- Прощайте, Герберт. Рада была познакомиться. И спасибо за пожелания. Мне пригодится, – немного резче, чем хотелось, прощаюсь в ответ. Ухмыльнувшись, тренер ушёл, оставляя меня один на один с тревожными мыслями. Скоро бой. Не только у моего чемпиона, но и у меня тоже. - Девушка, вам нехорошо? Укачало? Чужой прокуренный голос врезается в моё воспалённое сознания. Реальность! - Нет. Всё хорошо, – открыв глаза, ловлю озабоченные взгляды водителя, которые тот урывками бросает через плечо. – Задремала. - Во сне люди обычно расслабляются, а у вас на лице… – он замолкает и отвлекается на управление машиной. - Просто плохой сон. Бывает. Водитель такси кивает, соглашаясь, и что-то говорит про свои сны, но я не слушаю. Последние две недели я все ночи проводила рядом с Ильёй. А сегодня… придётся уснуть без него. Наверное, не поймав участия с моей стороны на свои рассказы, мужчина замолкает, и весь оставшийся длинный путь мы едем под негромкое звучание радио. - Вот здесь вам удобно будет выйти? – на удивление вежливо интересуется водитель, когда мы тормозим возле закрытых ворот моей элитной в виде свечи многоэтажки. - Да. Спасибо, – я торопливо рвусь наружу, потому что дышать сложно. Словно из салона автомобиля разом выкачали весь воздух. Но и на улице мне не легчает. Маленький предвестник панической атаки отказывается уходить. Привет старая жизнь и старые реакции на неё! - Ваш чемодан. Вам помочь? И снова водитель такси, что обеспокоенно заглядывает мне в лицо. - Нет. Я сама, – задушено хриплю в ответ, когда вижу, что охрана комплекса меня узнала и теперь открывает ворота. Отрицательно качаю головой всем разом и подхватив чемодан торопливо проскальзываю в узкое пространство открывающихся ворот. - С возвращением, Полина Семёновна. Как отпуск? - Спасибо, Тимур. Всё хорошо, – пытаюсь улыбнуться охраннику, что выдёргивает у меня из холодных пальцев ручку чемодана. - Это хорошо. Нас Семён Петрович предупредил, что вы сегодня возвращаетесь. Адам Львович вас встречать собирался в аэропорту, но вы сами приехали. Сюрприз решили устроить? Как китайский болванчик трясу головой со всем соглашаясь, так как язык разом отнялся. Мгновенный паралич… Плетусь следом за охранником к своей золотой клетке на одиннадцатом этаже. - Адам Львович будет рад. Без вас почти дома и не появляется. Всё на работе. Говорит, скучаю без жены. Ага, так скучает, что трахает всё, что движется! Вплоть до беременности любовницы. Эти мысли немного отрезвляют меня, приводя в чувства. Я приехала сражаться, а не умирать ещё на подходе к полю битвы. Тем более Адам прекрасный психолог, что касательно тирании и навязывание чужой воли, поэтому это тоже один из его вариантов «многоходовки». Мы добираемся до квартиры и убедившись, что там всё в порядке, как в принципе, и со мной Тимур, довольный собой, наконец-то уходит. У меня же хватает сил добраться вместе с чемоданом только до дивана в гостиной. Этот запах цветов вперемешку с горьким парфюмом Адама, мебель, мелочи, что я долго расставляли для уюта … это напрочь сносило мозг и давило воспоминаниями. Люди, вернувшись домой из поездки, всегда ощущают это чувство непривычного, забытого за время отсутствия. Я же его всегда ощущала. Как будто не дома. Всегда в гостях. Не знаю сколько я так просидела, не шевелясь и едва дыша, свыкаясь с фактами моей жизни. Приступ панической атаки отступил и это радовало, но сил, чтобы встать и начать собирать вещи никак не было. Хотелось услышать ободряющий голос Аллы и медовые нотки Ильи, но я специально оставила телефон в клинике. Услышу их, и ведь сорвусь