«Папа, женюсь снова, и будут у меня дети. А после войны обязательно найду средство, способное помочь бесплодным женщинам иметь детей». «Какая война, сынок, бог с тобой? Только что закончилась война. Еще мы не встали на ноги, а ты опять поминаешь войну. Не говори так, сынок, Богом прошу, чтоб тебя никто не услышал!» «Папа, я тебе говорю, и увидишь, что эта война будет гораздо тяжелее и разорительнее той, что была. Пройдет еще много лет, но избежать ее не сможем». Так и было. Дед женился, и родилась дочка Радмила, потом сын Миша и еще одна дочка Борка. А за два-три года до войны упокоились родители. Сначала отец, потом мать. После их смерти дед принялся как можно больше делать запасов в пещере, приговаривая: «Она нам больше пригодится, потому что дом сожгут». Тайком туда носил дрова, муку, кукурузу и другие вещи. В пещере места было больше, чем на двести-триста людей, но было мало воды, которая стекала со свода и которой было довольно только на тридцать-сорок человек. Ручей был недалеко, и дед наполнил достаточно бутылок. Тогда начал ходить от дома к дому и у всех просить взаймы по пятьдесят-сто килограммов кукурузы, пшеницы, овса, фасоли, картошки, капусты. Люди ему давали, у кого что было, а он все записывал в тетрадь и тайком носил в пещеру. Брал у людей вяленое мясо, шкварки, колбасы и все остальное, что могло оставаться в пещере. А потом пришел приказ, чтобы все мужчины старше восемнадцати лет записались в военных центрах, потому что швабы[10] собираются напасть на нас. Тогда дед созвал всех жителей села на сход и сказал, что грядут тяжелые времена и многие из них могут погибнуть. Он сделал все возможное, чтобы занять у них все, что можно было, и теперь это будет залогом выживания их семей. Мужчинам придется воевать, но старики, женщины и дети смогут спрятаться в пещеру, которая находится прямо тут, в селе, и про которую никто не знает. Сначала они подумали, что он говорит глупости, но когда он повел и продемонстрировал ее, то все потеряли дар речи. «Было бы хорошо завялить мясо и оставить нашим семьям, потому что, если мы оставим скотину, то она достанется другим». Люди поспешили забить свою скотину, немного подвялили мясо и все вместе отнесли в пещеру. Пришло время защищать свое отечество. Вторая война, как и говорил мой дед, была намного страшней и разорительней, чем Первая. Везде погибали. Не было дня, чтобы чья-то мать не заголосила. Односельчане договорились выставить стражу и под охраной обрабатывать землю. Кое-где сохранилось по несколько кур, которые кудахтали, а за ними бегало по десятку цыплят. Было и несколько коз, которые в отсутствие людей совсем одичали. Иногда, когда приходили грабить албанцы через перевал Чакор, наши селяне укрывались в пещере, стараясь, чтобы никто не узнал про их жизненно важное убежище. В кропотливой работе проходил год за годом. Все дома в селе сожгли или немецкие солдаты, или разные бандиты и разбойники, но никому не удалось узнать о пещере. Таким образом, старики, женщины и дети спаслись от военного погрома. Хотя многие из стариков и ослабленных детей так и не дождались конца войны. Многие воины, солдаты из нашего края сложили головы на полях сражений. В конце этого вихря войны, продлившейся пять лет, из целого батальона солдат, ушедшего защищать свое отечество, вернулось только пятнадцать человек. Снова все начали восстанавливать Родину. Дети, взрослые и старики честно помогали друг другу, особенно семьям, оставшимся без кормильца. Горе потихоньку забывалось, рождалось новое поколение. Дети опять наполняли дома. Наступило время нищеты и голода. Пришел к власти Тито и коммунистическая партия Югославии. Братство и единство. Вдруг мы стали братьями с теми, кто недавно грабил и убивал наши семьи. Были приняты законы, которые многим не нравились, но народ ничего не мог изменить. Многие и после войны погибли, если жаловались на систему власти при Тито. Кроме многих других указов, обязали зарегистрироваться всех гадалок и ясновидящих. Так мой дед был вынужден скрывать свои способности и дар ясновидения. Они не исчезли, но