— Что случилось? — я навострил уши. — Судья ему хотела двое суток дать, но он ее обматерил, сказал, что ты ей деньги занес, ну она ему пять суток и выписала. — Спасибо что сказал, мне стало приятно. — абсолютно искренне ответил я, попрощался и положил трубку. Тут же мне в колено ткнулся влажный нос самой голодной собаки на свете, но я на эту провокацию не поддался, в отпихнув пса, упал на расстеленное на матрасе покрывало. Итого у меня оставалось на решение вопроса с Соколовым четверо с половиной суток, так как срок его ареста начал течь с сегодняшней ночи, с момента, когда рука помощника дежурного записала его в книгу задержанных. Что в данной ситуации делать я сейчас не знал. Возможно, оттого, что мне, после бессонной ночи очень хотелось спать, но мысль прямо спросить Владика, чей труп он выбросил в целлофановых пакетах в мусорные контейнеры, казалась мне очень глупой. Следовательно, оставалось два варианта — получить информацию или по-новому, или по-старому месту жительства гражданина Соколова. С этой мыслью я упал головой на подушку и не заметил, как уснул. В обед мы с Демоном ели гречку. И если я, по причине своего холостого состояния, ел гречку с молоком, то мой питомец ел крупу, сдобренную свининой третьей категории, которую я щедро рукой выгрузил из морозилки и маленько разогрел. С момента открытия нашего мясного цеха, жизнь Демона стала похожа на филиал собачьего рая на земле. Выгуляв счастливого пса, я вновь завел "Ниву' и покатил через реку в сторону улицы Пулеметчиков. Со слов соседей семьи Соколовых, которым я представился местным участковым, выявляющих дебоширов и иных любителей громкой музыки по вечерам, Владик Соколов в этом доме не жил, да и в гости к родителям за эти годы заезжал всего несколько раз. Посетовав на невнимательную молодежь, я снова сел в машину и поехал в сторону улицы Немецкого дипломата. По старому месту жительства Владика почти уже не помнили. Да, был такой мальчик. Семья приличная, ссор и ругани никто не слышал, папа в пьяном виде домочадцев не гонял, а Владик всегда вежливо здоровался с соседями и не курил в подъезде вонючие папиросы. О наличие друзей соседи ничего сказать не могли, и я, в некоторой растерянности вышел во двор типичной панельной пятиэтажки. — Подскажите, пожалуйста, а это какая школа? — как утопающий за соломинку, а обратился к проходившей через двор молодой женщине, что тащила за собой невысокую девочку с огромным ранцем за спиной. — Сто сорок восьмая. — даже не повернув головы буркнула женщина, целиком погруженная в буксировку дочери. Это был знак свыше. При полнейшем отсутствии точек притяжения проклятого Соколова в окружающему нас обществе, последним вариантом получения информации оставалась школа, которую должен был закончить этот нехороший человек. Школа встретила меня пустыми коридорами, размазывающей грязную воду по бетонному полу, уборщицей в темно-синем халате и запертой дверью в учительскую, из-за которой доносился нестройный гул голосов. Я замер в полнейшем недоумении — неужели знак свыше не сработал? — Вас кто-то вызвал? — Что? — я резко обернулся. Из чуть приоткрытой двери учительской выглядывала хорошенькая блондинка: — Здравствуйте. Вас кто-то вызвал? Мое лицо, непроизвольно, растянулось в широкой улыбке: — Девочка, а из взрослых кто-то дома есть? Девушка фыркнула и сделала шаг наружу, плотно прикрыв дверь в учительскую за своей спиной. — Что вы хотели? Я с трудом оторвался от изучения тонкой талии, которую я мог обхватить ладонями. — Извините, я из уголовного розыска. Меня интересуют данные учащихся, закончивших вашу школу в восемьдесят первом году… — Что еще придумаете, мужчина? — девушка вновь фыркнула и как-то посуровела лицом. — Девочка, может правда, кого-то из взрослых позовешь? Я же не шучу. Вот мое служебное удостоверение. Мне действительно нужны данные о выпускниках десятого класса восемьдесят первого года. Кто-то за спиной девушки попытался изнутри открыть дверь, но она не дала, напротив, сама нырнула в помещение учительской, чтобы через несколько секунд вынырнуть обратно, уже в пальто, наброшенном на лечи. — Пойдемте. — барышня застучав каблучками, быстро прошла коридор и, не оглядываясь, стала спускаться вниз по лестнице. Мне ничего не оставалось, как поспешить за ней. Через несколько секунд, наверху, в районе оставленной нами учительской хлопнула дверь и кого-то стал звать мужской голос. Мы, тем временем, спустились на первый этаж, девушка двинулась в сторону пожарного выхода, где обнаружилась неприметная дверь. Повозившись с ключом, моя провожатая открыла небольшую кладовую, откуда повеяло ощутимой прохладой. Помещение было заставлено деревянными стеллажами, заваленными какими-то старыми журналами и книгами. — Какой вас класс интересует? — блондинка подошла к одной из полок. — Я даже не знаю. Там учился Соколов Владислав Александрович. — Ой, прямо Владислав Александрович… — непонятно чему хихикнула девушка, после чего вытащила из кучи абсолютно одинаковых