Я отчетливо расслышала хлопок, а затем мой мир взорвался миллионами красок. Нет, зрение не вернулось, но вместо привычной темноты перед мысленным взором резвилась радуга, нещадно жаля и без того уставшее сознание. Цветные пятна плыли, а вместе с ними уплывала и я. Не хватало воздуха, кружилась голова, хотелось одного: исчезнуть, раствориться. Откуда во мне такое желание? Будто навеянное, навязанное чьим-то желанием… Это не мои мысли. Это точно не я. Собрав всю волю в кулак, ущипнула себя. Мгновение, и калейдоскоп пропал, возвращая в вечную ночь. – Да, хороша, – проговорил все тот же незнакомец, – чудо, как хороша. Будет интересно. – Матушка Гелла, пойдемте, – прохрипела я, горло пересохло, а тело пылало, словно меня засунули в печь. Нужно вернуться в комнату, стены защитят. Пусть не родные, пусть временный оплот, но там я в безопасности. Эта мысль гнала меня, заставляя тянуть руку наставницы. И совершенно не думать о последствиях своего поведения. – Леди Инари, придите же в себя! Что?.. Она назвала меня леди Инари? Как чужую! Сердце, бешено отмеряющее удары, замерло и ухнуло вниз. – Сестра Гелла! – И это мой рот говорит? – Простите мою бестактность, но, боюсь, поспешить – это необходимость, а не мой каприз. Меня действительно мутило. И мне абсолютно не хотелось оконфузиться прямо в коридоре. Не знаю, мой ли ледяной тон подействовал или лицо выдало мое состояние, но, не говоря ни слова, меня буквально потащили вперед. Голова продолжала кружиться, казалось, еще чуть-чуть – и меня вывернет на ходу. А прежде я попросту свалюсь на пол. Этого не произошло. Скрипнула дверь, оповещая, что мы достигли цели. – В ванную комнату, пожалуйста, – прошептала я, из последних сил удерживая рвотные позывы. После того как мой желудок избавился от обеда, матушка Гелла умыла меня и уложила в кровать. Сама же присела рядом и нежно провела рукой по распущенным волосам. Ее ласка успокаивала расшалившиеся нервы. – Милая, – позвала она, – расскажи, что произошло перед тем, как ты перестала видеть? Намного больше мне хотелось знать, что говорят лекари, а не вспоминать произошедшее в классе. Прикрыла веки, восстанавливая в памяти события нескольких недель назад. Вздрогнула и резко распахнула глаза. – Викки, огонь поджигала она, но… – я замялась, не зная, как сказать так, чтобы меня не приняли за сумасшедшую, – но видеть я перестала раньше, чем почувствовала жар на лице. – Раньше? – переспросила матушка и вновь погладила по голове. – Да… я смотрела в глаза Викки, они у нее такие черные… Помню, как удивилась, что даже зрачки отличить не могу… И все… темнота. Понимаю, как глупо звучат мои слова, но все было именно так. Черноокая Викки, которая упрямо поджимает губы, и блеск ярости, на секунду мелькнувший во тьме ее глаз. А затем мой мир резко лишился красок. И такая ненависть овладела мной, что отсутствие зрения не сыграло особой роли. Собственно, в тот момент Тиара лишилась передних зубов, а у меня в пальцах остался клок ее волос. – Все будет хорошо, теперь все будет хорошо, – издалека раздался голос матушки Геллы. Видения завладели моим воображением, и я не обратила внимания на то, что женщина отошла от кровати. – Милая, приподнимись, – ласково попросила она. – Мне нужно дать тебе лекарство. Я даже не вздумала сопротивляться, наоборот, встрепенулась и выполнила просьбу. Удобно расположившись на подушках, положила руки поверх одеяла. – Выпей, моя хорошая, – придерживая мой затылок и поднеся к губам чашку, сказала наставница. Вкус у снадобья был отвратительный: непонятные пряные травы в совокупности с ромашкой и зверобоем. Очень хотелось запить эту отраву. О чем я и сообщила, уж слишком вяжущим оказалось лекарство. Названая матушка дала мне вдоволь напиться прохладной водой. Откинувшись на подушки, я поняла, что нестерпимо клонит в сон, хотя несколько мгновений назад спать совершенно не хотелось. Неужели в это снадобье добавили снотворное? Но для чего? Время послеобеденное, а не вечернее. Может, для того, чтобы мой организм лучше воспринял лекарство? – Спи, милая. – Нежная рука погладила мои волосы. Последнее, что уловило ускользающее сознание, – как сестра Гелла поправляла одеяло. Мне снился странный сон. Будто я по-прежнему лежу в моей спальне, но не одна: матушка Гелла с какой-то женщиной ведут приглушенный разговор. – Ты уверена, Геллара? – недовольно спросила незнакомка. – Впрочем, это легко проверить. – Знаю, такого