Или денег. Вряд ли. Нажимаю зеленую кнопку. — Аня, где ты? Его голос. Вспоминаю это ощущение безопасности, которое он мне дарил раньше. Сердце рвется от желания срочно вбежать туда. Нырнуть ему в объятья, и всё забыть. Снова. Услышать, что всё будет хорошо. Услышать оправдания, объяснения. НЕТ. Нельзя. Я не могу. Я опять расстворюсь. Я буду добиваться любви и пойду за каждым, кто сделает вид, что я ему дорога а потом растопчет. Предаст. Опять. Думала, что могу сказать ему хоть что-то. Но я замерла. Стала как солянной столб. — Аня, мы поговорим, где ты? В номере нет. Ты в кафе? На улице? — тараторит он. — Ответь что-то, Аня... Анечка, ответь. — Прощай, — говорю я одно слово. Это единственное на что способно сейчас моё тело. Я сбрасываю звонок. Чтобы не было следующих, отключаю телефон. Вытаскиваю симку. Водитель никак не комментирует услышанное. Мы подъезжаем к аэропорту. Я бросаю симку в мусор. Задумавшись, на всякий, бросаю туда и телефон. Я хотела уехать. Хотела познакомится с собой. Что же. Без телефона. Без старых связей. Без матери. Без сестры. Отца. Без жениха и мужа. Без любовника. Без подруг. Пропавшая. Одинокая. Это единственный способ. — Вам не нужна помощь? — спрашивает водитель. Я качаю головой. — Больше нет. Я должна сама. Спасибо. Он только кивает. Я расплачиваюсь с ним. Меняю деньги в обменнике. — Самый ближайший рейс, как можно южнее, — говорю я на кассе. — Посадка через пятнадцать минут. — Замечательно. Спасибо. Лететь дальше раненой птицей Три недели спустя Беру белые, уже остывшие кружки со столика. Ещё не наловчилась делать это быстро и профессионально, постоянно боюсь уронить и разбить посуду. Но к счастью, пока такого не случалось. Я понимаю, чем больше я буду бояться тем больше шансов, что что-то приключиться. Но привычка всего бояться и быть во всем неуверенной не отступает. Ставлю поднос на кухню, с чувством выполненного долга возвращаюсь обратно к столикам небольшого кафе у берега моря, где работаю уже две недели. До конца лета этой работы мне хватит. Но дальше нужно искать что-то ещё. Планов слишком много. Мне надо удаленно окончить институт. И пытаться устроиться на работу, скорее всего, переводчиком. С моим углубленным знанием английского и немного испанского работу в туристическом городке я должна найти. Должна. По крайней мере, даже сейчас, с неоконченным высшим я уже нашла подработку репетитором по английскому. Секрет прост — ставишь самую маленькую цену за услуги и работаешь, пока не станешь отключаться от реальности. А отключаться от реальности мне очень надо. Получается польза два в одном. С деньгами Артура, которые я пересчитала только уже после того, как приехала сюда, мне б хватило на год спокойного проживания, если не шиковать. Но я беру «из заначки» только по большой необходимости и постоянно пытаюсь доложить туда. Ещё и соизмеряя с постоянно скачущим курсом. Потому что главный план на ближайшее время — вернуть этот чертов долг. Да, разум говорит о том, что Артур такую сумму может просто не заметить. Он в ресторане тратит больше за вечер. И, вполне возможно, на самом деле, не заметил. Но я не могу нормально спать, зная, что своровала. Это гнетет каждый день. Думаю о столиках, о заказах, о том, как побаиваюсь выпивших мужчин и где-то там, на задворках разума, как фоновое радио, гнетет мысль о долге. Наверное, я дура. Я не люблю работу официантки. Много приходится носить, ходить, смотреть на подвыпивших людей. Несколько раз я с девчонками официантками и поварами шли домой группкой, боясь, что гости, что приставали к нам вечером подкараулят у выхода. Но даже в этой работе я стараюсь найти что-то приятное. Мне нравится наблюдать за людьми. В свободные минутки я разглядываю людей. Бывают интересные гости, милые дети, очаровательные в своей влюбленности парочки или, наслаждающиеся закатом старушки. Но долго отдыхать не получается. Не потому, что так много работы. Нет, бывает, гостей вообще нет, или сидит одна девушка за компьютером. Так даже хуже. Ведь в голову лезут опять нехорошие мысли. Я вспоминаю то, что оставила в Москве. Мозг и сердце не обмануть. Единственное о чем я жалею это о внимательных, темных глазах. Больших немного смуглых ладонях. Идеальной в своей небрежности щетиной при идеальных же черных костюмах. Мягком бархатном голосе. Его губах на моей коже. Слову «Анечка» в его устах. Как в таком сильном, таком мудром, искалеченном жизни человеке может быть такая нежность, которая выражается в одном слове? Нет! Нельзя думать. Нельзя вспоминать. Нельзя! Я, в чем-то, наверное, теперь как Артур. У меня ломка. Только ломка по человеку. Я силюсь, чтобы не загуглить как там Миша. Силюсь, чтобы не купить билеты и не рвануть туда. В соседней номер от того, где жили мы с Артуром. Силюсь, чтобы не позвонить ему. Ужасно, но недавно я поняла, что помню его телефон наизусть. Я часто ему звонила и каждое его сообщение читала долго. Вглядываясь как под контактом «Миша» были написаны цифры. Я помню каждую из них. Хотя телефон Машки давно вылетел у меня из головы. Ещё одна причина, почему я решила не покупать смартфон. Чтобы не было соблазна заглянуть в мессенджер и увидеть, когда это контакт был в сети. Чтобы не читать нашу переписку. И я начинаю просить больше работы, лишь бы не думать. Не вспоминать. Упахиваться до состояния, когда едва стою на ногах и не помню моего имени. Отличное средство от излишних мыслей. После работы в кафе я бегу на другую. Туда где мне больше нравится. По выходным я преподаю английским детям дошкольного возраста. По будням, каждый вечер у меня занятия частным репетитором.