туда, куда, как оказалось, сердце просится. Нельзя! Опасно! Сначала нужен план. Сначала я должна обезоружить Адама. И даже есть идея. Дикая… Тонкий металлический лязг замка входной двери врывается в тишину дома. Адам. Уже доложили, что я приехала, и тиран торопится за порцией моей боли и унижения. - Дорогая, как приятно видеть тебя дома, – он стоит на пороге гостиной в обуви и с большим букетом алых роз. Такой же как всегда… красивый, холодный мерзавец в дорогом костюме и золотыми запонками, что я ему подарила в день нашей свадьбы. - Не могу ответить тем же, Адам. Он вскинув бровь на мою дерзкую реплику идёт ко мне, и я тоже поднимаюсь. Не хочу торчать у него в ногах. Пора учиться быть на равных. - Очень печально, Полина, но думаю это скоро пройдёт. Ведь я люблю, когда моя любимая жена встречает меня у порога, а из кухни доносятся запахи вкусного ужина. В чёрных глазах мужа уже горит угроза. Угроза, требующая моего повиновения. - Думаю, что нет. Не пройдёт. У меня более нет любимого мужа для которого я бы смогла приготовить вкусный ужин. Так что, Адам, прошу убраться из МОЕЙ квартиры вместе с веником к своей беременной любовнице и там качать права. - Охренела, сучка?! – ожидаемо взрывается Шайберг, и цветы летят на пол. - Нет! Делаю то, что должна была сделать полтора года назад. Я требую развод! - Поля, развода не будет. Никогда, – холодно и тихо комментирует Адам, но лучше бы орал. Я прекрасно помню, что означает этот тон в исполнении моего мужа. Боль. - Будет. Я больше ни дня с тобой не останусь! - Да правда что ли?! – и пытается схватить меня за локти, чтобы потом трясти как куклу. Но я быстро уворачиваюсь от его цепких пальцев и запрыгиваю на диван. Голова кружится от передоза адреналина в крови и постоянной нехватки воздуха, но стойкое чувство брезгливости к его прикосновениям перевешивает общее недомогание. - Не прикасайся ко мне! Не смей! – шиплю как бешенный зверёк, готовый биться до последнего. Я лучше умру, чем предам Илью. Эта тварь меня больше не получит! - Да что ты! А что так? Боксёр это делает как-то особенно? - Да! - Может он и трахается лучше меня? - Он в отличие от тебя умеет это делать! Это смертный приговор. Адам теряет связь с адекватностью, и его расширившиеся зрачки, как у принявшего дозу наркомана, заполняют карие радужки. Тяжёлая пощёчина обжигает болью лицо и встряхивает и так больную голову. - А вот и твоя нежность после долгой разлуки, – рычу я, фиксируя расплывающийся взгляд на зверином оскале мужа. – Ну, ты только так и умеешь. Он снова бьёт, но на этот раз кулаком. Угол рта лопается под жёсткими костяшки его пальцев. Кровь… боль… Всё как всегда. Дальше будет трахать. Ничего нового… - Давай ещё… слабоват удар, – выплёвываю на его белоснежную рубашку слюну вместе с кровью разбитых губ. – Пусть на приёме все увидят, как сильно ты «любишь» свою жену. Давай, Адам! Уже занесённый кулак резко опадает вниз. - Сука! Ты, блять, нарочно! Ах ты, дрянь! И он хватает меня за полы блузки. Ткань рвётся, жемчужные пуговички летят в стороны и отскакивают от стен и пола. - Сука, я тебя щас выебу как последнюю шмару! Порву, суку, напополам! - Я против, Шайберг. Это изнасилование. Это статья, – громко кричу, чтобы он точно хорошо слышал за треском рвущейся ткани моей одежды. - Я адвокат, Поля! Мне нихуя и никогда не будет! А ты дура! Думала, потрахаешься с боксёром, и он на тебе сразу женится! Да на хуй ты ему сдалась, идиотка! – выплёвывает мне в лицо свою гневную речь, но впервые я не боюсь. Точнее боюсь, но страх за близких людей больше, чем за собственную жизнь.