– Я знаю, куда мне следует ехать, полковник. До Эт-Танфа двадцать миль, больше часа езды по вашим дорогам, а мои люди устали. Позвони боссу, кто у них главный, объясни ситуацию. Нам всего-то требуется вода и помещение, где можно поспать. Завтра рано утром мы уедем. И побыстрей! Не хватало ещё, чтобы нас засекли русские беспилотники. Последняя фраза подействовала. Командир охранения взялся за рацию, отвернулся. Доложил кому-то о прибытии спецгруппы, выслушал ответ. – Мисс Годвин, ещё раз – кто вы… – Спецназ первого оперативного управления. Полковник (Вербов внутренне усмехнулся, зная, что американцы щедро награждали полевых командиров ИГ званиями, оружием и недорогими подачками) снова уткнул губы в микрофон рации. Богушанская обошла пикап, заняла место рядом с Вербовым. Баббас сказал: – Хорошо, – повернулся к машине. – Проезжайте, третий дом слева, вас встретят. Вербов завёл двигатель, врубил первую передачу, пикап медленно покатил мимо собравшихся охранников, проехал бетонные кубы и камни, углубился в деревню. – На посту восемь, – доложил ехавший в джипе Тамоников, сосчитавший встречающих. Вербов не ответил. По сообщениям разведки, в деревне, давно покинутой жителями, находилось тридцать боевиков подразделения FAS, три эмиссара ЦРУ и МИ-6 и пять специально подобранных «специалистов по диверсиям», на которых и возлагалась обязанность постановки «авиаудара по Эт-Танфу». В принципе, всех их можно было легко уничтожить, сбросив с самолёта одну управляемую бомбу либо запустив ракету за триста километров отсюда. Однако важнее было взять в плен инструктора и заставить его рассказать всему миру правду о готовящемся преступлении. Их встретили ещё до указанного строения: трое бородачей и один белый, хорошо выбритый, с обмотанным вокруг шеи шарфом, в обычном пустынном (то есть выгоревшем до белизны) камуфляже, вооружённые американскими винтовками. Один из бородачей, самый хилый, держал под локтем израильский «Узи». Вербов остановил пикап. Богушанская снова вылезла, упёрла руки в бока, разглядывая подходивших. Белый, средних лет, с землистым лицом больного малярией и криво изогнутыми лягушачьими губами, не спеша подошёл к девушке. – Майор Годвин? – А вы кто? – вопросом на вопрос ответила Богушанская. – Полковник Роджер, отряд ПП «Эйрборн», подразделение сил специального назначения. Какими судьбами, мисс? Нас никто не уведомил о вашем прибытии. – Разумеется, – кивнула «Мэри Годвин». – Если бы кто-то проговорился о нашем появлении, его уже расстреляли бы. Я не знаю и не хочу знать, что здесь делает армейский спецназ, но прошу только дать возможность отряду отдохнуть. Мы третьи сутки в дороге, парни измотаны. – Откуда? Богушанская молча ткнула пальцем в сторону оставленного позади поста охранения. – И куда? Она снова молча указала вперёд, на уходящую на север, к горизонту, улицу деревни. Представившийся полковником Роджером мужчина раздвинул в улыбке узкие губы. – Понятно. Я вынужден доложить командованию… – Докладывайте. Группа Си-Эйч на маршруте, и всё. Где мы можем остановиться? Нужен колодец с чистой водой или скважина. – Пруд подойдёт? Пить воду из него нельзя, но обмыться можно. Скважин тут нет, а колодец нам самим нужен. – Спасибо и на том. Придём к вам за водой для питья. – Хорошо, – с видимой неохотой сказал Роджер. – Можете занять халупу на краю деревни, под жёлтой крышей. Только просьба не шуметь и не шататься по деревне. – Нам не до шатания, сразу ляжем спать. Мужчина с лягушачьими губами козырнул, отступил в сторону. Богушанская уселась в пикап. Вербов повёл машину дальше. Деревня Буль-Венда состояла всего из двух десятков глинобитных и саманных лачуг, отгороженных невысокими заборами. Все они строились по единому принципу и отличались друг от друга только цветом крыш и размером занятых пристройками участков. Возле встретившихся на пути целых с виду построек стояли по двое-трое бородачей в камуфляже или в арабских бурнусах, молча смотрели на проезжавшие мимо