Когда моя мама об этом узнала, на следующие полгода мне запретили покидать общую спальню, но я не возражала. Каждый раз, когда в моих кошмарах передо мной возникал вампир, позади него появлялся Лео и спасал меня. Учитывая, как все началось, что удивительного в том, что я мучительно влюбилась в него? И разве удивительно, что все закончилось катастрофой? Глава 5 – РАЗУМЕЕТСЯ, МЫ ИСКАЛИ ВАС, – сказала Ева Сильвера. – Но замок исчез с того места, где он находился веками. Мы решили, что он был уничтожен, как и все остальное. Представьте только, как мы были поражены, когда Хелен отыскала нас в Коста-Рике! Мы считали, что мы единственные выжили. Странно было слышать, как мою маму запросто называют по имени – Хелен. Словно она была настоящим человеком. Я и думать забыла, как выглядит Ева Сильвера. Наши пути редко пересекались. Я обращала на нее внимание только потому, что она была матерью предмета моего обожания. Она была высокой и держалась очень уверенно. Ни малейшего смущения. Она надела красный пиджак с прямыми черными брюками, ее каблуки поражали агрессивной элегантностью. В сочетании с красной помадой и черными волосами она выглядела воплощением всего, к чему я когда-либо стремилась (и, скорее всего, никогда не достигну). Ее голос звучал так, будто она вот-вот рассмеется. Он смягчал ее образ, делал ее более человечной. Я не помнила этих деталей. В моих воспоминаниях она была просто… высокой. А Лео, к моему сожалению, выглядел совершенно таким же, каким я его помнила. Волосы волнами спадали на плечи. Черные дуги бровей очерчивали огромные темные глаза. Я провела бессчетное количество часов, созерцая эти глаза. Представляя, что они устремятся ко мне. Как они расширятся, когда он осознает, что мы созданы друг для друга. Я не единожды думала о его губах – на самом деле я никогда не переставала о них думать. Они воспевались в одном из стихотворений, которые вслух зачитала Гонора. Меня твои губы Сводят с ума. Они обещают мне Ночи без сна. Воспетыми мной губами он теперь отвечал на вопросы о Коста-Рике. Я была возмущена тем, что Совет тянет время. Разве они не собирались обсуждать адскую гончую? И меня? Даже когда я совершаю что-то невероятное, полноправные Наблюдатели все равно получают преимущество. Ничего нового. Впрочем, Лео изменился. В конце концов, прошло несколько лет. Он стал выше. И хотя он всегда был стройным, на смену юношеской худобе пришли мускулы, а черты лица стали еще выразительнее. Одним словом, он был прекраснее, чем когда бы то ни было. Что за немыслимый придурок. Он открыл свой дурацкий рот и ответил своим дурацким голосом на следующий вопрос: как он проводил время в Южной Америке. – Да, сэр. Я продолжил обучение. Конечно, нам приходилось быть изобретательными, ведь у нас не было тех средств, которыми располагает Совет. Мой исследовательский проект был скорее практического характера, нежели научного. Я изучал повадки паразитического демона в Венесуэле и разработал магическую инъекцию, которая лишила его возможности питаться людьми, так как он умер. – Чем вы здесь занимались? – спросила Ева Сильвера. Она вела себя так мило, что мне было неловко злиться на нее. Но мне хотелось, чтобы они уехали. Я не думала, что они надолго задержатся здесь. Лео, скорее всего, отправится по следам Гоноры – охотиться на демонов, держа ухо востро на случай, если грядет что-то важное. В конце концов, что такое Наблюдатель без… – Истребительниц? – спросила Ева, закончив мою мысль. – Вы хотите сказать, что здесь нет ни одной из новых Истребительниц? Чем же вы занимались все это время? – Нам нужно было позаботиться о детях, – пророкотал Брэдфорд Смайт. Его голос такой низкий, что кажется, будто он ворчит, даже когда он в приподнятом настроении – и это явно не тот случай. – Да, но в детях у