Я посмотрел на Игоря. – Моя фамилия Подушкин. – Опять напутали! – рассердился тот. – Вчера Зайцева обозвали Уткиным. Ладно бы Кроликовым или Длинноухим, хоть как-то рядом. Но где заяц и где утка? Кругом одни кретины. Поищите в списке Подушкина. Последняя фраза относилась к секьюрити. – Нет, – ответил тот. – Что значит «нет»? – заморгал юноша. – Отсутствие присутствия данной фамилии в разрешительном списке на вход в здание, – повторил охранник. – А кто у вас там имеется? – осведомился Игорь. – Одеялкин? Простынкин? Матраскин? Это все он. Охранник показал на мой паспорт. – Здесь указано: Подушкин. – М-м-м, – простонал парень, – подождите чуток. С этими словами он исчез в коридоре. – Гражданин, отойдите назад, не мешайте проходу граждан, – велел мужик в форме. – Здесь никого, кроме меня, нет, – удивился я. – Не положено стоять у турникета. – Но сзади только дверь на улицу, – уточнил я. – Вот и ступайте туда, – велел охранник. – Когда будет наличие присутствия вашей фамилии в разрешительном списке, тогда и проследуете на вход. И тут на столе, за которым сидел секьюрити, зазвонил телефон. – Алле, первый пост, Григорьев, – произнес в трубку мой собеседник. – Выяснил. Понял. Из коридора выбежал Игорь. Тяжело дыша, он произнес: – Должны внести. – Уже, – кивнул охранник. – Подушкин, проходите. Мы с Демьянкой приблизились к «воротам». – Стоп, – скомандовал охранник, – его пущу, а ее нет. – Собаку?! – заорал Игорь. – На пса не предъявлен документ, – пояснил зануда. – У шавки нет паспорта! – закричал парень. Охранник не потерял своего воистину стоического нордического терпения. – Все, что передвигается на ногах, обязано иметь документ. В должностной инструкции указано о необходимости проверки у животных всех пород и видов ветеринарного паспорта с наличием отметок о сделанных прививках, приеме глистогонных препаратов, санации полости пасти. Необходимо наличие чипа, который подтвердит, что документ выдан именно данному объекту. Вход без намордника строго запрещен. У владельца при себе необходимо наличие присутствия мешка для сбора экскрементов и влажных салфеток для протирки загрязненного пола. Ступайте на первый этаж, комната сто семь, подайте копии документов о наличии присутствия необходимых документов и дождитесь положительного решения. Пса внесут в разрешительный список для прохода в здание с упоминанием породы и указанием номера чипирования. Охранник замолчал. Мы с парнем уставились на него, и тут у Игоря заорала рация. – Где …, где Кроваткин с …? – На входе, – ледяным голосом ответил юноша. – Какого … он там? Леня! Ты уволен …! Ни … сделать не способен! Послали … привести гостя! – Я не Леонид …! Сам ты, Николай, такой! Я тебе не стажер …! Тут ваще …! – закричал Игорь в рацию. Не могу процитировать вам его пламенную речь, потому что если не повторять нецензурные выражения, коими парень наградил невидимого собеседника, то из всего списка останутся лишь «да», «но» и «о’кей». Из коридора вышел другой охранник, на этот раз совсем молодой и розовощекий. Тот, что не пропускал нас с Демьянкой, встал и был таков. Юнец сел на его место и спросил: – Это ваш кричит? – Мой, – согласился я. – Что-то у него случилось. – Да нет, – махнул рукой секьюрити, – просто это телевидение, тут все бешеные и на голову больные. Вон какой он красный! Купите ему в автомате воды. А то еще инфаркт мужика долбанет, мне потом два часа после смены отчеты по вызову «Скорой» строчить. – Вы правы, Игорю надо попить, – согласился я, наблюдая, как щеки редактора из бордовых превращаются в фиолетовые, – но у меня при себе бутылки нет. – Да вон автомат, – сказал охранник. – Он за турникетом, – напомнил я. – И чего? – заморгал секьюрити. – Можно пройти? – Конечно. – Собака одна не останется, за мной побежит. – Ну и ладно, – махнул рукой секьюрити. Мы с Демьянкой живо прошли через никелированную «вертелку», я достал из железного ящика пластиковую бутылку и протянул ее Игорю. Тот мигом открыл пробку, выпил воды, выдохнул и выругался: – Чтоб тебя разорвало! – Потом он моргнул и спросил: – А вы как сюда попали? – Нас пропустили, – ответил я. – Хватай собаку, и бежим скорей, пока он не завел шарманку про списки, – скомандовал Игорь и помчался вперед по коридору. Глава пятнадцатая – Можете смотреть! – весело сказала гример и повернула кресло. Я уставился в зеркало, удивился, хотел сказать: «Там отражение какого-то клоуна», но не успел. В носу у меня защекотало, я вынул из кармана платок, приложил его к лицу и чихнул. – Аккуратней, – рассердилась женщина, которая готовила меня к съемке, – грим испортите. Как вам лук? – Лук? – повторил я. – Ну… я не очень люблю этот овощ. В сыром виде не употребляю вообще. Тетушка, задавшая мне вопрос, заморгала, потом процедила сквозь зубы: – Изучите себя в зеркале, если что не так, я поправлю. Я опять повернулся к зеркалу. И лишь тогда до меня дошло: отражение в нем – это я. – Ну, как? – ледяным тоном осведомилась гримерша. – Слов нет, – откровенно сказал я. По лицу стилиста пробежала улыбка. – Рада, что вам понравилось. Понравилось? Да я узнал себя только по свитеру, потому что лицо и шевелюру мне дал напрокат некто странный. Во времена моего детства в газетах и по телевидению постоянно нахваливали квадратно-гнездовой способ посадки картофеля. Честное слово, не знаю ничего об этом методе, но предполагаю, что клубни закапывали на поле, расчертив его предварительно на квадраты. Почему я сейчас углубился в сельскохозяйственные воспоминания? Да потому, что мои волосы покрасили квадратно-гнездовым способом. Я выгляжу как один из героев фантастического фильма, не помню его названия. Зато я не забыл прическу монстра: его волосы смахивали на шахматную доску, черные и белые «клетки» по всей голове. А у меня пряди красные, синие, зеленые, оранжевые. – Супер, да? – ликовала гримерша. – Да, – выдавил я из себя. – Как долго держится краска?