он стал их применять в другом направлении. Место, где он жил, девственная природа и постоянный приток чистой энергии сделали так, что его сила многократно увеличилась. Тогда он обратил внимание на развитие возможностей мозга, которые ему, как Избраннику, оставил в наследство его дед. Стал эти способности применять к разным травам, искать в их сочетании лечебные свойства от многих болезней. Разглядывал каждую травку по несколько часов, а потом или отбрасывал, или откладывал и записывал рецепты лечебных мазей, которые ему подсказывало его сознание. Проходили дни и годы, а он кропотливо работал, составлял рецепты лечебных кремов и мазей, излечивающих тяжелые болезни. Кроме рецептов мазей, ежедневно упражнялся в развитии мозга. Из-за недостатка общения с людьми он был вынужден проводить свои опыты на животных. Много раз я удивлялся, какого успеха он добивался. Потом он начал записывать, сколько раз ему не удавалось получить желаемый результат при воздействии на сознание животного в течение месяца. В первые месяцы это было один, два, самое большее – три раза. А потом пару лет подряд достигал стопроцентных результатов. Потом стал тайком приходить на базар, где всегда многолюдно, и испытывать свою силу на людях. Зайдет в трактир пообедать и сразу свою силу направит на официанта. Тот начинает носить еду и напитки людям, которые ничего такого не заказывали. Когда хозяин трактира совсем изнервничается, переключается на него, и тот начинает сам обслуживать недовольных гостей. Полный самоуверенности, со словами извинения хозяин занимается обслуживанием, а когда и он ошибается, люди начинают громко смеяться и уже не обращают внимания на то, что им приносят. Тогда дед направит свою энергию на того посетителя, который пьет только сок, и человек начинает вести себя, как будто самый пьяный на свете. Люди еще сильней смеются, но никто не может понять, кто же инициатор этих шуток. Случалось ему направить энергию на человека и прочитать его мысли. Это было новое и очень интересное чувство. Начал развивать это умение. Мог не только прочитать их мысли, но и приказать выполнить его желание. Все чаще дед стал тренировать свою способность говорить чужим голосом, не открывая рта. Совершенствовал силу внушения, и, когда начинал думать о каких-либо людях, через пару дней они сами приходили к нему в гости. Они не знали, по какой причине, но говорили, что некая сила вынуждала их посетить его. Не мог забыть, как в монастыре направил свою силу сознания на палку, которой отлупил владыку. Тогда палка, как отметили все присутствующие, сама вырвалась из рук и начала бить своего владельца. В тот момент никто не мог представить, что вырванная палка и удары, которые обрушились на спину владыки, – дело немощного мальчишки, который стоял связанный перед ними. Начал передвигать и поднимать в воздух предметы, не прикасаясь к ним. Упражнялся и верил, что только таким способом может достигнуть настоящего результата. 8 Еще одна история о моем деде. Надо упомянуть мою родную бабушку Джурджу. Она была родной сестрой моего деда и матерью моей мамы Дары. Мой дед жил в селе Велика, а бабушка вышла замуж и жила в Левошу. Это красивое село находится в Косово. Разместилось оно между горами Волуйка и Паклина, над монастырем Печка Патриаршия[11], и было последним пристанищем путников, которые через Руговское ущелье шли в Черногорию. Был такой обычай давать часть семейной собственности наследнице женского пола, если ей тяжело жилось. Как я уже говорил, за несколько лет до начала войны, когда их родители были похоронены и совершены все последние положенные обряды, дед сказал моей бабушке: «Послушай, Джурджа, мы остались без родителей, но для нас они как будто живы и здоровы. Дай бог станем по-братски жить дружно и с любовью друг к другу, пока живы. Сестренка моя, приходит время войн и смертей, двери этого дома для тебя всегда открыты, ведь это и твой дом. Я знаю, сестра, что за время жизни наши родители не разделили это имущество между нами. Теперь мы остались без них, но мы с тобой брат и сестра, так что я