– Я совершенно уверена, что вы не заблудитесь. – Мы наказаны? – уточнил мальчик. – Разумеется, нет. – А мисс Стоукс? – поинтересовалась Беатрис. – Что за нелепый вопрос. Эванджелина почувствовала укол безотчетного страха. А дети все не унимались: – А что приготовила миссис Гримсби? – Бисквитный кекс, да? – Скоро сами узнаете. – И миссис Уитстон вышла из библиотеки. Эванджелина глубоко вздохнула. – Давайте-ка все же закончим этот раздел, хорошо? – проговорила гувернантка несколько рассеянно, да и брат с сестрой все равно уже отвлеклись на мысли о кексе. Стоило Неду нараспев дочитать свой абзац про лодки, она улыбнулась и сказала: – Ну хорошо, дети, достаточно. Можете бежать пить чай. А сама отправилась в гостиную. Там Эванджелину ждал сюрприз: рубиновый перстень, сверкавший в сиянии светильников на китовом жире внутри сумрачной гостиной. Миссис Уитстон держала его перед собой на вытянутой руке, словно находку, добытую во время игры в поиски сокровищ. – Откуда он у тебя? – Хозяйка отбросила церемонии и перешла на «ты». Гувернантка скрутила уголок своего фартука – старая детская привычка. – Я не крала его, если вы на это намекаете. – Я ни на что не намекаю. Я задаю тебе вопрос. Услышав шум за спиной, Эванджелина обернулась и вздрогнула при виде констебля, стоявшего в тени за креслом. Глаза выхватили из полумрака вислые усы, черный облегающий жилет и дубинку в кобуре; в руках у полицейского были блокнот и карандаш. – Сэр, – проговорила девушка, приседая в книксене. Сердце ее билось так громко, что она боялась, как бы блюститель порядка не услышал его стук. Констебль склонил голову, делая в блокноте какую-то пометку. – Это кольцо было обнаружено в твоих вещах, – сказала миссис Уитстон. – Вы… Вы обыскивали мою комнату? – В этом доме ты находишься в услужении. У тебя нет здесь своей комнаты. Эванджелине было нечего на это возразить. – Агнес заметила кольцо на комоде, когда заходила, чтобы справиться о твоем самочувствии. Не станешь же ты это отрицать. А потом ты его спрятала. – Снова выставив перед собой украшение, миссис Уитстон посмотрела мимо Эванджелины на констебля. – Этот перстень – собственность моего мужа. – Неправда. Он принадлежит Сесилу, – вырвалось у Эванджелины. Констебль переводил взгляд с одной женщины на другую: – Сесилу? А кто это? Хозяйка бросила на гувернантку косой взгляд: – Молодой мистер Уитстон. Мой пасынок, сын мужа от первого брака. – Вы согласны с тем, что это перстень вашего пасынка? – Когда констебль говорил, его усы под носом-картошкой подергивались. Миссис Уитстон с натянутой улыбкой ответила: – Ну, это фамильная драгоценность, ранее принадлежавшая моей покойной свекрови. Пожалуй, можно поспорить относительно того, кто унаследовал перстень – мой муж или его старший сын. Но мисс Стоукс совершенно точно не имеет к кольцу никакого отношения. – Сесил мне его подарил, – возразила Эванджелина. И вспомнила, как всего несколькими днями ранее молодой человек вытащил из кармана маленькую, обтянутую синим бархатом коробочку и положил ей на колено: – Открой. Девушка удивленно на него посмотрела. Судя по всему, внутри находилось кольцо. Неужели? Немыслимо, конечно, и все же… Она позволила мелькнуть проблеску надежды. Разве Сесил не уверял ее постоянно, что она красивее, очаровательнее, умнее любой женщины его круга? Разве не твердил, что плевать хотел на то, что скажут его родственники и высшее общество? Эванджелина открыла крышку, и у нее аж дыхание перехватило: золотой ободок тонкой и богатой работы, с четырьмя лапками, удерживающими багровый камень. – Это рубин моей бабушки, – пояснил молодой человек. – Она оставила мне его после своей смерти. – Ах, Сесил. Он просто великолепен. Так, значит, ты… – О, нет-нет! Давай не будем спешить, – перебил он ее со смешком. – Пока мне вполне достаточно видеть его на твоей руке. Когда Сесил извлек перстень из коробочки и надел его Эванджелине на палец, этот жест показался ей одновременно будоражаще интимным и странным образом сковывающим. Она никогда еще не носила колец; ее покойный отец, викарий, придерживался на сей счет пуританских взглядов. Сесил мягко склонил голову к руке девушки и приник к ней в поцелуе. Потом защелкнул бархатную коробочку, сунул ее в карман жилета и вытащил белый носовой платок: – Заверни в него кольцо и спрячь подальше, пока я не вернусь с отдыха. Пусть это будет нашей с тобой тайной. Эванджелина вынырнула из приятных воспоминаний и вновь оказалась в гостиной, в компании констебля. Миссис Уитстон презрительно фыркнула: – Какая нелепость! Да с какой такой стати Сесилу вдруг дарить тебе… – И умокла. Впилась в гувернантку пристальным взглядом. Эванджелина сообразила, что сболтнула лишнее. «Пусть это будет нашей с тобой тайной». Но Сесил сейчас далеко. А она чувствовала себя загнанной в угол, пребывала в отчаянии. И, защищаясь, выдала самый что ни на есть настоящий секрет. – А где молодой мистер Уитстон находится в данное время? – спросил констебль. – За границей, – отозвалась миссис Уитстон одновременно с Эванджелиной, ответившей: «В Венеции». – Можно попробовать с ним связаться, – продолжил полицейский. – У вас есть его адрес? Хозяйка покачала головой: – В этом нет необходимости. – И, скрестив на груди руки, добавила: – И так ясно, что девушка лжет. Констебль поднял бровь: – Подобные случаи уже бывали? – Не имею представления. Мисс Стоукс прослужила у нас всего несколько месяцев. – Пять, – уточнила Эванджелина. Собравшись с силами, она повернулась к полицейскому. – Я прикладывала все усилия, чтобы дать детям миссис Уитстон надлежащее воспитание. Поверьте, я не воровка, а порядочная девушка. Меня никогда еще не обвиняли ни в каких постыдных поступках. – Это она так говорит, – издав сухой смешок, заметила миссис Уитстон. – Слова мисс Стоукс довольно легко проверить, – сказал констебль. – Я не крала этот перстень, – настаивала Эванджелина. – Клянусь. Блюститель порядка постучал карандашом по блокноту: – Я записал, мисс, что вы отрицаете свою вину. Миссис Уитстон смерила гувернантку холодным оценивающим взглядом. – По правде говоря, у меня уже некоторое время тому назад возникли определенные подозрения насчет этой девушки. Она приходит и уходит в неурочное время. Вечно скрытничает. Со служанками не общается, держится особняком. Теперь понятно почему. Украла фамильную драгоценность и решила, что это сойдет ей с рук. – Вы готовы дать соответствующие показания, мэм? – Безусловно. У Эванджелины внутри все оборвалось. – Прошу, – взмолилась она, обращаясь к констеблю, – давайте подождем до возвращения Сесила! Миссис Уитстон сердито на нее взглянула: – Я не потерплю столь неуместную фамильярность. Для тебя он не Сесил, а мистер Уитстон.