Джин пожала плечами и протянула квадронокль обратно. — Может, и существует. Ваша начальница была права, когда говорила, что Империя вполне способна на такие штучки… — Закономерный венец всех прочих императорских деяний, — уточнил Кассиан, скривив губы в горькой усмешке. — Не важно. Никого не удивит, что Империя хочет себе разрушитель планет. Удивительно, если он уже готов. — Может, и нет. Здесь осталось не так уж и много кристаллов, — бодро вставил дроид. Джин взглянула на К-2 и поймала себя на мысли, что разглядывает имперские эмблемы. — Может, ходячая мишень нас здесь подождет? — Это ты про меня? — осведомился механизм. Кассиан выпрямился и поплотнее запахнул куртку от поднявшегося ветра. — Она права, — произнес он. — Нам нельзя выделяться. Ты останешься на корабле. — Я не буду выделяться, — ответил на это K-2SO. Слова прозвучали скорее как утверждение, а не возражение. Джин фыркнула: — Это среди кого же? Среди парней Со? Или имперцев? Одна половина здешнего народа захочет тебя перепрограммировать, а вторая — прострелить башку. — Я удивлен, что ты так печешься о моей безопасности. Джин снова повернулась к раскинувшейся перед ними долине и далекому городу, пытаясь прикинуть расстояние до него. «Слишком много барахла», — решила она и бросила дроиду свою сумку. — Вот еще, — сказала она. — Просто могут пальнуть в тебя, а заденут меня. Кассиан уже двинулся к городу. Джин последовала за ним и сделала вид, что не слышит, когда дроид произнес: — Такой вариант меня устраивает. Бодхи Рук никак не мог разглядеть таившееся в пещере существо. Когда он вытянул шею, пытаясь вырваться из пут или выбраться из кресла, наполнявшие помещение тени, казалось, поползли, извиваясь, словно морские га- Ды, которых он когда-то в детстве видел в аквариуме. Тени, похожие на длинные пряди и короткие обрубки, подергивались и смещались — но, когда он попытался сосредоточиваться на них, выхватить из тьмы хотя бы один завиток, ничего не получилось. Все замерло, лишь где-то сбоку мердал свет. — Бор-Галлет чувствует твои мысли, — сказал призрак. Со Геррера наблюдал. Он стоял рядом с пещерой. Той клеткой, где были заперты Бодхи и существо. В безопасности. Но он наблюдал. — Не надо, — еле слышно пробормотал Бодхи. — Пожалуйста, не надо. Он шептал что-то бессвязное, умоляющее — на большее в эту минуту он был не способен. Стертые ноги, холодные пальцы, синяки и обезвоживание — все эти трудности он мог пережить. Эти трудности он понимал. Он сталкивался с трудностями и раньше: например, учась на пилота, ему пришлось пройти через длительное лишение сна. Конечно, он боялся боли, но таящееся во тьме существо вызывало отторжение и такое отвращение, что просто не выразить словами. — Не лги и будешь цел, — заявил Со Геррера. Теперь тьма подползала к Бодхи, извиваясь у ножек его стула. Она источала приторный цветочный аромат. Пленник задержал дыхание и постарался съежиться. — Что ты на самом деле привез мне, пилот? Бор-Галлет выяснит правду. Бодхи ощутил прикосновения к своим плечам и шее — легчайшие, почти неосязаемые. Но когда он содрогнулся, касание стало болезненным, словно его плоть зажимали в тиски. Он думал, что говорит: «Я не лгал вам. Я никогда не лгал!» — но не слышал собственного голоса. Усики твари добрались до его лба. Он ощутил, как волосы прижимает к коже, словно что-то оборачивается вокруг черепа, и зажмурился. Все тело прошиб озноб, а липкий пот не проступал лишь из-за сильного обезвоживания организма; в висках начинало жечь. И Бодхи увидел… …Свою мать на кухне их дома: она держит его ладони в своих, показывая, как правильно разрезать овощ. Мать никогда не позволяла маленькому Бодхи брать ножи, но в тот раз сделала исключение, потому что пожалела его. Он не мог вспомнить почему, но был уверен, что причина разбила бы ему сердце. Он чего-то лишился. Он бы заплакал, если бы не увидел… Мисурно, своего учителя, своего напарника в гонке фентерсона, что коротал время полета, травя байки о том, как громил пиратов, повстанцев и твердыни сепаратистов на своем истребителе. У которого воняло изо рта и который громогласно разглагольствовал о шутках, что проделывал над курсантами, — но который, захмелев, называл Бодхи своим лучшим и единственным другом… …Гален Эрсо, чем-то похожий на Мисурно, сказавший Бодхи: «Смелость не в слепом подчинении. Самый примитивный дроид исполняет приказы, не задавая вопросов и не принимая решений. Если ты хочешь знать, что мы строим, Бодхи Рук, то можешь просто спросить». А он так до сих пор и не спросил… …Пожар на борту его грузового челнока, горят его руки, сражающиеся с пультом управления, пока он пытается набрать высоту, чтобы избежать потоков энергии, которыми по нему с земли стреляют повстанцы. В кормовом отсеке кто-то кричит, но он может лишь лететь и надеяться, что в бой вмешаются штурмовики или