нас недостатка никогда не было. Мы все, что осталось от Наблюдателей. Наш долг – это наше дело, а наше дело невозможно без Истребительницы. Слово взяла мама. В детстве я не замечала ее британский акцент, но теперь ее речь была отрывистой, слова – чеканными. Гласные звучали совершенно отчетливо. Даже голос ее изменился с тех пор, как мы присоединились к Наблюдателям. – Нашим приоритетом была безопасность. Мы не могли рисковать и раскрыть наше местонахождение после нападения. Появилось столько Истребительниц, что невозможно было провести тщательный отбор. А затем мир снова изменился после уничтожения магии. – Но ты же искала Истребительниц, – сказала Ева. – Там мы и встретились, рядом с деревней этой бедной девочки. Мы все опоздали. Мама ответила, тщательно подбирая слова, словно по принципу «чем бессмысленнее, тем лучше»: – Я проводила полевые наблюдения, связанные с Истребительницами, параллельно с подтверждением запечатывания всех точек доступа к демоническим измерениям. Артемида возле меня дернулась. Мы обе знали, как мама умеет дать уклончивый ответ, чтобы избежать прямой лжи. Зачем она сказала нам, что осматривает адские врата, если на самом деле она разыскивала Истребительниц? – У тебя осталась магия, Ева? – дрожащим голосом спросила Руфь Забуто. Ева слегка покачала головой, словно извиняясь. – С тех пор как Баффи уничтожила Семя Чудес, мы не нашли ни единого следа магии. Все наши порталы закрылись. Мы тоже перемещались от места к месту и проверяли их, чтобы ничего не упустить. – Удивительно, как это мы не встретились раньше, – и снова мать так тщательно подобрала слова, что я заподозрила, что за ними что-то скрывалось. Ванда Уиндэм-Прайс откашлялась. – Перепроверить лишний раз не помешает. Отличная работа. Прозвучало так, будто Сильверы действовали по ее приказу. Ей всегда удается строить фразы так, что кажется, что все и всегда работают на нее. – Надеюсь, в скором времени мы получим от вас письменный отчет. Меня все еще бесило, что эта тема оказалась важнее, чем сегодняшнее нападение адской гончей, но по всему миру разбросаны сотни стационарных порталов. Мама осмотрела только Великобританию и Америку – Северную, Центральную и Южную. Столько еще предстоит сделать. Цель. Цель, благодаря которой Сильверы уедут, и мне не придется смотреть в глаза Лео. Ведь его глаза – два бездонных колодца, такие темные и глубокие, что, когда я смотрю в них, я забываю дышать. О, как же я ненавижу его. И ту злосчастную тринадцатилетнюю версию себя. – Сопоставив информацию от Хелен с нашей, мы можем официально признать все адские врата и демонические порталы неактивными. Теперь, когда мы воссоединились, пора двигаться дальше. Снова стать Наблюдателями, – сказала Ева, и мои мечты об их скором отъезде разбились вдребезги. – Пришло время найти Истребительницу. – Она у нас уже есть, – Руфь Забуто небрежно взмахнула рукой. Брэдфорд Смайт непроизвольно закашлялся. Первой заговорила мать, ее голос больше не звучал бесстрастно: – У нас ее нет. Ванда Уиндэм-Прайс бросилась в атаку. Она всегда ненавидела нашу мать. Когда- то Уиндэм-Прайсы были самой уважаемой семьей Наблюдателей, но затем их золотой мальчик, Уэсли Уиндэм-Прайс, – эта семейка помешана на созвучиях и на чувстве собственного превосходства, – потерпел столь сокрушительную неудачу, что его выгнали из Совета. Ванда так никогда и не оправилась от негодования из-за того, что мой отец в качестве Наблюдателя пользуется уважением, тогда как единственный из Уиндэм-Прайсов, кто когда-либо работал напрямую с Истребительницей, в конце концов стал частным сыщиком в Лос-Анджелесе – работая на вампира. Вот почему Ванда наслаждалась, чувствуя, что задела мою мать за живое. – Да! У нас есть причины подозревать, что наша Нина – Истребительница. Лео вздрогнул. Он