Ведущая хлопала глазами, готовая вот-вот икнуть в микрофон. В ее глазах читались все скорби и страхи мира… Блин. Это от нее еще невеста не сбегала ни разу. А в моей практике и такое было! Рядом ругалась невеста. Очень красивая, но немного беременная… Господи, вот же мне везло на будущих мамочек в последнее время! Сто процентов, ее гормоны заставили устроить скандал! – Что тут у вас? – Невеста не заметила подмену жениха. А двойник отказался жениться. – Ведущая, кажется, Аллочка, смогла, наконец-то, разлепить губы и выдавить что-то понятное… – Двойник? – Так. Я думала, уже удивиться чему-то невозможно… Ошиблась. А невеста – ничего так. Нормально. Еще немного нервничала, но уже пыталась шутить. И обещала, что сейчас все-таки будет драка… Очень милая девушка. Приятная такая. И невозмутимая… Я бы на ее месте уже давно валялась в истерике. Только пришлось подавать ей стул, чтобы сильно не шаталась… Прошло две минуты – и присесть захотелось уже мне. А лучше – люк, ведущий под землю. Чтобы провалиться туда и не смотреть в лицо Вадиму! Глава 32 Твою ж налево! Лопни мои глаза! Как полный, всамделишний идиот, с трудом закрываю рот. Он открылся и никак не хочет захлопываться! И ладно бы, Ванька успел мне съездить по роже: можно было бы списать на сотрясение… Так нет, обошлись только руганью и разборками… А вернулись к людям и вообще – дружные, веселые, задорные… Решили, что больше так делать не будем. Хлопнули друг другу по рукам и пошли повторно оформлять его отношения… Главное, было подальше держаться от Миланы в ближайшие пару лет, чтобы не попасться под горячую руку Ванькиной невесты и жены… А тут – здравствуйте. Новое потрясение. И такое, что мозг поплыл и забыл, как ему надо правильно работать! – Поздравляю, Вадим! – Юля. Смотрит на меня и улыбается. И даже как будто искренне счастья желает… Стала еще красивее. Нежнее. Ярче. Мягче и взрослее. И все такая же манящая, как всегда была… Фантомная боль пронзила. Где-то внутри, в районе солнечного сплетения… Так, словно мне дали под дых чем-то острым, и сверху еще провернули. И солью присыпали. В общем, как следует поиздевались… Она ждет какого-то ответа… А мне бы понять: с чем поздравляет-то? С тем, что до сих пор маюсь, неприкаянный? Что не смог найти ей замену подходящую?! Вон, уже Ванька решил жениться. И детей себе кучу планирует: один есть, второй вот-вот появится… А мне – опять блудить где попало, в надежде, что когда-то отпустит и станет немного попроще… –Женится не Вадим, а Ваня. – Милана что-то подозревает. А может, просто отстаивает свои права. На всякий случай, чтобы новая соперница на ее мужчину не позарилась. Уважаю девчонку: она свое счастье может выгрызть зубами. И всех на части порвет, лишь бы никто не покусился. И все ее причуды – не в счет. Что возьмешь с влюбленной, беременной женщины? – Иван? В глазах у Юлии растерянность плещется еще больше. Она как будто вообще не понимает, что тут происходит, как она сюда попала, и где выход… Так она себя напоминает – ту, из прошлого, когда изо всех сил старалась быть самостоятельной, взрослой, непоколебимой… А я все время видел, что ее нужно спасать… Доспасался, мать твою… Так, что сам никак из штопора не выйду… – Что ж. Я поздравляю вас, Иван… Она пошла куда-то. Не оглядываясь… Обстановку разрядил Кирюха, откуда-то вылетел, начал требовать от матери двойняшек… И это, отчего-то, заставило Юлю затормозить. На секунду она оглянулась, растянула губы в улыбке… – Поверь, малыш. Тебе не очень понравится постоянно разгребать последствия сюрпризов от близнецов… Кхм. Странно. Очень странно. – А тебе это откуда известно, Юля? Что-то в ее голосе было такое, что заставило меня волноваться. И тревожиться. И вообще: пора уже было поговорить! – Мне кажется, ты отлично продемонстрировал, что близнецы – это не всегда хорошо. Сказала, как отрезала. Отрубила просто. И куда-то тут же почесала! А я, как зачарованный, пошел следом. И глаза не мог оторвать от прямой, как палка, спины. И от крутых бедер, что дразнящее покачивались передо мной… Вот бы потрогать, вспомнить, каково это – жамкать Юлины ягодицы, не отказывая себе ни в чем! Сплюнул, пытаясь прогнать наваждение. Я же ее ненавижу, терпеть не могу и все такое? Что теперь-то случилось, откуда-то это дикое желание преследовать и не отпускать?! Всего лишь на секунду отвернулся, огибая какого-то неуклюжего гостя… И Юля уже пропала. Исчезла. Скрылась. Вроде бы, без метлы была, и без ступы… На чем она улетела-то, ведьма?! Черт. Вот она – споткнулась, и теперь снимает с ноги туфлю… Оттопырив свою аппетитную попку. – Что случилось? – Из горла какой-то хрип доносится, а не нормальный, человеческий голос… – Каблук. Знала, что его хватит ненадолго… Несчастная обувка висит в ее руке, как подбитая птица. Юля сама недалеко ушла – совсем не так гордо и смело выглядит, как буквально минуту назад… Сбрасывает вторую, подхватывает ее, и шлепает дальше – босыми ногами. Но при первом же шаге охает и оступается снова. Чем там думает моя голова – одному только богу известно. А инстинкты живут своей жизнью. Это они меня заставляют схватить Юлю на руки и тащить куда-то. – Отпусти. Я сама! Она отбивается, но очень слабо. Так, будто притворяется, а не хочет вырваться по-настоящему… – Моя машина – там. – До самой парковки несу ее на руках. Через огромный зал, коридор, спускаюсь на лифте. Как зверь, почуявший добычу, раздуваю ноздри, втягиваю ее аромат. И слюну голодную глотаю. Забылось все: обиды, ненависть, разочарование, желание забыть и не вспоминать никогда. Хочу нести ее. Всегда. Не отпускать никогда. Чтобы всегда была рядом! Послушно поворачиваю в сторону, куда показывает Юлина рука. Приходится поставить ее на ноги, чтобы позволить порыться в карманах, слежу, как находит ключ, снимает сигнализацию… – Спасибо. Я дальше сама! – Не смотрит на меня. Отворачивается. – Я отвезу. Это не обсуждается! Не даю опомниться, забираю ключ из ослабевших пальцев. – Не нужно! Я дальше сама! – Ты никуда не поедешь с поврежденной ногой! Черт знает, что там у нее случилось. Может быть, и все нормально с конечностями, но это меня не тревожит. Ни одна, самая страшная сила на свете, не отдерет меня теперь от Юли. – Что ж… Она снова поражает своим безразличием. Ведет себя так, словно все происходящее – ее не касается. Будто она наблюдатель, а не главное действующее лицо.