– Даже не думай! А то напросишься на что-нибудь похуже! – Понял, понял. Кидаться в ответ не буду! – Ну, вот и иди в ту комнату, укладывайся. На такое разделение сна я совсем не рассчитывал. Были совсем другие планы. – А если мне будут сниться кошмары? Придут эти двое и будут меня пугать всякими непотребствами, а? – Они живые… еще. Это призраки во сны приходят. А эти двое – не должны. – Интересно ты как разговариваешь… – С пододеяльником управиться сложнее, чем прогнать чужого мужа. Но мы вдвоем и эту беду одолели… – Планируешь не оставлять их на этом свете? – Вот еще, руки пачкать. Я им просто хочу так испортить жизнь, чтобы сами помереть хотели! – Я – в деле! – Шикарно. Спасибо. Сварю тебе борща за помощь. А теперь – иди отсюда. Я буду переодеваться! Уходить не хотелось. Так и подмывало остаться за дверью и смотреть в щелочку: очень интересно же, как Юля переодевается… Как пацан, ей-богу, никак не мог от нее оторваться… – А поцеловать на ночь? Чтобы крепче спалось? – Нет. За нами сейчас никто не наблюдает, так что обойдемся без излишеств. – Ну, тогда пожелай мне спокойной ночи. – Сладких снов, любовь моя. И громко не храпи. А то приду и закрою тебе рот кляпом. Проговорилась. Не зря я вбил в телефон такое имя. Привыкнет – и вообще по-другому не станет меня называть! Но довольную ухмылку пришлось упорно прятать – чтобы не нарваться еще на что-нибудь, летящее в меня… Улегся поверх одеяла. Вытянул ноги. Повернулся на бок. Потом на другой. На живот. На спину. Кажется, минут десять продержался. Наверное, хватит? Или еще немного стоило подождать? Кое-как справился с нетерпением. Целых десять минут еще промаялся. А потом отправился обратно… – Ты что здесь опять забыл? Юля подскочила на кровати. Глаза – возмущенные. Ротик – круглой буквой «о». И пижама, под которой ни черта не видно! А я, между прочим, уже настроился на нечто большее! – Забыл, да. – Ну, бери что надо, и уходи! Я уже почти заснула! – Я забыл тебе сказать, что спать один не умею! Возмущенная фурия так офигела, что даже не смогла мне что-то сказать… – И как же ты справляешься с этой проблемой? Я потихоньку подбирался к краешку ее одеяла, а Юля только щурилась в темноте. С распущенными волосами, без косметики… Еще красивее, чем была в баре. – Ну, как тебе сказать… Страдаю. Мне нужно, чтобы кто-то за руку держал. – Только за руку? – Ну, хотя бы так… И нырнул к ней в постельку. Пока она дальше офигевала. Обхватил за талию побыстрее – и вовремя: Юля уже намылилась подальше из кровати. Только-только успел схватить и прижать. – Что ты делаешь? – Почему-то прошипела. Я думал, будет орать, как резаная. – Пытаюсь согреться. Холодно же… – У тебя такие ноги волосатые, что должно быть жарко всегда! – Это был сейчас упрек или комплимент, не понял? – Это был вопрос, откуда в моей постели взялась лохматая обезьяна? – Она ерзала, норовя отодвинуться подальше. Но кто бы ей позволил? С каждым новым движением, девушка лишь плотнее запутывалась в моих руках и ногах. Еще одна конечность тоже решила проснуться и прийти в движение. Очень не вовремя, кстати. Одно дело – просто обнимать строптивую женщину, другое – сдерживать себя от необдуманных поступков. Судя по настроению, Юля бы не обрадовалась моим домогательствам. – Зато смотри, какая мощная грудная клетка у этой гориллы! – Решил немного отвлечься. И ее отвлечь. Поймал небольшой кулачок, который упирался в мои плечи, разжал его и устроил нежную ладошку под своим сердцем. Оно заполошно колотилось – так сильно, будто именно сейчас и здесь решалась главная задача всей моей жизни. А может, так оно и было: если бы Юля меня выгнала, не факт, что появился бы еще один шанс. – Она тоже не гладкая, эта клетка… – Девушка стихла. Перестала дергаться и вырываться. Только дышала часто. – Ты предлагаешь мне сходить и побриться? Целиком? Спросил и еще сильнее заволновался: что делать, если согласится? Сразу уходить или немного поторговаться? – Нет. Не надо. – Она помолчала, о чем-то раздумывая. И спонтанно погладила мои мышцы, так, будто привыкала к ним, приноравливалась. – Я, потом пинцетом тебе все выдеру, если будешь плохо себя вести! Сама по себе угроза – страшная. И я бы сжался от ужаса, наверное… Если бы не тонкие пальчики, аккуратно лежащие на моей коже. Ради такого удовольствия можно вытерпеть любую пакость! – Тебя гринпис арестует за жестокое обращение с животными! – Что-то говорил, типа умное, а сам ловил вторую ее ладошку. Одной уже мало показалось… – Значит, так, животное. – Она уверенно отодвинулась, пользуясь тем, что я потерял контроль и расслабился. – Двигайся на край, ложись на спину и засыпай. – Ну, так же скучно, Юль? – А кто тебе здесь обещал аттракционы? У меня завтра очень трудный день на работе, нужно выспаться. А ты мне только мешаешь! Решительный тон вообще никаких шансов на продолжение не оставлял. Пришлось откатиться в сторону. Честно лечь на подушку и ждать. Чего – и сам не знал, наверное, у моря погоды? Юля сделала то же самое. Краем глаза видел, как она пялится в потолок и тихо вздыхает. Сначала совсем неслышно, потом тяжело… Отвернулась от меня на бок и задышала совсем уж странно… – Эй. Ты что, плачешь там?! – Ага. Рыдаю, в голос. – Пыталась хорохориться, но я-то слышал: что-то здесь не так! –О чем? О загубленной молодости? – О том, что я – дура! – А. Разве женщинам об этом положено горевать? Это, разве, не часть вашей натуры – иногда быть дурочками, чтобы нам жизнь сказкой не казалась? – Я могла бы сейчас получать с тобой удовольствие. По полной. Вот же – лежит под боком молодой, на все готовый… – Обезьян, можешь называть все своими именами. Я не обижусь. – Не важно! Могла бы отомстить с тобой мужу за его пакости! И ни в чем себе не отказывать! – Ну… Мне нравится ход твоих мыслей. Продолжай. – Придвинулся к ней поближе. На всякий случай – вдруг, ей понравится своя собственная идея? – А мне совесть не позволяет! Я – замужняя женщина! – Поверь, я готов представить, что ты уже избавилась от штампа… – Еще на миллиметр придвинулся. И еще на два. И даже погладил по плечу, рискуя быть изгнанным… – Мне совесть не позволяет! И вообще – я ничего уже не хочу, понимаешь?! – Не понимаю. Со мной такого не было, как с тобой. Но могу попытаться… – Лучше иди домой! Утром вернешься… А мне нужно побыть одной!