Тонкие пальцы скользят по моей больной руке от запястья до плеча, разминая и оглаживая мышцы, а потом теряются где-то на затылке в волосах. - Илья? Что-то не так? Не так! Такие выродки жить просто не имеют права! Тем более Шайберг. То-то мне его морда показалась знакомой, но тогда меня больше волновали Полина и её мысли. Я даже об этом подзабыл, пока сейчас не услышал фамилию. - Кроме моего желания вырвать яйца вместе с членом у твоего бывшего? Чтобы не размножался! Такие не имеют права! В остальном мелочи… я знаю, какое маленькое хобби с большими запросами у этого гондона. Полина отрицательно качает головой, снова хмурясь, явно не понимая о чём я толкую. И наверное, мне бы лучше заткнуться и не выносить дерьмо на свет божий, но … чёртова ревность. Где-то внутри меня это безбашенное чувство боялось, что Ромашки вернётся к своему мужа-долбоёбу. Таких историй… вон пруд пруди. - Он заядлый игрок, – вываливаю на девушку правду-матку. – Слышал, что балуется подпольными казино, но и в моей сфере засветился – участвовал в договорных боях. Как понимаешь, боксёры тоже люди со своими проблемы и заморочками, поэтому ушлые организаторы «тотализаторов» и любители бабок находят их слабые места. А Шайберг в последнее время прославился жадностью. Вечно зажимал бабки борцам. - Я даже не догадывалась, – сокрушенно выдыхает Полина, и отводит печальный взгляд в сторону. – Я будто действительно жила за стеной. Слепая. Глухая. Немая. За этот грустный момент надо бы дать себе в рожу, но чувство самоудовлетворения от сделанной гадости в адрес Адамчика греет душу. - Мне нужен хороший и абсолютно «левый» юрист. Ты сможешь помочь? – вдруг оживает Полина, и в её взгляде горит желание действовать. – Те юристы, кого я знаю, так или иначе связаны с Адамом. Он придумает жалкую историю обо мне непутёвой, и все наши общие знакомые будут плясать под его дудку. - Конечно смогу. Я горю желанием помочь тебе с разводом в самые короткие сроки. Желательно ещё «вчера», но так и быть потерплю, – усмехаюсь больше над самим собой. Такая охрененная прыть– проучить гондона и присвоить себе эту белокурую прелесть, сама по себе для меня нечто новое. Обычно с таким рвением я хотел присвоить себе новый титул, а не просто девушку с самыми потрясающими глазами на свете. Это всё сука-любовь, и как когда-то слышал в песне: сердце скрутила, голову с ума свела. - Спасибо, Илья, но потом я сама. Адам будет мстить, поэтому полетят головы всех, кто будет на моей стороне. Я же не хочу, чтобы ты или Алла пострадали в нашей с ним войне. Это будет неправильно. Ромашка – моя самая честная на свете, собирается кунуться в одного грудью на шипастые баррикады. И хотя меня это жутко раздражает, но я понимаю, насколько важен для неё этот шаг после всего, что с ней произошло. - Полин, меня не надо защищать. Я и сам способен, – и склоняюсь к ней до тех пор, пока кончики наших носов не сталкиваются. – Но я рад, что нравлюсь тебе настолько сильно. Она в мгновение смущается, но глаз уже не отводит. - Нравишься, – шепчет так необходимое мне признание. Вот только дальше я задницей чую, что будет это проклятое «но», поэтому не желая его выслушивать, целую. До срыва дыхания и мозгов в кисель. - Я хочу искупаться в озере, доктор Полина. В нём отражаются звёзды, поэтому мне туда непременно надо. Она тяжело дышит и обескураженная сменой моей тактики растерянно кивает. - Раздевайтесь, доктор Полина, – и первым начинаю расстёгивать рубашку. –Вы непременно должны сопровождать своего бесценного пациента, – она зависает на движениях моих пальцев и полуголом торсе. И это, сука, так горячо, что я едва сдерживаю себя от резкой смены собственного плана. – В болезни и в здравие ...пока смерть не разлучит нас, – добавляю «контрольный» штрих в подсознание своего цветочка. - Сириус, ты … я … – она никак не может определиться. - Ты хочешь помочь мне раздеться? – тут же помогаю подобрать «правильные» слова. – Это очень гуманно, доктор Полина. - Чёрт! Илья, я немного нетрезвая, а ещё ты со всеми этими своими мышцами… сводишь с ума. Я плохо соображаю. Мой доктор гневается, при этом не сводя с меня затуманенной лазури глаз. - Ну, так всё честно, ибо это взаимно, Ромашка. - Не честно! Я веду с тобой разговор одетая. Оу, вот и попалась! - Ну, это легко поправимо, дорогая. Полинка запоздало понимая, что проговорилась, начинает возмущаться, но при этом её ладони с моей шеи скользят на плечи, освобождая те от ткани, а потом на голый торс, тем самым окончательно подписывая свой приговор на ночное купание. Моя любимая в ней противоречивая натура в действии. Нахожу скрытый замок на платье и торопливо сдёргиваю его с моей женщины. В одном чёрном нижнем белье в контраст белоснежной коже на капоте моей тачки Полинка смотрится так … что я тоже перестаю связно мыслить. Я не пил, но градус вожделения бьёт по темечку с