Ибо разве не верно, думал Мартинес, что, когда идет Ваменос, лавины низвергаются с гор, а когда он проходит по тротуару, обитателям домов хочется плеваться из окон, или выливать помои, или еще хуже. Сегодня, в этот вечер, Ваменос пройдет под тысячами раскрытых окон, балконов, по глухим, темным переулкам. Мир жужжит от мух, а Ваменос похож на свежезамороженный торт. — Ты действительно здорово выглядишь в этом костюме, Ваменос, — грустно сказал Мануло. — Спасибо. — Ваменос передернул плечами, чтобы поудобнее чувствовать себя в костюме, в котором только что перебывали все его друзья. Тихим голосом он спросил: — Теперь я могу идти? — Вильянасул! — сказал Гомес — Запиши-ка ему правила. Вильянасул послюнил огрызок карандаша. — Во-первых, — диктовал Гомес, — ты не имеешь права падать в этом костюме, Ваменос. — Не буду. — Прислоняться к стенам домов. — Никаких стен. — Ходить под деревьями, где гнездятся птицы. Курить. Пить.. — Пожалуйста, — взмолился Ваменос, — можно мне садиться в этом костюме? — Если стул не шибко чистый, снимай брюки и вешай на спинку стула. — Пожелайте мне счастья, — сказал Ваменос. — С богом, Ваменос. Он вышел и захлопнул за собой дверь. И вдруг все услышали звук рвущейся материи. — Ваменос! — завопил Мартинес. Он бросился к двери, распахнул ее Ваменос держал в руке разорванный надвое носовой платок и хохотал. — Тр-р-р! Видели бы вы свои рожи! Тр-р-р! — Он разорвал платок в клочья. — Ну и рожи! Вот умора. Ха-ха-ха! С громоподобным хохотом Ваменос захлопнул дверь перед обескураженными друзьями и ушел. Гомес схватился за голову и отвернулся. — Бейте меня, бросайте в меня камнями. Я продал наши души дьяволу. Вильянасул сунул руку в карман, вытащил серебряную монетку и долго глядел на нее. — Вот мои последние пятьдесят центов. Кто еще может дать деньги, чтобы выкупить у Ваменоса его часть костюма? — Бесполезно. — Мануло показал десять центов. — Этого хватит выкупить лишь борта да петлицы. Гомес, стоявший у открытого окна, внезапно высунулся из него и закричал: — Нет, Ваменос, нет! Внизу на улице испуганный Ваменос погасил спичку и швырнул на землю где-то подобранный сигарный окурок. Он сделал странный жест приятелям, глядевшим в окно, затем небрежно помахал им рукой и зашагал прочь. Пятеро друзей теснили и толкали один другого, не в силах отойти от окна. — Клянусь, он в этом костюме будет есть шницель по-гамбургски, — с тоской прошептал Вильянасул. — Я думаю о горчице. — Перестань! — воскликнул Гомес. — Не может этого быть! Не может! Внезапно Мануло очутился у двери. — Мне необходимо промочить горло. — Мануло, вино в бутылке на полу. Но Мануло был уже за дверью. Через минуту Вильянасул с деланно безразличным видом потянулся и прошелся по комнате. — Пожалуй, пойду прогуляюсь до площади, друзья. Не прошло и минуты после его ухода, как Домингес, помахав друзьям записной книжкой, подмигнул и взялся за дверную ручку. — Домингес! — окликнул его Гомес. — Что? — Если случайно увидишь Ваменоса, скажи ему, чтобы не ходил к Мики Мурильо в «Красный петух». Там драки не только на экране телевизора. — Он не посмеет пойти к Мурильо, — сказал Домингес. — Ваменосу слишком дорог этот костюм. Он не сделает ничего такого, что может причинить костюму вред. — Он скорее убьет родную мать, — добавил Мартинес. — Уверен, что он способен на это, — сказал Гомес. Мартинес и Гомес остались одни в комнате, прислушиваясь к торопливым шагам Домингеса, сбегавшего по лестнице. Они обошли вокруг голого манекена. Затем Гомес долго стоял у раскрытого окна и глядел вниз, покусывая губы Рука его дважды касалась нагрудного кармана сорочки, и каждый раз он отдергивал Ее. Наконец он вынул что-то из кармана и, даже не взглянув, протянул Мартинесу. — Возьми, Мартинес. — Что это? Мартинес глядел на сложенную вдвое розовую бумажку с какими-то цифрами и словами. Глаза его расширились от удивления. — Билет на автобус, отходящий в Эль-Пасо через три