– Не совсем – она мне изменила, и я ее бросил. – Ой, ну что вы врете? – вырвалось из моего рта. Совести никакой у этого человека. Стоит тут, весь из себя красивый, и еще смеет говорить, что это ему изменили – ему! Но он на это лишь нагло усмехнулся. А потом взял стул, поставил рядом со мной спинкой вперед и оседлал его. – А вы забавная. – А вы чего это уселись? Вы здесь надолго? – Могу и до утра остаться. Хотела бы я сказать, что его отсюда выгонят. Да только – кто? За окном вечер, у меня уже ни уколов, ничего. Нина ушла домой еще после обеда. Ко мне и заходить сейчас незачем, если ни что-то вдруг. – Что, дома совсем никто не ждет? – спросила у него. Должен же быть хоть кто-то. Подружка, например, с которой он спит. Кошка, в конце-то концов. – Рыбки считаются? – опять пошутил он. Я хоть и улыбнулась ему, но внутри вдруг стало очень грустно. Меня вот дома явно никто уже не ждет. Хоть Андрей и звонил два раза, пока я спала, но потом оставил сообщение «перезвони», и на этом успокоился. А этот Мерзавец приехал ко мне и прорвался в палату, несмотря на все запреты, лишь бы только поговорить. – Зачтем. А дети хоть есть? – Нет. – А я вот о втором ребенке мечтала, – сказала, в этот раз даже не подумав, что именно этого мужчину отчасти виню в своей беде. – Вы так говорите, будто все потеряно. Попробуйте с мужем еще раз забеременеть. Это же не мешки грузить, очень даже приятный процесс. Я лишь горько улыбнулась. Потому что он меня не понял. Потому что с мужем я уже ничего не могу и не хочу пробовать. – Кстати. Хотите, я оплачу ваш семейный отдых на побережье? – Вы?! – произнесла я с усмешкой. – С чего это? – Потому что хочу исправить то, что натворил. Слышал, что такой отдых всегда идет на пользу. Возьмете мужа, затащите его в кусты под пальмой, и пусть насилует вас до победного результата. Едва сдерживаясь, я на пару минут закрыла лицо руками. Потому что одновременно захотелось и плакать и смеяться. – Вас как зовут хоть? – спросила я то, о чем забыла при первой встрече. – Герман, – произнес мужчина. – Герман, пожалуйста, забудьте уже про моего мужа, – искренне попросила я. – Почему? – спросил назойливый Мерзавец. – Он провинился? – Ой, как вы угадали. – И чем же, если не секрет? – Секрет, самый секретный. – Хм, дайте еще угадаю… он вам изменил? А вот теперь мне стало совсем не смешно. Резко расстроившись, я повернулась к нему спиной, натянула до плеча одеяло и сказала: – Все, уходите. – Угадал, значит… – услышала я за спиной, сказанное уже более серьезным голосом. – А чего тогда не разводитесь? – Я еще не успела, ясно?! – ответила ему на повышенном тоне, потому что начинала злиться. Какое ему до этого дело? – А вы вообще меня слышали? Я сказала – уходите. Мне ничего от вас не нужно. Забудьте. Что случилось – уже случилось. – Ладно-ладно, я понял, – поспешил он ответить, поднимаясь со стула. – Вот и отлично. До свидания, – сказала я, снова поворачиваясь к стенке. А Герман наконец-то отошел к двери. Та открылась, но закрывать ее почему-то никто не спешил. – А я сразу заметил, что ваш муж идиот, – все-таки не сдержался он напоследок. – Как и все мужчины. – Не все мужчины изменяют. – Ой, не врите. – Серьезно. Я бы не стал. Если жена красавица, то смысл? Я бы с нее не слезал. Это так странно прозвучало, слишком неуместно, но так горячо, что у меня запылали щеки. – Вы еще здесь? – только и спросила я у него. На что он усмехнулся и, прежде чем закрыть дверь, произнес: – Спокойной ночи, Наталья. Я еще зайду. Зайду?! Я же сказала, что мне от него ничего не надо. Вот же наглый Мерзавец. Только слишком уж обаятельный, чтобы его по-настоящему возненавидеть. Эх… *** Сев с машину, Герман завел мотор, но нажимать на газ не спешил. Он как-то задумался. Необычная ситуация у этой Натальи. Она беременная – была – а ей муж изменяет. Тут еще он на своей машине, очень вовремя. А ведь красивая девушка. При других обстоятельствах даже сказал бы, что сексуальная. Когда он зашел к ней в палату и застал врасплох, то уже и глаз не смог оторвать от ее идеальной фигурки. Без макияжа и после операции она все равно выглядела очень даже мило. Такую увидеть в откровенном белье – с ума же можно сойти… Или он просто конченый извращенец. У девушки беда в жизни, а он сидит и представляет ее в эротическом