное волнение. И я сделала сущую глупость. Словно любопытный ребёнок, не сдержалась и заглянула внутрь. * Sg8H5AIf (Промокод на роман Маши Малиновской "Ненастоящая любовь") Командор сидел на постели по пояс раздет. На его лице было видно крайнее раздражение — он пытался перетянуть себе повязку на рёбрах, но это у него выходило не очень хорошо. И нет бы мне пройти мимо, но я вдруг аккуратно постучала по косяку и вошла внутрь. Глава 31. Лайлэйн Глава 31. Лайлэйн. — Доброе утро, — тихо проговорила я, сделав несколько осторожных шагов внутрь комнаты. — Как самочувствие? Чуть не сказала «ваше», а ведь мы договорились на ты. Командор вскинул на меня глаза и застыл. Он выглядел растерянным. — Доброе, — пробормотал недовольно. — Было бы сносное самочувствие, если бы рёбра так не болели. — Они ведь сломаны. Не стоило снимать повязку. — А как же мне принимать душ? — недовольно уставился на меня командор Яжер. — Не с бинтами ведь. Болеющие мужчины как маленькие дети. Они обижаются, надувают губы, хнычут, язвят по делу и без. И не важно, с какой они планеты. Стоит только вспомнить, как вёл себя Шейн, когда какая-нибудь простуда на пару дней выбивала его из колеи. Насморка он боялся больше, чем ссадин во время драк с другими мальчишками, когда был подростком.