.Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Глава 21 Глава 22 Глава 23 Глава 24 Nota bene * * * Из ложно понятых интересов службы. Глава 1 Глава первая. Январь одна тысяча девятьсот девяносто второго года. 14.01.1992 года — Осужденный, встаньте! Я нахожусь в пустом, оттого кажущегося еще более огромным, зале судебных заседаний уголовной коллегии областного суда. Кроме трех профессиональных судей и секретаря судебного заседания и подсудимого, к моему счастью, сидящего не в клетке, заседание не почтил своим вниманием ни один человек. Большинство моих знакомых считает, что я маюсь дурью и тяну грозного тигра судебной машины за мягкую, меховую кисточку на подбородке. Тетечки в высоких креслах под выбитым на светло-серой жести герба РСФСР, бросали на меня недовольные взгляды, пока судья –докладчик сбивчивой скороговоркой, зачитывал выжимку из дела. — Осужденный, вы осознаете правовые последствия поданной вами жалобы? Вы осознаете, что мы не связаны доводами нижестоящего суда и вместо применения к вам акта амнистии дело может окончиться реальным наказанием… — женщина –председатель судебного состава, в темном костюме и высокой прической типа «бабетта», которая перестала ей идти лет пятнадцать назад, пыталась пронзить меня взглядом серийного убийцы: — Еще есть время все трезво взвесить и написать отказ от заявления. Сколько вам необходимо времени, чтобы хорошенько все обдумать? Коллеги, считаю необходимым перенести рассмотрение этого дела на четверг. Каково ваше мнение? — короткий обмен взглядами и председатель объявляет перерыв до четверга, на прощание заботливо предлагая мне хорошенько взвесить последствия своего необдуманного поступка. Странно, но на крыльцо областного суда я вышел в хорошем настроении. Весь мой жизненный опыт просто орал, что, когда чиновники, каждый день, без колебаний и сомнений, решающие судьбы десятков человек, начинают уговаривать тебя подумать, проявить благоразумие, позаботиться о себе и прочими способами проявляют заботу о тебе, неразумном, означает только одно — твое дело очень вонючее. Оно настолько вонючее, что если просто смахнуть твою жалкую фигуру с доски, то останутся грязные, токсичные разводы, которые придется убирать уже самому вершителю судеб, а это чревато, что чиновник замарается, пропитается мерзким запахом. И если позже, через много лет, с развитием институтов демократии, чиновникам стало глубоко плевать на компромат в их адрес, то пока, на заре становления Новой России, мараться вершители чужих судеб еще опасались, тем более бесплатно. Судьи второй инстанции областного суда, рассматривающие мою жалобу на приговор в отношении меня, видели меня первый раз, и я был им безразличен. Они бы с удовольствием проштамповали бы решение районного суда, выполняя неписаные нормы корпоративной солидарности, но утверждать обвинительный приговор при полном отсутствии любых доказательств по делу — такой расклад заслуженных юристов не устраивал. Тем более что, фамилия судьи районного суда, осудившей меня, ни разу не совпадала с фамилиями судей, рассматривающих мою жалобу. Зато фамилия одной из присутствующих здесь женщин совпадала с фамилией судьи районного суда, которой адвокат Кружкин Борис Семенович, согласно записи его пьяной болтовни, ставя девушку в коленно-локтевую позу, диктовал решения по своим делам, а значит он имеет отношения с судьями из этого семейства, что с мамой, что с дочерью. 31.12.1991 года В рамках нашей дружбы с указанным адвокатом я попросил его провентилировать настроение председателя судебного состава и судьи-докладчика. Тридцать первого декабря одна тысяча девятьсот девяносто первого года «друг» сообщил мне по телефону, что моей крови лично никто из интересующих меня дам не хочет. Я поблагодарил адвоката, положил трубку и стал смотреть, новогодний концерт, где молодой, симпатичный ведущий, фамилия его, кажется, Фляровский, если я ничего не перепутал, демонстрируя свою европейскость и приверженность новым веяниям, вручал артистам и гостям передачи свои, свежеотпечатанные, визитки. Гости и артисты пугались, не зная, что делать с этими маленькими карточками, из десятка гостей передачи лишь пара человек вручила молодому дарованию свои карточки ответно. Учитывая, что большинство собеседников юноши были прекрасно с ним знакомы, то все это действо выглядело напыщенным и глупым, поэтому я встал и переключил канал. На другом канале Маша Распутина, которая была похожа на Аллегрову, натянувшую мини-юбку, просила у другого симпатичного ведущего денег, за то, что она сама объявить исполнение своей песни. Россия, сбрасывая с себя все хорошее, рвалась, в манящий ее, дикий капитализм. Я чертыхнулся и пошел на кухню, где Светлана, еще в рамках нерыночных отношений, быстро и ловко резала ингредиенты для салатов. — Ты что пришел? — девушка вздрогнула, когда я, неслышно подойдя сзади, обнял ее за талию: — Я же сказала — отдыхай, я сама все сделаю, телевизор посмотри пока. — Да скучно там и неинтересно. Такое ощущение, что я это уже видел. Расскажи лучше, как у тебя на работе дела? — Плохо. Товара нет, базы ничего не поставляют, даже хлеба завезли в три раза меньше чем обычно. Народ, чуть что, в драку кидается. Хорошо, что я не за прилавком стою… — Дальше будет еще хуже. В смысле с товаром будет лучше, а с народом хуже. — Я помню, Паша, ты рассказывал. Я только одного не понимаю –зачем