хочу позвать старосту села. Я и ты в присутствии других свидетелей разделим это имущество, оставленное нам родителями». «Хорошо, брат, как ты хочешь. Тогда зови старосту и двух свидетелей, и сделаем, как ты говоришь». Пришли люди, и дед им объяснил, что позвал их, и они присутствуют при разделе имения между ним и его сестрой Джурджей. Однако бабушка сказала: «Послушайте, люди. Я знаю, что есть достаточно сестер, которые от братьев берут часть хозяйства. Для этого мой брат вас позвал, но я хочу, чтобы вы все слышали мои слова и не могли опровергнуть их. Я от своего брата не хочу брать отцовского наследства ни крошки». Никто не проговорил ни слова, а она продолжила: «Брат мой, ты говоришь, что наступают тяжелые времена. Если со мной не дай боже что случится, тогда на моих дочерей смотри как на своих детей, а что касается земли, пусть принесет тебе счастье родительское наследство». Выпили по рюмке ракии, и все свидетели разошлись по домам. Дед получил в наследство все. Моя бабушка вернулась в Косово и до окончания войны не виделась с братом. После войны жизнь была тяжелая. Не было ни хлеба, ни других продуктов. Мой дед навьючит двух коней и привезет моей бабушке по два мешка пшеницы, вяленого мяса, фасоли и других продуктов. Это им спасло семью, так как еды не было. Мара, моя тетка, выросла в невесту. Девушке больше двадцати, а моя мама Дара еще девчонка. Поживет мой дед у них два-три дня и возвращается домой. Время идет. Вышла замуж моя тетка Мара. У родителей осталась лишь моя мама. Выросла и она. Исполнилось пятнадцать. Начали высматривать ее со всех сторон. А она, ребенок как ребенок, разговаривала со своей матерью: «Нет, мамочка, я не собираюсь выходить замуж неизвестно за кого, как это заведено в селе. Придут, засватают девушку, а она жениха, то есть своего будущего мужа, и не видала никогда, и слова с ним не проговорила. Я хочу, мама, сначала поговорить со своим будущим мужем и, если он мне понравится, разрешу ему сватать меня, тогда и выйду за него». «Дочка моя, – отвечает мать, – посмотри-ка, милая моя, как война покосила всю молодежь, а шиптары[12] лишь услышат про какую молодую девчонку, начинают охотиться за ней, чтобы увести. Из-за этого родители отдают детей и старым, лишь бы сохранить честь и лицо семьи, только бы дитя не попало в шиптарские руки. Поэтому, доченька, все идет по рекомендациям. Если в почтенной семье есть жених, приходит к ним сваха и рассказывает про ту или другую девушку. Если какая им подходит, то идут и сватают ее. Потом уж семьи жениха и невесты должны наградить сваху или свата за то, что были посредниками того брака. А так, чтобы ты познакомилась с каким-то парнем, договаривалась с ним, хочет ли засватать тебя или нет, может быть когда-нибудь в будущем, сейчас это невозможно». Упали в воду все илюзии и мечты моей мамы. Как и у каждой девушки в то время, перед самым шестнадцатилетием появился жених из уважаемой и богатой семьи Лазович. Она об этом не хотела слышать, но никто и не спрашивал. А сваха – ее родная сестра Мара. Она рассказывала, разъясняла и советовала эту уважаемую семью, а мои баба и дед согласились выдать свою дочку. Дали слово. Договорились о том, когда быть свадьбе, и сваты счастливые и довольные разошлись по домам. Назавтра на пороге дома появился мой дед. Опять привез мясо дичи, картошки, фасоли, пшеницы и кукурузы. Вошел в дом. Моя баба начала ему рассказывать, что произошло, как они дали слово и теперь ждут день свадьбы моей мамы. Дед посадил ее на колени, гладил по длинным волосам и утешал: «Не волнуйся, дочка моя. Что ж. Такова судьба. Знаю, что ты его еще не любишь, но придет время, когда будешь любить этого человека больше, чем саму себя. Не волнуйся, дочка, все встанет на свои места». Моя мама успокоилась и вышла из дома, чтобы старые могли поговорить. «Сестра, – начал говорить дед, – не могу сказать тебе, какой груз упал на мои плечи. Знаю, что вы дали слово и не можете взять его назад. Это бы приравнивалось к самоубийству. Знаю, что ты отдала дитя в самую богатую и уважаемую семью в Косово, но знаю