посмотрел на мать, но она не обратила на него внимания. Он явно был огорчен этой новостью, но я едва успела это заметить, потому что Риз, охнув, повернулся ко мне. Я не знала, что ему ответить, поэтому промолчала, продолжая следить за происходящим в комнате. – Представьте, – сказала Ванда, – каково ее матери: она даже не подозревала, что Нина может быть потенциальной Истребительницей. Изменение должно было случиться не менее двух месяцев назад. Как странно, что ты не заметила ничего существенного, Хелен. Моя мать не поддалась на провокацию. Но ее неподвижность – такой же знак, как если бы она заламывала руки. Она в гневе. Небольшая, злая часть меня ликует. Она не захотела обсуждать это с нами, но она не может играть в молчанку с Советом. – Чушь. Наши провидцы заметили бы Нину. И она всего лишь убила адскую гончую. Каждый член нашего сообщества должен уметь делать такое. Это ничего не значит. Ее пренебрежительный тон снова пробуждает во мне протест. Она отлично знает, что меня никогда не обучали. Она запретила мне. И она знает, как я отношусь к насилию. То, как именно я убила адскую гончую, заслуживает внимания. Словно что-то, крепко спавшее во мне, пробудилось, как только появился повод. Что-то ужасное, могущественное и пугающее. Что-то, что я не могла контролировать. Брэдфорд Смайт повернул голову, так что я могла разглядеть его профиль. Плотно сжатые губы исчезли под усами. Он вздохнул. – Прости, Хелен. – Не смей, – сказала она. Я вздрогнула от ее тона, но Брэдфорд не обратил никакого внимания. – Слишком поздно, – он помедлил. Мое сердце билось так сильно, что удивительно, как это не услышали за стеной. Затем он потянул себя за ус и продолжил. – Мы всегда знали, что Нина – потенциальная Истребительница. Риз охнул еще громче. Артемида выругалась. Но стены толстые, а члены Совета сами были заняты тем, что на разные лады выражали удивление. Я отшатнулась, и картинка исчезла. Это не могло быть правдой. Просто не могло. Они бы мне сказали. Молчать не имело смысла. Я Наблюдатель! Разве они согласились бы вырастить потенциальную Истребительницу в своем кругу? А моя мать так старалась не дать мне пройти обучение. Она утверждала, что я не подхожу. Не давала мне получить даже базовые навыки борьбы для Наблюдателей и подталкивала меня к врачеванию. А Артемида проходила боевую подготовку. Брэдфорд Смайт снова заговорил, и я постаралась сосредоточиться на его словах, не обращая внимания на отчаянное сердцебиение и разбегающиеся мысли. – Это было одной из причин, почему дети находились здесь, когда на наш главный штаб напали. Ходили слухи, что над потенциальными Истребительницами нависла угроза, так что Хелен взяла младших учеников с собой, чтобы до Нины не добрались. То есть мы не просто так оказались вдалеке во время нападения. Они защищали меня. Но к чему такие предосторожности, если они вовсе не собирались обучать меня или вообще когда-либо открыть мне правду? – После того как магия была уничтожена и линия Истребительниц пресеклась, – продолжил Брэдфорд, – мы решили, что ее потенциал не раскрылся и она никогда не станет Истребительницей. Получается, мы ошиблись. Артемида и Риз застыли. В темноте я чувствовала, как они не сводят с меня глаз, не обращая внимания на комнату. Подозревать, что я Истребительница, – совсем не то, что знать наверняка. А уж узнать, что это совсем не новость, просто ее нарочно скрывали от меня, – и заодно от большинства членов Совета? Это не просто шок. Это предательство. – Ты забыла предупредить Совет, что твоя собственная дочь – потенциальная Истребительница? – Ванда Уиндэм-Прайс не столько злилась, сколько торжествовала. – Это заслуживает общего порицания и пересмотра твоего членства в Совете. И твоего тоже, Брэдфорд, раз ты участвовал в сокрытии правды.