ты заставил меня скупать продукты на все деньги? Я платье хотела себе купить на Новый год… — Света, ты в старом платье выглядишь прекрасно, а без платья еще лучше. И я тебе обещаю, что все компенсирую. Следующий Новый год ты будешь встречать в настоящем итальянском платье из Милана, а не в самопале из Кисловодска. Кстати, как там мои? — Да нормально, работают. Девочки очень вежливые, все время улыбаются. Народ возмущается, что у вас дорого, но все равно берет… Моя бабуля ударилась в коммерцию, открыв в конце декабря девяносто первого года товарищество с ограниченной ответственностью, где мы с ней были товарищами. Бабуля, завершив дачный сезон, стала директором ТОО, ну а я — владельцем основной доли. Тетеньки из регистрационной палаты, к которым бабуля принесла уставные документы, долго шушукались за спиной бодрой пенсионерки, решившей заняться бизнесом, но выдали свидетельство в установленный срок. Заместителем директора ТОО с громким названием «Парадиз» стал Дима Ломов, которого я нашел в тот момент, когда он в составе «дикой бригады» шабашников клеил итальянскую керамическую плитку на потолок в двухэтажном коттедже. Ошарашив моего друга шепотом в ухо «Тебя же за эту плитку потом и убьют» я выволок ошарашенного Диму из дворца с башенкой, под крики его бригадира «Ну и вали на хрен, придурок, у меня на твое место желающих сотни…» — Блин, Паша, какого хера? — Дима попытался выскочить на ходу из машины, но я прибавил газу, и мой бывший напарник отказался от своего намерения. — Дима, просто поверь, рано или поздно эти плитки упадут с потолка и, не дай Бог, кому-то на голову. Хозяева найдут бригадира, а он свалит все на тебя. Поверь, в результате ты отдашь мамину квартиру и будешь считать, что легко отделался, потому что, когда к тебе придут, то скажут, что плитка упала человеку на голову, и ты «попал» на лечение его в дорогой швейцарской клинике, ибо в России это не лечат… — Но Михалыч сказал, что в Европе все клеят и ничего не падает… — Твой Михалыч врет как сивый мерин, хотя почему как? Он и есть сивый мерин. В общем, в магазинах, где трудились Света и Маргарита, появился молодой обаятельный мужчина, что заключил с директорами этих торговых заведений договора аренды, написанных мной с учетом будущих изменений в общественной жизни. Так как часть арендной платы шла помимо прописанной в договоре суммы, а непосредственно в карманы директорам магазинов, то и особых проблем с заключением договоров не было. И сейчас три симпатичные выпускницы торгового училища, что не успели отработать в рудиментарных остатках советской торговли, посменно работали в двух торговых точках. Сотрудничество же с Аллой сошло на нет по ее инициативе. Выслушав мои футуристические предсказания, женщина обещала принять их во внимание. В ноябре девяносто первого года Алла позвонила мне по телефону и сказала, что встретила мужчину, с которым собирается строить свою дальнейшую жизнь, и поэтому она убедительно просит меня не появляться в ее жизни, что я, естественно, ей пообещал. Зная Аллу, как образцовую мать, за дочь я особо не волновался, но без контроля оставить эту семью не мог. Через неделю я «случайно» познакомился с одной из продавщиц Аллиного магазина. Так как двадцатилетняя Леночка собиралась выходить замуж, то никаких поползновений к ней я не допускал. Пришлось придумать историю об одиноком мужике с ненормированным рабочим днем, который не успевает заскочить в хозяйственные магазины, работающие до девятнадцати часов вечера. С тех пор я, приблизительно раз в неделю, заезжал вечером домой в моей разведчице, где, в компании с ее строгой мамой, мы выпивали кружку чая, под щебетание Леночки, рассказывающей все новости ее магазина. После чего я расплачивался с девушкой за пару пачек стирального порошка или зубную щетку по полуторной цене «за беспокойство» и отбывал восвояси. При этом все были довольны. Я получал самую свежую и пикантную информацию о жизни магазина, которым заведовала Алла, Леночка чувствовала себя добытчицей, а мама…маму Леночки я просто осыпал комплиментами, восхищаясь всем — от вкуса краснодарского чая до цвета ее лица. По сообщению Леночки, Алла сошлась с грузчиком Никитой, здоровым тридцатилетним лбом, приехавшим покорять столицу Западной Сибири из небольшого городка, приткнувшегося между Транссибом и Васюганскими болотами. Парень Никита был простецкий, но обладал дюжим здоровьем, а на Аллу смотрел как на богиню, так что эта пара сейчас строила свою великую Любовь, зачастую предаваясь ей на рабочем месте, благо кабинет директора магазина запирался изнутри. Единственной проблемой, что меня беспокоило, оставалась незавершенная история с моей судимостью за превышение полномочий. Назначенное на один из дней августовского путча судебное заседание было перенесено, дела рассматривали только арестантские, а весь судебный персонал смотрел новости по телевизору. Вызвали меня в суд на десятое сентября. В коридоре суда ко мне подошел развязный молодой человек, одетый в коричневый костюм-тройку, представился моим адвокатом и предложил безотлагательно заключить с ним договор о юридической помощи. На мой вопрос, как он собирается строить мою защиту, адвокат бодро ответил, что стратегию защиты он выработает во время судебного заседания исходя из обвинительного заключения. — То есть вы дело даже не читали? — искренне удивился я его непосредственности.