и то, что на этого парня упадут все несчастья и тяготы этого света, и ей будет очень тяжело с ним жить». «Брат, не пугай меня, прошу тебя. Если это будет так, то я этого не переживу!» «Поверь, сестра, пока у него жив отец, а он опора той семьи, все будет в порядке, но после его смерти они окажутся в пропасти. Дай бог, чтобы не произошло того, что мне было показано». Провели опять два-три дня вместе, договорились увидеться первого мая, на которое была назначена свадьба. Дед пошел своей дорогой, а дед и бабушка остались со своими мыслями. Прошла свадьба. Моя мама поселилась в новом доме. Вначале все было как в сказке. Маме казалось, что полюбила моего отца больше жизни. Почему бы и нет, когда он был такой трудолюбивый и внимательный. Она чувствовала, что он готов в любой момент отдать ей свое сердце из груди. Безмерно любил ее и во всем соглашался. Во всем был самый лучший. А когда он пел, то все с восторгом слушали его мелодичный голос. Его отец Сретко дождался от них появления своего первого внука, а затем после долгой болезни переселился на тот свет. Это стало первым несчастьем для всей семьи. Прошло чуть больше года от годовщины его смерти, как Ольга, старшая сестра отца, вышла замуж за албанца. Этого шока мой отец не мог пережить. Везде искал и хотел убить ее, чтобы сохранить честь семьи. Напрасно. Никуда из дома ее не пускали. А мой отец, всегда улыбчивый и веселый, стал молчаливый и угрюмый. Его боль, ненависть и желание отомстить сестре Ольге не утихли и через месяц. А тут как гром среди ясного неба прошел слух, что и другая его сестра, Наталья, вышла за албанца. Это его просто убило. Больше никто с ним не мог разговаривать. Все чаще стал напиваться. Бывало, пока был трезвым, приходил к маме, которая тогда была беременна, и оплакивал свою злую судьбу. Примерно в то же время, когда у него был особенно тяжелый кризис, умерла ее мать, а скоро за ней и ее муж Сретен. Я предполагаю, что убили их переживания из-за пророчества моего деда, которые стали осуществляться. После вторых маминых родов на свет пришла прекрасная девочка. Думала, что это его успокоит, обрадует, и опять все вернется на старое. Однако все было напрасно. Мама забеременела и родила еще одного сына. И этот ребенок их не сблизил. Однажды, в то время как мой отец занимался сельскими делами, в их доме появился родственник и рассказал матери отца, моей бабушке, что он видел ее дочь Наталью и зятя Назифа. Сказал, мол, посылают привет и передают, что были бы счастливы навестить мою бабушку в ее доме. Она ответила, что, вероятно, примет их, только поговорит с другими членами семьи. Вечером, когда все были дома, лишь только баба упомянула об этом, с отцом чуть не случился удар. Если бы мог, то в тот момент убил бы мать, брата и двух сестер, которые убеждали его в том, что жизнь продолжается и надо смириться. Возникла ссора, и отец пригрозил: если придут, то он их поубивает прямо посередине дома! Бабушка рассердилась и пригрозила выбросить его из дома, если он не уважает ее решений. Этой ночью он впервые ударил мою маму. Потом вышел и не ночевал дома. И на другой день его не было. Вернулся лишь поздно вечером и как вор прокрался в свой родной дом. Пьян не был. Этим вечером в тишине комнаты пытался построить отношения с мамой. Вначале она сердилась на него, но потом смягчилась и начала разговаривать. Пришли к тому, что здесь, в семейном кругу, им жить нельзя. Поговорят со всеми о разделе, заберут свою часть хозяйства, на которой построят дом, будут жить своей семьей и там принимать того, кого хотят. Утром отец упомянул об этом при матери, брате и незамужних сестрах, и опять началась ссора. Его мать влетела в комнату, где они спали, и начала из окна выбрасывать вещи, купленные моими родителями во время брака. Не хотела больше ни одного дня жить с ними под одной крышей. Выкинула их из дома, а землю, пока жива, делить не захотела. Неджелько и Даре было некуда идти. Стояла хорошая погода, и они разместились под старой сливой. Так прожили неделю. Как и в каждом селе, очень быстро распространилась весть