комплекте. Черном… в чулочках… и туфли на высоком каблуке. Да, он извращенец. Потому что от этих мыслей у него уже почти встал. Видимо, воздержание сказывалось. Он же неделю назад расстался с очередной подружкой. Как развелся пять лет назад, так ни с кем не клеилось. Стоило только девушке заикнуться о браке – у него как отрезало все. Потому что хватило. Десять лет брака, и все коту под хвост. А ведь у них даже ребенок был, девочка. Вернее, она и сейчас есть, у бывшей жены. Просто он лопух десять лет верил, что это его дочь. А, нет, не угадал. Любимая невеста как раз перед свадьбой решила напоследок трахнуться с бывшим. Тоже «забавная» такая история, почти как у Натальи. Поэтому квартира как обычно встретила его тишиной. Ждали одни голодные цихлиды в большом аквариуме, который стоял у него в зале. Давно о таком мечтал. Но раньше жена была против. А сейчас сам себе хозяин. Покормив рыбок, Герман сделал кофе с бутербродами, включил ноут и расположился за столом. Время хоть и десять вечера, а все равно нужно было немного поработать. У него пять точек Кофеен в городе, и все ждут его внимания. На почте среди прочих писем уже лежит контракт от «Черного золота», нужно ознакомиться и скорее подписать, пока его «КофеЧудес» не остались без главного ингредиента. Вон еще один сотрудник увольняется. Нужно подать заявку в агентство на нового. Дел куча. А он по больнице носится, пытаясь встретиться с девушкой. Все-таки жаль ему Наталью. Она когда выгоняла его, совсем грустной стала. Но плохие эмоции ей вообще не к лицу. Ей бы улыбаться почаще. И как такой красавице вообще можно изменить? Он отказывался понимать ее мужа. Сто лет в браке, что ли? Или еще какие-то причины. Точно идиот. Да и он сам не лучше. Даже придумать не может, как ему теперь исправлять то, что наделал. «А я вот о втором ребенке мечтала», – вспомнил Герман слова Наташи. И сам же про себя посмеялся. Пока это единственное, что он от нее услышал – что девушка хочет. Но, не мог же он ей сделать этого ребенка. Звучит совершено дико. Пусть даже могло бы покрыть его вину на сто процентов… Но это же не шуба какая, это ребенок. Там семья нужна. А семья – это брак. Да кто вообще брак назвал «браком»? У него к этому теперь только одна ассоциация – как нечто заведомо сломанное и совершенно ненадежное. Но это лишь его мысли и мнение, кто-то другой может и думать иначе. А у Натальи все-таки муж еще есть. Вдруг простит, и сделает тот снова ей этого ребенка. Кто-то третий точно будет лишним. А он будто и в самом деле рассматривает свою дикую идею. Так и сказал бы сам себе, что просто захотелось оказаться с этой девушкой в одной постели. Может, просто денег дать? Своего рода компенсацию за физический и моральный ущерб. И пусть уже сама разбирается, на что их потратить. Или молча купить путевку на курорт. Нечто вроде реабилитации будет. И опять он занят не работой. Смирившись, Герман сцепил руки за головой и откинулся на спинку дивана. Это он с улыбкой вспомнил тот момент, как Наталья пыталась прикрыть свои аппетитные формы от его наглых глаз. Испуганная такая была, возмущенная, словно пойманный котёнок. Зашипела на него сразу. Девушка вообще с характером, это видно. Сколько же ей? Лет тридцать пять? Выглядит явно моложе, чем есть на самом деле. За фигурой своей следит, тоже видно. Все-таки муж «фитнес-тренер». Лучше бы этот «муж» мозги себе прокачал, вместо мышц. Даже интересно теперь, все-таки разведется она с ними или не решится? Только его это совершенно не касается. Все, еще одна порция кофе и точно за работу. *** К сожалению, в больницах утром поспать не дают. Суета прям с семи начинается. То на укол идти надо, то завтрак, то обход. – Ну, как ты? – спросила у меня Нина, заходя в палату. – Пока точно не знаю, я еще не проснулась. – А мне сказали, вчера твоего Мерзавца здесь видели. Неужели, прорвался? – Да! Представляешь, залетает он ко мне в палату, а я тут переодеваюсь. – О, ничего себе! Это его наша баба Зина не заметила, а то погнала бы мокрой тряпкой. И что дальше было? – Да что тут может быть? Мы поговорили, и он ушел. – Извинялся опять? – Пару раз. А еще хамил и умничал. – Вот гад. Но такой обаятельный. И очень целеустремленный. – Ты тоже это заметила? – спросила я у нее, радуясь тому, что со мной все в порядке.