машины. Дом, занятый наёмниками и американо-британскими инструкторами, был выше других и приличней. Он, видимо, принадлежал когда-то местной «знати» или старосте деревни. Возле него стояли два «Хамви» в пятнистой окраске, серо-жёлтый минивэн «Долли» и турецкий БТР «Эрджеп». Два моджахеда из Свободной армии Сирии, провожавшие взглядами машины, демонстративно держали руки на прикладах винтовок. Остановились у строения под жёлтой крышей, сооружённой из обмазанных глиной вязанок каких-то растений наподобие ковыля. – Клен, Тополь, – вызвал Вербов бойцов. Оба капитана вылезли из джипа, потягиваясь, направились к ветхой калитке, скрылись во дворе дома. Через минуту появился Панин, объявил во всеуслышание на английском языке: – Нормально, майор, можно селиться. – Загоняйте машины, – так же на английском скомандовала Богушанская, вылезая из пикапа, продолжая играть роль командира отряда. За ними явно наблюдали, и надо было вести себя так, как вели бы в этих условиях настоящие спецназовцы США. * * * Через час окончательно стемнело. Освежившиеся и покормленные бойцы занялись разведкой местности, выполняя каждый свою задачу. Вербов через спутник связался с Москвой, доложил Черепанову о выходе на цель. – Пока всё тихо, нас приняли за своих. – Вариант Б, – ответил командир подразделения и он же руководитель операции, находившийся в данный момент в штабе ГРУ на Карамышевской набережной. – «Вертушка» поднимется в воздух по вашему сигналу. Американский спутник будет над вами через сорок минут, после чего у вас будет всего полчаса на завершение спектакля. – Мне нужно уточнить численность боевиков FSA. Сам я не могу открыто использовать своих парней. – Разведка работает, спутник висит над вами и сканирует Буль-Венду и весь район. Непонятных передвижений не замечено. Связь на той же частоте. – Понял. – Вербов, пересевший в джип, оборудованный компьютеризированным комплексом связи и навигации «Скайнет» американского производства, отстучал на клавиатуре свой пароль и несколько минут изучал переданные спутником изображения деревни. Вариант А предполагал атаку провокаторов прямо в деревне с последующим отступлением в Иорданию или в Ливан. Но в штабе, очевидно, посчитали количество присутствующих в деревне боевиков FSA чрезмерным и отдали предпочтение второму варианту, который предусматривал атаку Буль-Венды сирийской авиацией. Под шумок взять в плен инструктора операции, того же полковника Роджера, который на самом деле являлся спецагентом английской МИ-6, так сказать, одним из её джеймсов бондов, капитаном Эдвардом Блэкфордом. По сведениям, полученным от разведки, в Буль-Венде расположилось самое радикальное крыло FSA в количестве тридцати трёх боевиков, и они действительно представляли собой реальную силу. Справиться с ними в коротком внезапном бою было трудно, требовался другой план, и штаб рекомендовал вариант Б. К двенадцати часам ночи движение в деревне прекратилось, наступила тишина. Единственная улица не освещалась, но все бойцы отряда имели очки ночного видения и ориентировались в темноте прекрасно. Небо затянуло тучами. Похолодало. Климат в южных районах Сирии на границе с Иорданией и Ливаном был резко континентальным, и в конце апреля температура воздуха ночью нередко опускалась до минусовых значений. Где-то раздался стук дизель-генератора: обитатели деревни мёрзли и включали в домах тепловые пушки. Вербов пожалел, что у них такой пушки не было. – Алярм! – выдал он в эфир сигнал внимания. – Через сорок минут начинаем! Бойцы ответили короткими «ок». Вербов не знал, где именно располагается сирийский военный аэродром, поэтому после проверки готовности бойцов к работе связался с лётчиками на известной только ему частоте. – Гром в эфире! – добавил он по-арабски. – Колибри слушает, – ответили ему. – Колибри, время полёта к Буль-Венде? – Двадцать пять минут. – Подъём через четверть часа. Не ударьте по нам. – Прицепите на крыши тачек светокодовые отражатели. – Прицепили. – Тогда ждите «птичку».