– Самое время. Не сомневайся. – И полез целоваться. Наверное, это он мне так аванс выдал… Глава 16 Чуть в любви не признался ей. И готов был признаться, но Юля не поняла бы. Даже на слова о том, какая она классная, девушка засмущалась, покраснела и начала прятаться: глазами, телом, руками закрылась… И даже словами: забыла, как только что сходила с ума, дурачилась, веселилась, заискрила иронией и сарказмом. Рановато, говорит. А что значит «рано», если я вот прямо сейчас готов был на ней жениться? Выкинуть, к чертям, остолопа-мужа и тут же занять его место. Пришлось отвлекать малышку от грустных мыслей, самым надежным способом: лаской и поцелуями. На радость мне, пояс халата на Юле давно уже развязался, полы раскрылись, и вся она передо мной была – горячая, распахнутая, розовая, сладкая… Поцелуй был слегка колючим и горьковатым: она пыталась увернуться, губы сжать, отделаться смешком и улыбкой. Пришлось долго-долго наглаживать ее рот невесомыми касаниями, прижиматься бережно и осторожно, и лишь потом, когда Юля расслабилась, приоткрыть его языком… Нервные окончания взорвались и оплавились в какой-то единый, запутанный ком. Под веками искрило, на кончиках пальцев горел огонь. Испугался за Юлю: а вдруг, и ее ударило моим током? Вдруг, ей больно от мощных разрядов? Абсолютно пьяные, шальные глаза, чей взгляд поймать никак не получалось – он плыл и улетал куда-то в сторону, – подсказали, что все нормально. Что ей не больно. И что, похоже, девочке все нравится. И цепкие пальчики потянулись по моей шее к затылку, притягивая к себе. Ниже, ближе, надежнее – так, чтобы не вырвался. Чтобы держал свой рот ровно там, где надо, а не рассматривал ее, когда не просили… Нежнейшая кожа щек – гладкая, нежная, как лепестки цветов, и пахла так же – цветами… – Ты меня, что ли, нюхаешь?! – Хрипловатый голос вернул в реальность. Ресницы Юли дрожали, а губы растягивались от улыбки. Алые, припухшие, такие вкусные губы… как я мог от них оторваться? – Ага. Говорю же – охренительная. И даже аромат у тебя… – Потерся лицом об нее, прихватывая ртом скулы и подбородок, добрался до ушка, его языком обвел… Ее выгибало, трясло и мурашило, так ярко и неприкрыто, что невозможно было не дарить ей новый кайф, не трогать и не ласкать во всех местах, до которых дотягивался… Стянул халат, откинул в сторону, чтобы не путался и не мешал, – девушка только ахнула довольно и раскинула руки, как звезда. – Тебя тоже хорошо чем-то намазюкали… – Провела руками по моим плечам, погладила, спустилась ниже – к предплечьям, запястьям… – И я теперь похож на ромашку? Или на пион? – На самом деле, было очень классно ощущать ее пальчики на своей коже. И то, как они сплетаются с моими пальцами – в крепкий замок. – Ромашки – для девочек. И для дедушек. А ты пахнешь… – Она втянула воздух, ненадолго задумалась… Я в это время успел завести ей руки за затылок – обездвиживая, захватывая власть полностью. – Ну, и чем же? Одеколоном «Шипр» или «Гвоздика»? – Спустился к шее. К ямочке меж ключицами. Лизнул, засмотрелся, как она выгибается от удовольствия… – Хвоей… Деревом… Чем-то очень свежим, не знаю. Не разбираюсь в этом… – Какая упорная, ты посмотри: глаза закрывались, губы не слушались, а она все равно – пыталась что-то говорить. – Хорошо, что не дубом. На остальное согласен! – Нашел ее сосок под тонким бельем, оставшимся после спа-салона. Таким неприхотливым, без всяких кружев, но таким соблазнительным, что слюна собиралась только от вида того, что под ним пряталось… Второй тугой комочек остро кольнул в ладонь, упрашивая о ласке. Не смог отказать – и его губами коснулся, втянул в себя, поиграл… И с трудом выпустил. Слишком еще многое ждало моего внимания… Гладкий упругий живот вздымался и поднимался, в такт дыханию Юли. Так же прерывисто и так же возбуждающе… Большими пальцами обвел изгиб талии, спустился ниже – к слабой резинке трусиков… И замер на секунду. Ждал. Хотя бы кивка. Или стона. Или взгляда – разрешающего. Вовремя вспомнилось, что она запрещала. Говорила, что так нельзя… И совсем не хотелось обламывать нас обоих – заново. Как вспомнилось – так и забылось. Нужно быть абсолютным дуболомом, чтобы просить разрешения у женщины, распластанной под тобой, и готовой на все: Юля ничем, ни разу не намекнула, что ей не нравится происходящее. Сухими губами притронулся к коже бедер – гладкой, будто мраморной, ощутил, как девушка замерла, захлебнулась воздухом, застыла, чего-то ожидая… Лизнул и тоже замер, наблюдая ее реакцию: вздрогнула и снова затихла. Двинулся ниже, к коленям – изящным, точеным и таким манящим. Они были будто созданы, чтобы кто-то их нежно, но очень настойчиво гладил…. Юля так и не вспомнила, как дышать, и как двигаться – тоже забыла, кажется… А я пьянел и дурел от ощущения, что все это великолепие – ароматное, гладкое, сладкое – сегодня мое! Закинул узкие, аккуратные ступни себе на плечи, не забыв и по ним пройтись ласковыми прикосновениями. Каждый пальчик манил и требовал, чтобы его погладили, потрогали, прихватили ртом… Но тут Юля вздрогнула, заерзала, взмолилась: – Прекрати! Закрыл глаза, стараясь достойно принять облом. Все-таки, остановила меня. Дальше идти не позволила… – Я боюсь щекотки, не нужно так делать больше! Черт! А я себе уже напридумывал страшилок и успел опечалиться… – А так можно? К ее телу тянуло – так, что хотелось тереться щеками, шеей, подбородком, кончиком носа… Выцеловывать круглые косточки на лодыжках, наглаживать ямочки под коленями. Трогать, сжимать, стискивать – без надежды, что успокоюсь, смогу насытиться, остановлюсь! – Умгу… – Опять затихла, затаилась в предвкушении. Без всяких сомнений позволила стянуть с себя белье – всего-то и нужно было дернуть зубами за мягкие тесемки по бокам, приподняла бедра, подставляя свои ягодицы под мои жадные, загребущие ладони…. Не увидел – почувствовал, как дугой поднимается позвоночник, а пятки сильнее упираются в мои плечи… И она – раскрытая, влажная, горячая, такая аппетитная, что рот наполняется голодной слюной… Хочу ее так, что мышцы сводит. Болит все: от кожи на затылке, стянутой от напряжения, до сжатых в предвкушении бедер. Пробую на вкус ее плоть. Первый раз – аккуратно, бережно, чтобы не спугнуть. Слышу короткий вздох, ловлю тихое поглаживание пальчиков на темени… Второй раз уже не могу растягивать удовольствие – целую, облизываю, втягиваю, кружу языком и подушечками пальцев… Предвкушаю, как сейчас она будет стонать и вздыхать от наслаждения… И снова поражаюсь этой женщине: она не ждет, когда я сделаю все сам, не хочет кайфовать в одиночестве – наоборот, мешает. Тянет меня за волосы вверх, заставляя оторваться от своей плоти… – Тебе не нравится? – Я поражен и немного смущен, если уж быть совсем честным… Но совсем не готов отказываться от процесса… – Нравится, очень… – Юля томно шепчет, не открывая глаз. Но все так же тянет меня к себе, крепко обнимает за шею, впивается в мой рот губами… – Тогда зачем мешаешь? Я же только начал… – Говорю, а сам продолжаю ласкать ее спину, плечи, живот… Подтягиваю стройную ногу за колено – выше и выше, закидываю себе на бедро… – Хочу вместе. – Мурашки бегают по коже от ее кошачьей улыбки и хрипловатого шепота. Мой голос в ответ не слушается – тоже садится, воздух царапает горло… Впиваюсь в губы Юли, захлебываюсь вкусом и возбуждением, которое плещет из нее… Зарываюсь руками в волосы, путаю их и сам путаюсь в шелковистых прядях. В висках стучит и гремит, вены разрываются от жара, кожу покалывают разряды тока… Кажется, что еще немного – и я умру. Или взорвусь, или расплавлюсь, впитаюсь в ее тело, чтобы навсегда там остаться. Юля трется носом об мою шею, прихватывает губами, покусывает подбородок – дразнит, подталкивает, подхлестывает меня, торопит… Я двигаюсь ей навстречу, уверенно и четко, ловлю ее взгляд – распахнутый в удивлении. Слежу, как по лбу, под волосами, катятся капельки пота… Губами собираю соленую влагу – вкуснее не пробовал, кажется, ничего… Замершее женское тело – напряженное, как перед прыжком, легко помещается в моих объятиях, затылок удобно ложится в мою ладонь, упираясь в нее… Замираю вместе с ней – хочу запомнить момент, запечатлеть его в памяти, чтобы потом лелеять… – Чего стоим, кого ждем? – Девушка снова удивляет вопросом. И двигается навстречу. – Небесного знамения, конечно… – Не могу не ответить шуткой. Ее улыбка бодрит и заводит. И заставляет подыхать от желания – быть в ней, с нею, до самых кончиков ногтей, до последнего вздоха… – Потом подождешь. Сейчас уже делай, что начал! Чуть-чуть, почти незаметно, покачивает бедрами, и меня накрывает волной удовольствия, почти невыносимого кайфа… Сжимаю зубы, чтобы не закричать. Ловлю губами губы Юли, так проще молчать – лучше упиваться ее сладостью, горячим ответом, жаркой жадностью, с которой сталкиваются наши языки. Мы вместе куда-то спешим. Руками, блуждающими по телу, переплетаемся, цепляемся друг за друга в этой сумасшедшей гонке, ахаем, постанываем, растираем друг на друге испарину – скользкую, влажную, пахнущую нашей страстью. Юля сдавленно ахает, постанывает, при каждом ее движении, кажется, даже воздух искрит, колет меня разрядами. Она царапает мою спину, проходится пальчиками по позвонкам, спускается к ягодицам, впивается в них, пытается меня направить и ускорить… – Юля, сладкая моя девочка, Юлечка, не торопись! – Хочу. Еще. Быстрее… – Еще что-то шепчет умоляющее, иногда – грозное, иногда – жалкое… Ее желание и голод подстегивают, доводят меня до безумия, заставляют забыть, что я хотел медлить, растягивать наслаждение… Тоже спешу. Хочу увидеть, как она забывается и кричит.