давно не было, – зашептала наставница, – но у нас две преждевременные инициации. – И вторая имеет темный дар… – задумчиво протянула собеседница. – Когда у нее… Остальную часть фразы я не смогла разобрать, зато ответ услышала: – Думаю, чуть меньше года. – Плохо… – Женщина выругалась на чужом языке. – В сторону, Геллара, пора вытягивать ее из тьмы. Мое тело было деревянным. Я чувствовала касания незнакомки, но сама пошевелиться не могла. Чувствовала бархат кожи и холод ее пальцев, которые прошлись по моим сомкнутым векам и остановились на висках. Все внутри запротестовало против ее манипуляций. Пусть я и понимала, что это всего лишь сон, но остро не желала, чтобы она ко мне притрагивалась. – Отвергает, – прошипела женщина. – Как же не вовремя умерла Лилит! – Ваше… – Приглушенный всхлип названой матушки острой шпилькой отозвался в груди. – Потом, – оборвала ее женщина. – Последствия будут непредсказуемы, Геллара. – Но… – Выбора нет, – жестко отрезала она, а ее пальцы с силой надавили на мои виски. – Змеюка за все ответит, двух чарити упустить! – А… – Помоги мне, нужно убрать остатки. Дальше мне снилась непонятная дребедень. Я от кого-то убегала, пряталась в темных переулках и вновь срывалась на бег. Мне казалось, остановись я, и мое сердце замрет и больше не заведет свою барабанную песнь. Все вокруг слилось в одно сплошное пятно. Дыхание сбилось, а шляпка слетела с головы и осталась сиротливо лежать на каменной мостовой. Новый переулок и тупик! Резко развернулась и застыла. Передо мной стоял мужчина, лица которого как ни старалась, но рассмотреть не могла. От него-то я и пыталась сбежать. – Дитя, – скрипучим голосом позвал он и протянул ко мне свои руки. Рассудок не выдержал очередной накатившей волны паники, и я завизжала, тонко и пронзительно. – Дитя! – Сквозь ужас, сковавший мое тело, поняла, что меня трясет матушка, пытаясь разбудить. – Тебе приснился кошмар. Не сдерживаясь, я разрыдалась на ее плече. – Тише, девочка, тише, – утешала женщина. – Это просто дурной сон, успокойся. Я все еще всхлипывала, а сердце бешено отмеряло удары. Как давно мне не снились кошмары! Одно время именно они были моими ночными спутниками. Сколько сил прилагала наставница, чтобы избавить меня от них. Да только снотворное оказывало плохую услугу, женщина не могла разбудить Бледную Моль, а вот ужасы продолжали держать в плену уставший за день мозг. Наутро вспомнить, что же мне грезилось, ни разу так и не смогла. Но тело словно хранило в памяти страх и боль, которые испытывало во сне. Ночные кошмары перестали мучить меня примерно через полгода после отъезда матушки Геллы. И вот они вновь ворвались в мою жизнь. Больше не будет спокойных ночей. Так просто эти ужасы меня не отпустят. – Поспи еще, милая, – прошептала матушка, а я вздрогнула и крепче вцепилась в женщину. – Скоро рассвет, поспи еще. – Рассвет? – удивилась, не давая опустить себя на подушки. – Но… – Тебе нужен отдых, не страшно, что проспала ужин, – все же уложила меня матушка. – Утром будет плотный завтрак. – Не уходите, умоляю. Мне страшно засыпать, посидите со мной, пожалуйста. Одна из комнат Красного Дома Мягкий свет, льющийся от двери, слегка разбавлял полумрак, царивший в комнате. На ложе, застеленном шелковыми простынями, сидел полуобнаженный мужчина. Легкие, свободного покроя штаны, голый торс с бисеринками пота и накачанный пресс давали простор возбужденному воображению, босые ступни довершали картину, радуя глаз плавностью линий и аккуратной формой пальцев. – Вы уверены в своем выборе, мой лорд? – проникновенно спросила женщина, лежащая у ног мужчины. Она грациозно приподнялась на локтях, удобнее устраиваясь на белом ковре, и, словно невзначай, повела плечами, позволяя светлым локонам скользить по ее коже, приковывая взгляд собеседника к груди и набухшим соскам. – Я не меняю своих решений, – завороженный совершенным женским телом, хрипло произнес он. Блондинка прикрыла глаза и облизала нижнюю губу. – Вы хотите для нее такой жизни? Не это ожидал услышать лорд. Его поразила горечь, которая пропитала каждое слово куртизанки. – Лизетта, – нараспев протянул он, словно пробуя на вкус каждую букву ее имени, – у нее такой жизни не будет. Мужчина откинулся на подушки. Его больше не интересовало тело женщины. Но он хотел знать ответы. – Расскажи… – потребовал лорд. – Что именно вы хотите знать? – покорно опустив голову, прошептала Лизетта.