недели? Гомес кивнул. Он не смотрел на Мартинеса. Он смотрел в окно на летнюю ночь. — Верни его в кассу и получи обратно деньги, — сказал он. — Купи к нашему костюму хорошую белую панаму и бледно-голубой галстук. Сделай это, Мартинес. — Гомес… — Молчи. Ну и духота же здесь. Мне надо подышать свежим воздухом. — Гомес! Я тронут, Гомес… Дверь комнаты зияла пустотой. Гомес ушел. «Красный петух», кафе и коктейль-бар Мики Мурнльо был зажат между двумя высокими кирпичными домами и поэтому, будучи узким по фасаду, вынужден был вытянуться вглубь. Снаружи шипел, гас и снова загорался неоновый серпантин вывески. Внутри проплывали мимо окон и снова исчезали в глубине бурлящего ночного бара туманные тени. Мартинес, приподнявшись на носках, заглянул в светлый глазок размалеванного красной краской окна. Он почувствовал чье-то присутствие слева от себя и чье-то дыхание справа. Он посмотрел налево, потом направо. — Мануло! Вильянасул! — Я пришел к выводу, что мне совсем не хочется пить, — сказал Мануло — Я решил просто прогуляться. — Я шел в сторону площади, — сказал Вильянасул, — но мне захотелось пройти этой дорогой. Словно сговорившись, все трое тут же умолкли и, встав на цыпочки, стали смотреть в бар через глазки в размалеванном окне. Спустя несколько мгновений они почувствовали за спиной чье-то частое дыхание. — Что, наш белый костюм там? — услышали они голос Гомеса. — Гомес! — воскликнули все трое удивленно. — Хэй! — Да! — сказал Домингес, который только сейчас нашел удобный глазок в окне. — Вот он! И, хвала господу, он все еще на плечах у Ваменоса. — Я не вижу! — Гомес прищурился и приложил ладонь козырьком к глазам. — Что он там делает? Мартинес тоже посмотрел. Да, там, в глубине бара, белое снежное пятно, идиотская ухмылка Ваменоса и клубы дыма. — Он курит! — сказал Мартинес — Он пьет! — сказал Домингес. — Он ест тако, — сообщил Вильянасул — Сочное тако, — добавил Мануло — Нет! — воскликнул Гомес. — Нет, нет, нет!.. — С ним Руби Эскадрилье! — Дайте-ка мне взглянуть! — Гомес оттолкнул Мартинеса. Да, это Руби — сто килограммов жира, втиснутые в расшитый блестками тугой черный шелк; пунцовые ногти впились к плечи Ваменоса, обсыпанное пудрой, измазанное губной помадой тупое коровье лицо наклонилось к его лицу. — Эта гиппопотамша! — воскликнул Домингес. — Она изуродует плечи костюма Посмотрите, она собирается сесть к нему на колени! — Нет, нет, ни за что! Такая намазанная и накрашенная! — застонал Гомес. — Мануло, марш туда! Отними у него стакан. Вильянасул, хватай сигару и тако! Домингес, назначь свидание Руби Эскадрилье и уведи ее отсюда. Andale, ребята! Трое исчезли, оставив ахающих от ужаса Гомеса и Мартинеса подглядывать в окно. — Мануло отнял стакан, он выпивает вино! — Ole! А вон Вильянасул, он схватил сигару, он ест тако. — Хэй, Домингес отводит в сторону Руби! Вот молодец! Какая-то тень скользнула с улицы в дверь заведения Мурильо. — Гомес! — Мартинес схватил Гомеса за руку. — Это Бык Ла Джолья, дружок Руби. Если он увидит ее с Ваменосом, белоснежный костюм будет залит кровью, кровью!.. — Не пугай меня! — воскликнул Гомес. — А ну быстрее! Оба бросились в бар. Они были около Ваменоса как раз в тот момент, когда Бык Ла Джолья сгреб своими ручищами лацканы прекрасного костюма цвета сливочного мороженого. — Отпусти Ваменоса! — закричал Мартинес. — Отпусти костюм, — уточнил Гомес. Бык Ла Джолья и приподнятый вверх и приплясывающий на цыпочках Ваменос злобно уставились на непрошеных гостей. Вильянасул застенчиво вышел вперед. Вильянасул улыбнулся. — Не бей его. Ударь лучше меня. Бык Ла Джолья ударил Вильянасула в лицо. Вильянасул, схватившись за разбитый нос, с глазами полными слез отошел в сторону. Гомес схватил Быка за одну ногу, Мартинес за другую. — Пусти его, пусти, peon, coyote, vaca! — Но Бык Ла Джолья еще крепче ухватился ручищами за лацканы костюма, и все шестеро друзей застонали от отчаяния. Он то отпускал лацканы, то