СИД-истребители… Бодхи вовсе не был уверен, что все это когда-то случилось на самом деле. Он уже не мог вспомнить, как нужно дышать, и ощутил напряжение в легких. — Но есть побочный эффект, — произнес призрачный голос Со Герреры. — Обычно от этого сходят с ума. Издали город казался столь же тихим, сколь и пустынны и его тишину нарушал лишь похожий на завывания ветра гул звездолетов. Но чем ближе они подходили, тем менее с улиц доносились звуки повседневной жизни Ды: суетливые пешеходы, крики торговцев, монотонные песнопения паломников и рокот машин. В это разноголосье вплетались нотки оккупации: искаженные электроникой голоса штурмовиков, требующих предъявить документы на пунктах досмотра, шум неконтролируемой стрельбы в оспариваемых секторах и отголоски далеких беспорядочных бластерных залпов. Джин хорошо знала эти нотки. Они напоминали о доме. — До темноты еще несколько часов, — сказал Кассиан следовавшей за ним Джин. Откинув занавеси, гости оказались в обшарпанном переулке, ставшем жилищем для колонии кубазов. Не обращая внимания на носатых инородцев, парочка проследовала мимо шкворчащих горшков с едой и одеял. — И, полагаю, они нам пригодятся. На закате начнется комендантский час, да и мне не улыбается топать обратно через пустыню ночью. — Значит, никаких экскурсий? — Никаких экскурсий. Свернув за угол, они миновали вторую занавесь и оказались в плотной толпе посреди узкой улочки. Джин задела прохожего, затем почувствовала, как кто-то толкнул ее в бок. Рука тут же потянулась за спрятанной под курткой дубинкой, а тот хам прорычал: «Смотри, куда прешь!» «На драку нарывается». Взгляд девушки скользнул по его лицу — вроде бы человеческому, но из-за ожогов или шрамов точно не сказать — и переместился на морду стоявшего за его спиной товарища — аквалиша с клыками и черными глазами навыкате. Она справится с обоими. Сердце вдруг бешено застучало, появилась холодная усмешка. — Стой. — Кассиан сжал ее руку, увлекая обратно в поток прохожих. — Нам не нужны проблемы. Простите. Всплеск адреналина схлынул. Теперь, когда сиюминутные события не отвлекали ее мыслей, в сознании сам всплыл образ отцовского лица — образ, устаревшего на пятнадцать лет, но все же это было лицо человека, который бросил ее ради служения Империи. Она пнула ногой песок и потрясла головой, когда Кассиан решил что-то сказать. — Что теперь? — поинтересовалась Джин. Если он и заметил ее волнение, то не подал виду. «Ну и молодец», — решила девушка. — У меня здесь был связной, — сказал разведчик. — Служил у Герреры, но на днях пропал без вести. Его разыскивает сестра. Славная семейка. — Часами ждет его в разрушенном храме. Вокруг ошивается много паломников, поэтому там можно легко затеряться или устроить тайник, не привлекая внимания. Назовем ей твое имя и будем надеяться, что этого хватит для встречи с Со. — Надеяться? — Она недоверчиво поглядела на Кассиана. — И это все, на что способны лучшие разведчики повстанцев? Оперативник будто пожал плечами. — Восстание живет надеждой, — ответил он. На следующей улице толпа поредела. Джин накинула капюшон, проходя мимо отряда штурмовиков — те стучались в двери и избивали жителей. На этот раз она поборола соблазн потянуться за оружием, хоть он и был велик. Она постаралась не обращать внимания на причитания жителей Джеды и сосредоточилась на мерцающей неподалеку голограмме имперской пропаганды. Что-то про вооруженного беглеца в краденом имперском летном комбинезоне. Девушка дождалась, пока они с Андором не отошли туда, где имперские солдаты их уже не услышат, и спросила: — Это все из-за того пилота? Кассиан не стал отвечать на этот вопрос. — Подожди тут, — сказал он и исчез в уличной толкотне. Девушка утвердительно хмыкнула и медленно пошла вдоль группы плотно жавшихся друг к другу торговых киосков. Она вертела головой, будто изучая товары — ткани ручной работы, Явно местные бурые пятнистые фрукты, каменные осколки каких-нибудь разрушенных святилищ из пустошей, — и старалась не смотреть продавцам в глаза. Из отдаления до нее все еще доносились слова голограммы («…по имени Бодхи Рук…»), но песнопения какого-то паломника становились все громче и постепенно заглушили почти все остальные звуки. Без конца одна и та же простая фраза: «Да пребудет с тобой Сила других». Джин взяла в руки обогреватель размером с ладонь, но торговец тут же вырвал у нее свой товар. Ее разум затуманился, и она испугалась, что снова начнет размышлять о Со и Галене Эрсо, а мантра звучала уже глубоко в ее мозгу. Она следовала за девушкой, и та решила, что бормочущий молитву паломник пристроился где-то за ее спиной. Она бросила быстрый взгляд через плечо. Напев смолк. Позади стояла древняя старуха с морщинистыми руками и торговалась за тот самый обогреватель, что брала Джин. И она не читала никаких молитв. — Отдай кулон — скажу твое будущее!