о ссоре матери и сына. Все надеялись, что это быстро пройдет, и бабушка позовет его обратно домой. Если не из-за него, то ради трех маленьких детей. Этого не произошло. Отец искал везде жилье. Через семь дней, проведенных под открытым небом, перевезли вещи и поселились у кумы. Отец за небольшие сбереженные деньги купил у родственника кусок земли в восемь ар[13]. На нем начал строить дом. Изредка выпивал одну-две рюмки. Опять вернулся к семье, но по-прежнему не было у него радости и хорошего настроения. Много трудился, чтобы любой ценой до зимы построить дом. Тогда мама уже была беременной мною. С членами своей семьи он никак не контактировал. Однажды к строящемуся дому пришли несколько его родственников, каждый из которых в одиночку не смел сказать ему ни одного плохого слова, а все вместе охрабрели и начали его дразнить. Так до самого конца августа ежедневно провоцировали и ругались с ним. Говорили ему, как бы они на его месте давно покончили с этой драмой, поубивали и сестер, и зятей, не разрешая им распоряжаться в его семейном хозяйстве, в то время как он живет как последний бедняк. Под влиянием этих расправ и постоянных ссор отец снова начал пить. И опять, без повода, бить мою мать. Конфликты с родственниками привели к тому, что он стал нервным и раздражительным. Мать не слышала от него ни одного доброго слова. Судьба свела его в один базарный день с собственной сестрой и зятем. Под влиянием постоянных ссор с родственниками в нем закипела кровь, и он напал на мужа сестры. Произошла драка. Все подумали, что он разорвет его голыми руками. Неизвестно откуда появилась милиция, и с помощью нескольких добровольцев вырвали зятя из его рук. Милиционеры взяли показания у нескольких свидетелей, а отца сразу отправили в тюрьму. На следующий день его привели к судье. Неджелько грозило тюремное заключение на пару месяцев, но судья освободил его с объяснением, что зять дал показания, признавая себя виновным, и моего отца надо освободить. Тот вышел из тюрьмы с таким огорчением в душе, что ему казалось, лизни его дьявол – отравится. После такого поступка зятя отец решил ему больше не мстить, но принял еще одно губительное решение: будет пить и таким образом убьет самого себя. С этого дня он пил каждый день. Редко когда был трезв. Мама пробовала его образумить, а он ее тогда избивал. Как будто всю свою ненависть, которую чувствовал к своим сестрам, изливал на нее. Это была уже не просто пощечина, а избиения, которые нельзя было выносить. И тогда, в конце октября, когда она была уже на восьмом месяце беременности, отец решил отвезти маму к ее дяде, моему двоюродному деду, и там оставить рожать. Он хочет сам воспитывать моих братьев и сестер. Она сопротивлялась, но без результата. Кто-то вбил ему в голову, что все сестры вышли замуж за албанцев за то, что он женился на ней. Пусть даже она была по происхождению черногоркой. Ранним утром в три часа после полуночи, или на заре, они направились в Черногорию. День ранее погода была солнечной и спокойной. Отец рассчитывал, что такой будет и следующий день. Однако в горах никогда не можешь быть уверен, какая будет погода. Сначала шли пешком, а через несколько километров отец посадил уставшую беременную мать на коня. Шло время, и они все дальше удалялись от дома и приближались к горе Чакор. От нее до дедового дома – тринадцать километров, но дорога спускается вниз, и идти легче и быстрее. Трудно соориентироваться точно, но где-то за один километр до Чакора начал падать снег. Сначала небольшой, а потом все сильнее и сильнее. Было очень тяжело двигаться в таких условиях, но они продолжали идти. Отцу не было холодно идти рядом с конем, а у мамы, сидящей верхом, зубы стучали от холода. Мой дед встретил их недалеко от дома и укрыл маму одеялом. Дед чувствовал муки, раздирающие душу моего отца, и не хотел провоцировать его разговором. Начали разговаривать, и мой дед попробовал воздействовать на его сознание. Но не мог объяснить, почему ему этого не удалось. Рассчитывал, что когда войдут в дом и присядут, чтобы отдохнуть, без проблем