— Понятно, через полчаса зайду за тобой. Шуганув компанию кучкующейся в подъезде молодежи, я получил на руки пахнущую ликером «Амаретто» девушку, и выведя ее из подъезда, усадил на переднее сидение «Нивы». — Ой, а кто это? — тут же пьяненько захихикала Инна — любопытный, влажный нос Демона ткнулся ей в шею. — Собака моя, его Демон зовут. — Ой, какой красивый, и какой благородный, прямо, как на картине Врубеля! — Инна, встала на колени на «сидушке», развернувшись против движения и, интересно отставив попу, стала теребить шерсть и уши сомлевшего пса, который умел и любил нравиться женщинам: — Куда мы едем? — Я пока сам не знаю. Есть три варианта. Ко мне домой, к тебе домой и на квартиру моей девушки. — У тебя кто дома? — Квартира пустая, но я там не живу и ночевать сегодня не буду. — И что скажет твоя девушка? — как я понимаю, оставаться одна Инна не хотела. — Надеюсь, что ничего. Она Руслана знает и про вашу историю знает, я ей рассказал. Накормит и на диван тебя спать уложит. — Хорошая девушка. Давай тогда к ней, я одна ночевать пока боюсь. Света приняла беженку вполне нормально, повздыхала и поохала над опухлостью носа нашей гости, попричитала над печальным состоянием Руслана, с которым познакомилась на праздновании Дня уголовного розыска в кафе «Лицедеи» где помогала ему отбиться от агрессивных ухаживаний сорокалетней учительницы, что празднуют свой профессиональный праздник в один день с операми. Потом нас с Инной и жалобно поскуливающего Демона накормили, после чего мы чинно расселись на диване перед телевизором, где Света, строго посмотрев на Инну, по-хозяйски села мне на колени, обвив руками шею. Хорошо, что нам с Демоном через двадцать минут была пора уезжать, поэтому ноги мои не успели сильно пострадать под весом не маленькой девушки. Встреча с приданными силами была назначена на двенадцать часов ночи, у Дома Культуры «Кобра». Издалека заметив, бодро катящий «УАЗик» автопатруля, я «поморгал» фарами «Нивы» и повел небольшую колонну на Юго-Западную окраину Города. Машины остановил метров за пятьсот до места развития событий, в тени забора окружного дисциплинарного батальона. Вообще, место, куда мы добрались около часу ночи, было очень мрачным. Одна из городских свалок, окружной дисбат, кладбище и старые кирпичные двухэтажки в совокупности с черным дымом, вырывающимся из закопченной трубы местной кочегарки, создавали неповторимую атмосферу жути и хоррора. Через несколько лет здесь закроют дисциплинарный батальон, но вместо него откроют три новых сосредоточения ужаса — салон АвтоВАЗа, отдел ГАИ и овощной оптовый рынок, ставший точкой притяжения для десятков тысяч граждан СНГ. Пока над этим местом висела ночная тишина, разрываемая лишь криками диспетчеров на недалекой грузовой станции. — Здорово. — я обменялся рукопожатиями с знакомыми пэпсами. — Какая от нас помощь нужна, рассказывай. — парням из автопатруля торчать заполночь на окраине города, вдали от родного Дорожного района, совсем не хотелось. — Вон там…- я ткнул пальцем в заснеженный пустырь: — В тепловой камере живет парочка БОМЖей… — Ты нас из-за БОМЖей сюда притащил? А на вокзале, наших, тебе недостаточно? — скептически отнеслись в моей идеи коллеги: — Ты, бы, Паша, сказал, мы тебе бы за час двадцать человек пригнали. — У меня есть материал в производстве…- степенно стал объяснять я: — там в квартире палец человека изъяли. Гнилой. Без трупа у меня прокуратура материал не принимает. Говорят, что нет оснований для возбуждении уголовного дела. Отказной писать тоже стремно, если труп найдется, то меня с работы выгонят. Я уже хотел дело о причинении умышленного менее тяжкого телесного повреждения неустановленному лицу возбудить, но мне тут на ухо шепнули, что там, в теплотрассе, парочка живет, которые последние дни каждую ночь мясо кушают… — И что? — не понял полета моей мысли старший патруля и хлопнул себя по налитому животу: — Я тоже каждый день кушаю… — Есть информация, что они труп расчлененный нашли и его теперь едят… — А это какая статья? — деловито уточнил водитель: — Сто вторая будет? — Нет, он уже трупом был. — То есть раскрытия не будет? — ребята расстроились, ибо без раскрытия премии не видать. — Слава будет. Если информация подтвердится, то завтра корреспонденты налетят, что простые советские…извините, российские милиционеры задержали людоеда. — А, не, тогда другое дело! — экипаж оживился и выразили готовность служить и защищать: — Поехали? — Нет. Сначала мы с Демоном подойдем, послушаем, а вы следите за моими руками. Как махну, подъезжайте. — И кто за ними в теплотрассу полезет? Я — старший машины опять хлопнул себя по брюху: — не пролезу. — Спокойно Маша, я Дубровский. — я полез в карман: — Никто туда не полезет. У нас есть продукт научной мысли на на грани фантастики — серная садовая шашка «Дымарь», уничтожает все виды вредителей в погребах и подвалах. Эти сволочи сами вылезут, как она дымится начнет. Лезть в темноту теплотрассы я не собирался. БОМЖи только выглядят забитыми, несчастными людьми. Жизнь их настолько опасна и трудна, что отношение к смерти у них уже иное. Когда вы встретите в уединенном месте группу БОМЖей, вы вполне можете превратится в добычу, с которой расправятся без особых сантиментов. Четыре чугунных люка канализационного узла были видны на фоне белого снега метров за пятьдесят. Из щелей в небо поднимался влажный и липкий пар с гнилостным запахом, жареным мясом не пахло. Демон бегал поодаль, периодически подпрыгивая и пытаясь придавить передними лапами какую-то живность под снегом, а я осторожно ставя ноги в подтаявший наст, приближался к своей цели. — Когда за мясом пойдешь? — судя по всему, голос был женский. — Не знаю. Надо сходить. — ответил ей другой, мужской, но без возраста, сиплый. — Так сходи. Когда я с Вовкой жила, он меня колбасой каждый день кормил. А с тобой теперь что? — Что со мной? Давай, на свалку схожу, колбасы поищу… — Не, тебя, Смычок, поймают и отпиздят, Вовка же обещал. Он меня любит, тебя не простит, что я с тобой пошла. Давай лучше мяска добудешь. — Так может я на кладбище сгоняю, могилку свежую… — Ты дурак что ли, Смычок? Там или тухлое все или больное. Давай лучше ты Вовку завалишь. Я его в барак заброшенный позову, а ты его сзади, пока я его хер вонючий полиролить буду, по голове чем ни будь и отоваришь. Или иди к тоннелю, там утром можно бабу или ребятенка какого… — Ладно, иди сюда… — А вот хер тебе в рот. Пока мяска не добудешь, я тебе не дам и сосать твой конец не буду… И тут, подбежавший Демон, сунувший нос в щель под люком, стал шумно втягивать воздух и оборвал занимательный диалог, от которого у меня волосы под шапкой встали дыбом. — О, Смычок, слышишь — собака прибежала. Сунь ей костей и лови, хоть собачатины свежей поедим… — Сейчас…- кто-то полез по металлическим ступеням верх, затем чугунная крышка сдвинулась в сторону из темноты канализации появились две чумазые руки, что бросили что-то бело-красно-коричневое перед носом отскочившего от неожиданности, Демона, и замерли, в готовности схватить пса, если он сунется мордой к угощению. Очевидно Смычок сосредоточился на шее Демона, что недоуменно поглядывая на меня, пытался разобраться, что за источники тошнотворных запахов я нашел, да вдалеке, на грани слышимости, постукивал на стыках товарняк…Во всяком случае охотящийся на моего пса БОМЖ понял, что происходит что-то не то, когда разгоревшаяся от пламени зажигалки, сернистая шашка, исторгая белый, вонючий дым, скользнула в темному канализации через щель по люком. Кто-то внизу взвизгнул, Смычок сказал «блять» и сделал глупость — закрыл чугунную крышку, а я заорал и замахал руками. У далекого бетонного забора с колючкой, натянутой поверху, вспыхнули тусклые фары и милицейский вездеход поскакал по пустырю в мою сторону. Чрез пару минут машина, заскрипев тормозами, качнулась возле меня. Все это время внизу, в колодце, что-то падало, кто-то кричал и с надрывом кашлял одновременно. Наконец тяжелый чугунный люк, вздрогнул, приподнялся и пошел в бок, открывая клубящийся белым дымом черный провал колодца, откуда, надрывно кашляя и судорожно дыша, полез мужик в засаленной, блестящей от грязи даже в ночной темноте, отрепье, а за ним появилась вторая голова, которая на мгновение повиснув на руках, стала валится назад. Водитель автопатруля, ухватил второго человека за шиворот и крякнув, выдернул из круглого провала люка. Теперь два тела, распластавшись на снегу, хрипло дышали, уткнувшись лицами в колючий наст. — Ну что теперь? — Этих грузите и в отдел, рапорта напишите. А я тут осмотрюсь и домой поеду. А завтра, как расцветет, вернусь — пусть дрянь эта выветрится. — Что за дрянь? Дымарь твой? — Пацаны, оно вам надо? Пишите, что эти черти сами, без нашего участия вылезли на улицу, что мы им ничего не кидали. — Ладно. — водитель подхватил БОМЖа, того, что был покрупнее, за плечо того отвратительного одеяния, что казалось в любую минуту начнет расползаться. Но ткань выдержала, и БОМЖ, матерясь и кашляя, заскользил в сторону гостеприимно распахнутой двери «собачника» вездехода. Приехал в квартиру Светланы я около трех часов ночи. Вымыл руки, на цыпочках прошел на кухню, где уже гремел миской нагулявший аппетит Демон. Быстро выпил стакан чая и, выключив свет, пошел спальню к Свете. Инна лежала в зале на диване, укутавшись одеялом. Я на секунду остановился, прислушался к размеренному дыханию девушки, затем