снова мял их в кулаке. Он готовился как следует рассчитаться с Ваменосом, но к нему снова приблизился Вильянасул с мокрыми от слез глазами. — Не бей его, бей меня. Когда Ла Джолья снова ударил Вильянасула, на его собственную голову обрушился сокрушительный удар стулом. — Ole! — воскликнул Гомес. Бык Ла Джолья пошатнулся, заморгал глазами, словно раздумывая, растянуться ему на полу или не стоит, однако не отпустил Ваменоса. — Пусти! — закричал Гомес. — Пусти! Один за другим толстые, как сосиски, пальцы Быка разжались и отпустили лацканы костюма. Через секунду он уже неподвижно лежал на полу. — Друзья, сюда! Они вытолкнули Ваменоса на улицу; там с видом оскорбленного достоинства он высвободился из их рук. — Ладно, ладно, мое время еще не истекло. У меня еще две минуты и десять секунд. — Что?! — возмущенно воскликнули все. — Ваменос, — сказал Гомес, — ты позволил, чтобы гвадалахарская корова села тебе на колени, ты затеваешь драки, ты куришь, пьешь, ешь тако, а теперь еще осмеливаешься говорить, что твое время не истекло! — У меня еще две минуты и одна секунда. — Эй, Ваменос, ты сегодня шикарный, — донесся с противоположного тротуара женский голос. Ваменос улыбнулся и застегнул пиджак. — Это Рамона Альварес. Эй, Рамона, подожди! Ваменос ступил на мостовую. — Ваменос! — умоляюще крикнул вдогонку Гомес. — Что можешь ты сделать за одну минуту… — он взглянул на часы, — и сорок секунд? — Вот увидите. Рамона! Ваменос устремился к цели. — Ваменос, берегись! Удивленный Ваменос круто обернулся и увидел машину, услышал скрежет тормозов. — Нет! — завопили пятеро друзей на тротуаре. Услышав глухой удар, Мартинес содрогнулся. Он поднял голову — казалось, кто-то швырнул в воздух охапку белого белья. Он закрыл глаза. Теперь он слышал каждый звук. Кто-то с шумом втянул в себя воздух; кто-то громко выдохнул. Кто-то задохнулся, кто-то застонал, кто-то громко взывал к милосердию, а кто-то закрыл руками лицо. Мартинес почувствовал, что сам он колотит себя кулаками в грудь/ Ноги его словно приросли к земле — Я не хочу больше жить, — тихо сказал Гомес. — Убейте меня кто-нибудь Тогда, неуклюже покачиваясь, Мартинес взглянул на свои ноги и приказал им двигаться. Он наткнулся на кого-то из друзей — они все теперь двинулись вперед. Они пересекли улицу, тяжело, с трудом, словно перешли вброд глубокую реку, и обступили лежавшего Ваменоса/ — Ваменос! — воскликнул Мартинес. — Ты жив? Лежа на спине, с открытым ртом и крепко зажмуренными глазами, Ваменос тряс головой и тихо стонал. — Скажите мне, о, скажите мне… — Что тебе сказать, Ваменос? Ваменос сжал кулаки, заскрежетал зубами. — Костюм… что я сделал с костюмом… костюм, костюм! Приятели нагнулись к нему пониже. — Ваменос!.. Он цел! — Вы лжете! — крикнул Ваменос — Он разорван, он не может быть не разорван, он разорван весь… и подкладка тоже! — Нет, — Мартинес стал на колени и ощупал костюм — Ваменос, он цел, даже подкладка. Ваменос открыл глаза и наконец дал волю слезам. — Чудо, — рыдая, вымолвил он. — Славьте всех святых. — Он с трудом приходил в себя. — А машина? — Сшибла тебя и скрылась! — Только сейчас Гомес вспомнил о машине и гневно посмотрел вдоль пустой улицы. — Счастье его, что он успел удрать. Мы бы его… Все прислушались. Где-то вдалеке завыла сирена. Кто-то вызвал скорую помощь. — Быстро! — яростно выкрикнул Ваменос, ворочая белками. — Посадите меня! Снимайте пиджак! — Ваменос… — Замолчите, идиоты! — орал Ваменос. — Пиджак! А теперь брюки, брюки, побыстрей! Вы знаете докторов? Вы видели, какими их показывают в кино? Чтобы снять брюки с человека, они разрезают их бритвой. Им плевать! Они сущие маньяки. О господи, быстрее! Сирена выла. Друзья в панике все вместе бросились раздевать Ваменоса. — Правую ногу… Да осторожней! Побыстрее, ослы! Хорошо. Теперь левую, слышите, левую Поосторожней! О господи! Быстрее! Мартинес, снимай с себя брюки! — Что?! — застыл от неожиданности Мартинес.