амбарных книг какую-то связку и стала пытаться развязать длинными ногтями стягивающие ее узлы. — Вот ваш журнал. Что вы хотели там увидеть? — Честно говоря, наверное, мне нужен список одноклассников Соколова с адресами, телефонами и прочим… — Вы объясните, что случилось, и я вам постараюсь помочь… В это время наверху, на втором этаже школы, стали громко раздаваться несколько голосов. Блондинка с досадой посмотрела наверх, после чего решительно потащила меня в сторону выхода: — Пойдемте быстрее, а то тут… Я так не понял, что ожидается тут и скоро, но покладисто пошел вслед за летящим силуэтом. На крыльце я придержал за рукав разогнавшегося школьного работника: — Если что, то у меня машина у ворот. — Да? Тогда пойдемте к машине. Когда мы отъезжали от освещенного здания школы, то я увидел в зеркало заднего вида, как с силой распахнулись тяжелые створки дверей и на высокое крыльцо выскочил некто, облаченный в модный в этом сезоне, темно-синий спортивный костюм, с обязательными, белыми полосами. — Там не вас мужчина в «Адидасе» ищет? — я притормозил, повернувшись к хорошенькой пассажирке, прижимающей к груди старый школьный журнал. — Поехали отсюда, мне этот придурок надоел за сегодня! — блондинка прикусила губу, пытаясь высмотреть в заднее зеркало пешую погоню. — Куда поедем? — Ты женат? — взяла быка за рога педагог. — Нет. — Живешь с родителями? — Живу с собакой. — я решил сократить допрос. — Тогда к тебе, я с собаками, обычно, лажу. — девушка откинулась на спинку кресла прижимая к груди драгоценный классный журнал. Девушку звали Лена, Лена Журавлева. В одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году она закончила десятый класс в сто сорок восьмой школе, учась в том самом десятом классе «В», где проходил обучение Соколов Владислав Александрович. После школы Лена закончила педагогическое училище, устроилась в свою Алма-матер учителем младших классов, но быстро перешла в какие-то методисты, одновременно учась на заочном в местном институте, имея намерения делать карьеру. Сейчас она, лежа на матрасе, читала мне в слух данные одноклассников, давала мне краткую характеристику на каждого, периодически отпивая из бокала холодное полусладкое. Сведения о бывших учащихся были самые свежие, так как в прошлом году ребята встречались в местном кафе, отмечая десятилетие окончания школы, куда пришли практически все. Я сидел напротив, опершись спиной на стену, быстро записывая данные о знакомых Лены в ежедневник и не уставая любоваться фигурой моей новой знакомой. Простенькое, строгое платье, бывшее сегодня на педагоге, что висело сейчас на спинке стула, смотрелось на девушке, как на модели из цветных журналов мод, длинные светлые волосы густой волной покрывали хрупкие плечи, из- под, завитой по нынешней моде, челки выглядывали огромные, на фоне узкого личика, голубые глаза. Наверное, только полное отсутствие мужиков в подгулявшем педагогическом коллективе, что после уроков задержался немного, отметить день рождения преподавателя географии, да полное охренение наставника по физической культуре, что сегодня решил переключится со своих постоянных пассий — учителей математики и английского, на мою новую знакомую, могло привести такую красавицу в мою маленькую квартирку, но пока мы имеем то, что имеем. Кстати, мужчина в синем спортивном костюме, что пытался догнать мою «Ниву» и был местным альфой- самцом, обратившим свой благосклонный взгляд сегодня на молодого методиста. — Вообще, Соколов всю жизнь жадный был до денег, за копейку был готов удавиться и любого удавить. Помню, как-то в десятом классе… — лицо Лены вдруг омрачилось, став на мгновение гораздо старше, затем она бросила на меня короткий взгляд исподлобья, после чего деланно веселым голосом воскликнула: — а что там у тебя на ремне висит? Неужели, настоящий пистолет? Глава 11 Глава одиннадцатая. Кровь, любовь, риторика. Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года. К утру выяснилось, что с Соколовым в школе дружили два человека — Марк Дулевич и Захаров Сергей. На встрече одноклассников они тоже были вместе, сидели за одним столиком… — Где сейчас обитают эти, Дулевич и Захаров? Лена, гревшая нос над большой кружкой парящего кофе, задумалась: — Дулевич институт Путей сообщений закончил, сейчас где-то на железной дороге работает, а Захаров никуда не поступил, сходил в армию и устроился куда-то в речной порт. Я точно не знаю, но он доволен был, говорит, что полгода дома, в отпуске сидеть можно. — Понятно. Подай, пожалуйста, журнал, я адреса их спишу. Лена потянулась за лежащим на подоконнике классным журналом десятого класса, тонкая ткань моей рубашки обтянула узкую спину, переходящую в округлую попку…в общем, если какая пенсионерка из дома напротив наблюдала сейчас за моими окнами, то она была вознаграждена необычным зрелищем. — Тебе сегодня, когда и куда надо? — некоторое время спустя я ткнулся лицом в светлые пряди, закрывающие хрупкие плечи раскрепощенного педагогического работника.