шагнул, толкнул приоткрытую дверь и…стукнул дверью, стоящую сразу за ней Свету. — Ты что стоишь? — зашипел я, испугавшись. — И что ты над ней завис? — потирая отбитое плеча, яростной коброй зашипела Светлана. — Думал, вдруг ты Инне в спальне постелила, а сама на диване легла. Боялся перепутать в темноте…- опрометчиво подставился я, после чего, сразу, последовало возмездие. — Представляю, как тебе хотелось перепутать! — Света оттолкнула меня и пошла в сторону кровати, ну а я развернулся, позвал Демона и вышел из квартиры, осторожно закрыв за собой входную дверь. Через полчаса я был дома, где у меня имелся свой матрас, запас кофе и сгущенки, и запас мясной обрези в морозилке холодильника для пса, и никто не доставал своими глупыми подозрениями. Телефон я предусмотрительно отключил, поэтому прекрасно выспался, утром спокойно выпил кофе, накормил собаку и к десяти часам прибыл на службу. Руководство уже было в курсе, что я ночью кого-то задержал, поэтому к моему докладу, что мне с экспертом-криминалистом, необходимо вернуться на пустырь, отнеслось благосклонно. БОМЖа и его подругу увезли в спецприемник, согласно рапорта пэпэсников, без вывода с территории учреждения, так что в этой части я мог быть спокоен — никуда не денутся в ближайшее время, но зато отмоют и подлечат. Машину я опять бросил у забора дисциплинарного батальона, после чего долго бродил по заснеженному пустырю, но все же нашел несколько цепочек занесенных следов, ведущих к большому сугробу. К тому времени, часовой на вышке, одетый в тяжелый постовой тулуп, устал любоваться моими подозрительными передвижениями и вызвал руководство. Пока я раздумывал, где мне найти понятых, которые согласятся приехать в это забытое богом место, тем более, что сегодня сильно пуржило, Вселенная сама сделала мне шаг навстречу — за спиной раздалось характерное тарахтение и за моей спиной показался армейский «УАЗик» цвета хаки, навстречу которому я бросился, размахивая руками. Водитель выпучил на меня глаза и ударил по тормозам, что было вполне логично, когда тебе навстречу бежит подозрительный тип и орет «Стой!!!». Из армейского вездехода выскочили прапорщик в белом полушубке, с портупеей и кобурой, а также два солдатика с красными погонами, автоматами и тяжелыми брезентовыми подсумками на ремнях. Оружие на меня пока не направили, но «Стой!» то же крикнули. — Ты кто такой? — борзо поприветствовал меня командир армейских сил. — Уголовный розыск, Дорожный РОВД, лейтенант Громов. — А что тут делаешь…те? — Обнаружил доказательства убийства, нужна ваша помощь, товарищ прапорщик. — Под машину зачем бросаешься? — Тут следы, сейчас зафиксируем их, протокол составим, а затем можете кататься сколько хотите. От участия в следственных действиях в качестве понятого умный прапорщик отказался категорически, но мое настойчивое желание использовать приданных ему бойцов, он преодолеть не смог. Его вялые возражения, что военным это невместно, я задавил в зародыше, заявив, что закон предъявляет к понятым только одно требование — отсутствие личной заинтересованности. В это время водитель армейского автомобиля заорал, высунув голову из кабины: — Товарищ прапорщик, вас командир к рации вызывает. Прапорщик, переговорив пару минут по радиостанции, повернулся ко мне с, чуть виноватым лицом: — Извини, лейтенант, нам сказали сворачиваться, так что ты дальше сам… Я представил, что потеряю еще по крайней мере час, прежде чем найду замену уже вписанным в протокол осмотра места происшествия солдатикам, но виду не показал. — Хорошо, товарищ прапорщик, только хочу сразу предупредить — по факту того, что на глазах у круглосуточного поста — я ткнул пальцем в часового, торчащего на вышке: — БОМЖи убивали и ели людей обязательно будет направлен рапорт заместителю военного прокурора округа…. (я назвал фамилию товарища полковника юстиции, на прекрасной дочери которого недавно женился один из наших оперов). Да и думаю, что данный факт в прессу попадет, что вы мало того, что щелками клювами, что у вас непосредственно под забором происходит, но и еще, мягко говоря, не помогали, от слова совсем. В моем исполнении слова «не помогали» прозвучало как «препятствовали». Ушлый прапорщик намек мой понял сразу, буркнул «один момент» и вновь влез в кабине. Минут через пять военный выскочил из машины, улыбаясь как любящий дядюшка. — Командир сказал, чтобы мы помогли все, чем сможем. — Отлично. За мной, товарищи бойцы. Я с солдатами и криминалистом зафиксировали занесенные снегом дорожки следов, ведущих от теплового узла до большого сугроба, наметенного вокруг какого-то кустика и густо усеянного желтыми следами мочи. Очевидно, Смычок от души маскировал это место своими выделениями.