– Да ладно, Андрюш, не парься. Ничего ведь такого не случилось, да? Ты просто покувыркался со Светой, ну, с кем не бывает? Просто мне не надо было так рано приходить. Он слушал, не двигая ни одной мышцей на лице. Даже бровью не пошевелил. – Я так должна сейчас говорить, да? Этого ждешь, милый? Что я улыбнусь, притворюсь, что ничего не было, а потом улягусь с тобой в ту же самую кровать? – Ты сама во всем виновата! Ну, как тут не засмеяться, черт побери?! Только ржать, если не хочешь плакать! – В чем, поясни? В том, что решила тебе сделать приятный сюрприз и пришла пораньше?! – В том, что ты обычно приходишь поздно! Я, наверное, вышла замуж, а потом долго жила с закрытыми глазами. Фиг поймешь, как при этом не врезалась никуда, не наставила синяков и шишек… – Мужчина, вы кто? И куда вы дели моего Андрея? – Уточнила, на всякий случай. Ну, вдруг, я ошиблась? И это вообще кто-то посторонний? – Опять твои шуточки бессмысленные, Юль. Ну, разве сейчас им время и место? – Шуточки тоже теперь не такие, как надо? Горечь во рту накапливалась. Отравляла. Выплюнуть в него, что ли? Чтобы он от яда задохнулся или пришел, наконец, в себя? – Ты вообще ведешь себя странно, Юль. Не так, как положено хорошей жене. – Звездануться! Вот прямо головой об асфальт! Чтобы звездочки полетели! – Сил больше не было, чтобы остаться на месте. Вскочила. Зашагала. Услышала, как в прихожей хлопнула дверь… – А куда это она побежала? Могла бы зайти, посидеть, чайку попить с нами… По-родственному, так сказать? Обиду вытесняли злость и ярость. И желание делать что-то нехорошее. Ужасное и опасное делать! Например, надеть Андрею на голову кастрюлю с борщом! Тем самым, между прочим, борщом, который варила не я… – Она не любит чай. – Да ежкин-матрешкин! Этот человек и сарказма моего не понимает! – А что она любит? – Она варит морсы и компоты. – С такой интонацией произнес… С намеком, что я должна вот сейчас все бросить и сделать ему новый компот. – Что ж. Иди, догоняй. Пускай она тебе сварит что-нибудь. Я не умею и не буду! – А могла бы, между прочим! – Что… Могла бы? – Я как будто врезалась в невидимую стену. Застыла на месте от изумления. – Могла бы вести себя, как настоящая женщина! – Теперь уже он вскочил и зашагал. Обходя меня стороной по огромной дуге. Наверное, побаивался. Или точно знал, что плеваться начну, прожигая дыры на одежде. – Расшифруй? Я должна была прыгать на тебе, как она? – Имя подруги до сих пор не получалось выдавить из себя. Будто не стало ее. Умерла как человек. Исчезла. Осталась только какая-то неизвестная, противная «она» – Могла бы домом заниматься. Хотя бы для приличия. – Андрюш… Позволь тебе напомнить. Вот эта шикарная квартира – она у нас откуда взялась? Я, между прочим, очень гордилась всегда этими квадратными метрами, отделанными по последнему писку дизайна и моды. – Мы ее взяли в ипотеку. – А зачем? – Чтобы жить как люди. – Он пожал плечами. Ничего нового не сказал. Андрюша всегда мечтал жить красиво. Вот как сейчас, примерно. – А ничего, что для этой красоты я теперь должна фигачить на двух работах одновременно, а в свободное время еще и халтурить? Ничего не смущает, нет? Меня вполне устраивала двушка, оставленная бабушкой в наследство. И моя комфортная жизнь в ней. А не бесконечный бег за деньгами, чтобы разобраться с ипотекой. Но Андрей, мой любимый, единственный, прекрасный и лучший в мире мужчина когда-то сказал, что мы достойны большего. – Меня не смущает. Я тоже работаю, между прочим. – Ну, и вали тогда! – Точно! Я все поняла! Вот, что крутилось на языке, но никак не хотело выговариваться! – Уходи и пей там свои компоты. А я буду делать то, что считаю нужным сама! И рванула к кладовке. Искать чемоданы. Так уж и быть: покажу напоследок свою заботу, вещи ему упакую. – Нет. – Он перегородил мне дорогу. Непреклонный, как стена. Толкать его – бесполезно. Андрей в два раза шире меня и в три раза тяжелее. – Что значит «нет»? Андрей, мы – разводимся! – Нет. Я не вижу для этого поводов. – Ты. Мне. Изменил. Это не повод?! – Жаль, что больше не было рядом никого. Попросила бы подать мне стул. Иначе – могу свалиться на пол от изумления. – Юля. У нас – ипотека. Пока ее не выплатим, никакого развода не будет. Это какой-то кромешный звездец. Абсолютный. Он даже не попробовал притвориться, что сожалеет. Что любит. Что это у него по глупости вышло… Нет. Все намного проще: я – плохая женщина, у нас – ипотека. И поэтому мы не разведемся. – И как мы будем жить, по-твоему? После той грязи, что ты устроил? – Я буду жить отлично. А ты – сама думай. Я уже объяснил, как нужно себя вести, чтобы я все забыл и решил, что ты меня устраиваешь, как жена. Глава 2 – Джексон. А что пьет эта краля у барной стойки? Эта девочка здесь впервые. Я не могу ошибаться. Если бы видел раньше хоть раз – запомнил бы. Такие крошки не забываются… И, главное, заметила меня. Запала. Но делает вид, что вообще не видит, в упор. А я-то, как павлин, весь вечер стараюсь: и танцевал, и песни пел в караоке, и играл в дурацкие конкурсы. Все мужики в шоке: давно уже шеф так мощно не отпускал свою кукушку на волю… Ну, и черт с ними, даже если догадаются, ради кого устроено все это шоу. – Томатный сок. – Что? – Музыка гремит басами. Очень сложно разобраться в звуках. Наклонился к бармену ближе, чтобы расслышать. Он же не мог реально сказать про сок? – Она пьет томатный сок. – Ужас. Еще и трезвая, значит? Или чем-то другим накачалась, а теперь отпивается просто? – Повтори ей заказ. – Шеф, она уже аванс дала на два литра. А выпила только стакан. Куда ей еще? – Повтори, я сказал. И сдачу верни назад. Женька, ради понтов называемый Джексоном, понимающе подмигнул. Он видел на своем веку массу разных подкатов. И мой – тоже сразу просек. А мне без разницы. Мне понравилась куколка у стойки. И после вечера выступлений уже просто глупо тормозить… – Не нужно. – Девушка, само собой, отказалась от угощения. Отодвинула новый стакан в сторону, зато вцепилась в свой, будто его отбирали. – Я угощаю. – Вынырнул из-за ее спины, в надежде произвести эффект неожиданности. Хорошо, что не получил посудиной в морду. У нее это желание на лице было очень хорошо написано…