сумеет контролировать поступки отца и дать команды его сознанию. Дед не хотел его упрекать за этот приход и, чтобы не молчали, пока идут, начал спрашивать про дом, скот и остальные малозначимые вещи. Отец отвечал через силу. В конце пути дед спросил его: «Сынок, что тебя так отравило? Почему отравляешь и свою, и душу своей семьи? Хочется мне, сынок, тебе помочь, из твоего сердца вытащить горечь и вылечить твою раненую душу». Этот разговор начался за пару сотен метров от дома. Дед рассчитывал мягкими словами пробить броню его страдания. Только отец, переполненный горечью, не услышал его слов, а начал пререкаться. Слово за слово, и пререкания из-за грубости отца переросли в ссору. В ней дед не участвовал. Слушал его крики, и так дошли до дома. Вышла баба, тетя и дядя, чтобы совместными усилиями попытаться промерзлое тело моей мамы спустить с коня и внести в дом. Дед все время был спокоен, пробуя успокоить отца, который, не переставая, кричал и обвинял каждого из них. Ни на мгновение не хотел обвинить самого себя. В тот момент, когда маму сняли с коня, он вскочил на него. Дед схватился за поводья, не позволяя уехать. Рассчитывал, что, лишь войдут под крышу дома, ему удастся воздействовать на сознание отца и таким образом помочь. А если поможет один раз, знал он, сможет ему помочь окончательно выздороветь. Между тем отец дернул за поводья, конь прыгнул, а деду ничего не оставалось, как только отпустить его. Попытался направить свою волю на коня, только это не получилось из-за боли, которую почувствовал у своей племянницы. Отец отправился назад, хотя снега было уже до живота коня. В доме все были растеряны. Мама была почти без сознания. Перемена температуры на ее так повлияла, что она едва дышала. Дед вошел и велел открыть все окна. Холодный воздух наполнил комнату. На печи уже грелась вода. Наполнили теплой водой несколько бутылок и поставили к маминому телу, покрытому несколькими одеялами. Приготовили бутылки с более теплой водой и каждые пятнадцать-двадцать минут меняли на все более теплые, пока комната наполнялась свежим горным воздухом. Таким образом, ей было легко дышать и не терять сознание. Только через два часа непрерывной борьбы за жизнь моя мама успокоилась и начала равномерно дышать. Заснула. Дед подогрел горячую воду для предстоящих родов. Борьба за ее жизнь продолжилась. Все знали, что он не говорит бессмысленных слов, но никто, кроме него, не знал, как тяжела будет борьба за то, чтобы мама выжила. Через полчаса она проснулась от острой боли и закричала. Как внезапно боль появилась, так же внезапно исчезла. Через пятнадцать минут еще кричала сильнее и пронзительнее. Как будто кто-то вонзил нож в живот. Пронзительные боли были все чаще и чаще, а в конце она начала терять сознание. В тот момент дед сильно нажал на живот, и она пронзительно заверещала, и тут из ее промежности послышался детский плач. Дед перерезал пуповину. Опустили меня в импровизированную кроватку и опять все внимание переключили на маму. Никто не обращал внимания, и никому не мешало, что я плачу. Дед опустил руки на мою маму и изо всех сил трудился, чтобы помочь ей. Вероятно, ее мозг не мог больше выдержать напряжения, вызванного отлучением от детей, обвинениями, что она виновата в замужестве отцовых сестер. Мама пала в подобие комы. Все слышала, понимала, что говорят, но не могла ни слова сказать. Это состояние продлилось десять дней. А мне в это время, когда плакал, давали разбавленное козье молоко. Позже рассказывали мне, как дед после родов взял меня на руки и сказал: «Будет жить, мой Парапанац[14]». Позже он так и называл меня – Парапанац. Дед использовал всю свою целительную мощь, и скоро маме стало намного легче. Когда все успокоилось, он обратил внимание на некоторые мелочи, которые заметил в тот день, когда отец привез маму к нему. Это произошло с ним или из-за падающего снега, или из-за боли, которую чувствовал у мамы. Дед не смог направить свое воздействие на сознание отца, а позже – и на коня. Теперь пришло время заняться решением этой проблемы. Удалился из дома и начал