силой увесистой кувалды. - Ромашка, ты сейчас мечта любого порно журнала, – несу какую-то хрень, пока она розовеет под моим изучающим взглядом. - Подросткового? – пытается шутить и заодно слезть с машины. - Стоять, – торможу побег, перехватывая её ноги за щиколотки. – Сначала избавим тебя от шпилек. В воде они тебе не пригодятся. В принципе, как и нижнее бельё. Полина судорожно выдыхает, уже никак не скрывая своего возбуждения. Да я и сам на грани. Не могу понять, как всё ещё не трахнул свой цветочек. - Доктор Полина, да у вас снова тахикардия! – хриплю ей, жадно целуя в живот, где чувствую её сорванный к чертям пульс. У меня такой же. - Пойдём на процедуры, Ромашка. Так и быть излечу твой недуг. Снова. И снова. Пока смерть не разлучит нас. Глава 25 Полина Как бы мы не спешили, но всё-таки попадаем в грозу. Ветер порывами, молнии в полнеба и грохот, словно мир рушится, но я едва замечаю весь этот армагеддон. Илья не позволяет отвлечься мне на что-то другое, кроме него. Когда там на озере я спускалась в воду в одном нижнем белье, то его взгляд держал меня на короткой привязи не хуже верёвки. Когда в жадном порыве моего тела коснулись его ладони и губы, то я вообще разучилась думать. Сириус просто волшебник, который выбивает из меня всё плохое и наполняет нечто новым. Всё, казалось, давно мне известное, обретает теперь иной смысл: поцелуи, ласки, забота. И да, в нём нежность граничит с дикостью и нетерпением, но это только сильнее закручивает коктейль нашей страсти, что мы делим один на двоих. И я могла бы вечно плескаться в удивительно тёплой воде озера и слушать короткие рассказы Ильи о звёздах, но стремительно нарастающие тучи на небе решили за нас. Ливень стеною с порывами ветра обрушился на нас где-то в паре метров от клиники. Илья бросил машину около ворот, которые почему-то не открылись, и мы бегом в кромешной тьме пронеслись через калитку. - Электричество сдохло. Наверное, вырубило из-за грозы, – перекрикивая шум дождя, заметил более внимательный Илья, пока я снимала босоножки. Идти в них в этом потопе было невозможно. Сейчас и я обратила внимание, что территория клиники темна не только из-за позднего времени и непогоды. Не было никаких подсветок дорожек и зданий, фонарей и горящих окон в домиках и корпусах реабилитации. - Побежали, Ромашка, – обнимая меня за талию, Сириус резво бросился в сторону его домика. Но то ли моя спортивная подготовка, особенно в сравнении с чемпионом бокса, дала сбой, то ли чересчур активная сексуальность в последние два дня исчерпала все мои силы, но я выбилась из сил через пару поворотов бесконечной дорожки. А до домика Сириуса, что стоял на самой отдалённой части клиники, ещё было прилично топать, точнее плыть. - Илья, я больше не могу, – почему-то смеясь над собственной слабостью, я сошла с дистанции нашего мокрого кросса. – Давай ко мне. Тут совсем близко. Я махнула в сторону нашего с Аллой домика, что оказался буквально в трёхста метрах от нас. - Не могу отказаться, когда девушка меня так настойчиво приглашает к себе, – довольно урчит Илья, снова возвращая в свои объятия и целуя в шею. - Да ты безотказный, как я посмотрю, когда дело доходит до женщин, – ухмыляюсь и выгибаюсь так, чтобы ближе к нему, его губам. - Если только эта женщина ты, то да. Безотказный. Его признание для меня, что молния от неба до земли, которая за спиной Ильи коротко освещает его суровый силуэт. Меня также пронзило и раскололо надвое. - Илья, не надо так говорить, а то я поверю, – пытаюсь шутить, хотя голос срывается от эмоций. - Верь. Я выдержу. Он шепчет прямо в мои губы, ловит мой взгляд. В его глазах я не вижу фальши, не чувствую в нём ни капли лжи или сомнения. Кристальная стопроцентная честность. - Ты потрясающий, – выдыхаю я, прежде чем самой поцеловать эти упрямые губы. Горячо, вкусно и напополам с водой. Водный поцелуй. Только мы оба не чувствуем холодных потоков воды, что безжалостно хлещут по телу. И мне нравится стоять вот так с ним в стене такого ливня, что всё вокруг расплывается как в дымке. Мы одни. Нет реальности. Мои проблемы с мужем и обществом остались где-то по ту сторону дождя. Я впервые чувствую себя такой свободной. Особенной. Неповторимой. Только для него, а большего мне и не надо. - Хочу тебя любить, – хрипло шепчу ему, пока ещё сильнее обхватываю за широкие плечи и приподнимаюсь на цыпочках, чтобы «дорасти» до него. - Так люби, Ромашка. Я подхвачу. Он, и правда, подхватывает. Под попу. В одно движение забрасывает меня на себя, что остаётся только обхватить его ногами и руками. И мы снова целуемся, и я чувствую, что и сама превращаюсь в дождь. Мы настолько мокрые, что вода потоком льётся и с нас тоже, когда Илья доставляет нас до веранды домика, где я его впервые увидела. Наглого самоуверенного самца. В принципе, в нём и сейчас все эти качества прекрасно сохранились.