тренироваться. Холод ему не мешал достичь желаемого результата. Наконец, это ему удалось. Знал, что только в одном месте невозможно ему проявить свои способности, – это нужник во дворе. Он был удален на примерно пять десятков метров от дома, чтобы летом от него не чувствовался смрад. Много раз дед пытался это делать там, но не получалось. Тогда явился ему его дед Димитрий, который был прежним Избранником. Объяснил, что напрасно мучается. Оттуда никогда не суметь направить воздействие на сознание и никогда не увидеть ни одной картинки ясновидения. Этот дар, которым деда располагает, есть дар от Бога, и он, как просветленная личность, с такого поганого места не сможет его использовать или контролировать. Через десяток дней мама уже понимала, что происходит вокруг нее, и участвовала в разговорах. Все чаще брала меня на руки. Мамочка вспоминала своих детей и впадала в депрессию. Начала меня кормить, но не имела достаточно молока, и мне продолжали давать разбавленное козье или коровье. Так я родился, и так прошли мои первые дни. Из-за всего того, что произошло, а также забот о маминой жизни, никто из очевидцев не запомнил точную дату моего рождения. Записали меня лишь пару месяцев позже, так что я отмечаю день рождения пятого января. А там, в доме, в тот день, когда отец был в пути, собрались те же родственники, много раз создававшие ссоры и проблемы. Когда увидели в холодном доме троих плачущих и голодных детей, пожалели их и принесли им из своих домов кто что мог, чтобы накормить. Кто-то принес дров, кто-то хлеб, кто-то яйца, молоко, мясо, а один принес сладости. Разожгли огонь и накормили голодных детей. Когда дети наелись, получили сладости и рассказали, как их отец каждый день бьет маму и обвиняет за все плохое, что происходит в их семье. «Сейчас увел ее куда-то далеко, и теперь не увидим ее никогда!» – пояснил старший и начал реветь. С ним вместе начали плакать и двое других, как и многие пришедшие к ним в дом. Один из них говорит: «Люди, подумайте о душе! Посмотрите, что мы наделали из-за нашей глупости? Уничтожили целую семью, и только бог знает, что будет с этими малышами и с их беременной матерью. Большой грех совершили. Я первый хочу, когда Неджелько вернется, прийти к нему, извиниться и сказать, что мы зашли слишком далеко. Хорошо бы было всем собраться и во всем ему помочь. Посмотрите, какая здесь нищета и бедность. Мало ему того, что родная мать прогнала его из дома без наследства и денег, а еще и мы навалились на него. Из-за нас прогнал жену и оставил этих троих малых детей без матери». Все молчали как онемевшие. Стыдно было им поглядеть друг другу в глаза. Разошлись по домам. Когда отец измученный и мокрый вернулся домой, было на что посмотреть. Когда уводил маму, в доме не было ничего. Ни дров, ни еды. Теперь в доме стало тепло и появилось много всего. Старший сын начал рассказывать ему, что случилось, и тут кто-то постучал в дверь. Отец открыл и увидел замерзшие лица своих родственников. Позволил им войти. Сесть было некуда. На кухне было всего четыре стула, а их было семеро. Предложил им, и они расселись по стульям и на кровати. Один из них от имени всех начал говорить: «Мы увидели, к чему привела наша глупость. Мы собрались и пришли просить простить нас и этим детям опять вернуть мать, которая не виновата в нашей глупости». Для отца не хватило стула, и он сел на бревно, находящееся в углу. Не было, чем угостить их, и выпивки никакой в доме не имел. Отец смотрел на них и как будто не понимал ни слова. Вдруг всем на удивление начал смеяться. Потом его смех перешел в плач. В нем было все: страдания, беспомощность, печаль, боль и разочарование, которые накопились в нем за эти два года. Хотел всем сказать о том, как ему тяжело, но только из-за огромного напряжения, находящегося в нем, начал кричать. То смеялся, то плакал, то кричал, и, в конце концов, всех прогнал из дома. Все увидели, что дьявол сделал свое дело, и отец перенес нервный срыв. Вызвали скорую. Когда пришли врачи и увидели, в каком состоянии он находится, то сразу увезли в больницу.