- Фу, Лев, что за выражения. – Рита небрежно машет рукой, демонстрируя пренебрежение к моим плебейским замашкам. - К тому же я точно знаю, что Илона Быстрицкая не дизайнер, – отпиваю глоток и с интересом наблюдаю за сменой эмоций на лице Ритки. Недоверие сменяется недоумением, а потом -удивлением. Фраза, которую она собиралась сказать будто застревает в гортани, глаза становятся больше оправы. Она даже подается вперед всем корпусом: - Ты хочешь сказать… - Да, - неторопливо делаю еще один глоток. - Да ну бро-о-о-сь… - Слушай, ты не думаешь, почему я здесь сижу вообще? Пришел, бухаю, другого мужика подставляю… Думаешь, мне заняться нечем? Как ты считаешь? - Я считаю, что у тебя появился шанс отомстить папашке через дочку. Тогда иди к нему, расскажи все, пусть выпорет деточку и немного пострадает. Чего ко мне тогда пришел? Неужели за виски? – Ритка презрительно усмехается. - Нет, мне плевать на Димку. Хотя, признаюсь, греет душу, что дочка недалеко от папочки ушла. Хорошее воспитание дал. - А чего хочешь тогда? - Мне жалко ее. - Кого? - Ленку твою. Я же навел справки, Димка Быстрицкий – партнер этого гулящего чмыря. Ну Ленкиного мужа. Расскажу я все, Быстрицкий-старший дочку подальше от позора в санаторий на Мальдивы отправит отдыхать, а потом вытащит деньги из проекта. И пойдет твоя Ленка с малыми на улицу жить. А тут еще выяснится, что не только денег нет, но и муж-скотина. - Нда, история… - Ты же помнишь, из-за Димки, моя жизнь разобралась, как паззл. Еле собрал ее по кусочкам. И теперь из-за его дочки еще чья-то жизнь пойдет под откос. - Да, мужа она обожает. - Вот и представь, что будет, если она узнает? Цинично обманывать человека, который тебе верит – это верх подлости. Ладно бы к разрыву все шло или она ему мозг ела десертной ложкой. Рита задумчиво снимает очки и протирает их белоснежным платочком. Потом поднимает взгляд на меня. Как у многих близоруких людей, без очков ее глаза кажутся беззащитными и встревоженными. - Лев, она не узнает. Она так его любит, что не заметит ничего. - А вдруг? На улице встретит или расскажет кто? - Да, тяжело. Лучше бы и я не знала этого. Как в глаза ей смотреть? – Рита надевает очки и вновь становится похожа на мудрую сову. – Лев, давай не будем, а? Думаю, что все успокоится. Марк перебесится, вернется в семью… Это дело времени. Поэтому наше с тобой дело, не лезть и убеждать, что все будет хорошо. - Только это не сработает, если она что-то заподозрит или узнает. Давай так, если она заведется, а ты успокоить не можешь, дай ей мою визитку. Скажи, что я адвокат по разводам или детектив, не важно. Если что-то можно исправить, я постараюсь это сделать. Даже с Марком вашим поговорю, если надо. - Лев, ты не видишь в этом случае перст провидения? Я только презрительно хмыкаю в ответ и прикладываюсь к бокалу. - Видишь, - задумчиво утверждает Рита, - потому не смог пройти мимо. b17. Разрушение ванильного мира - И это еще не все, что я знаю о вашем муже, - говорит Лев. И от этих слов меня начинает колотить мерзкая дрожь. Что еще за недомолвки? А тот, как специально, молчит. Может быть следит за дорогой или подбирает тактичные слова, но выглядит, как актер удерживающий паузу перед ключевой репликой. Побаиваюсь в присутствии своего сурового провожатого проявить нетерпение, молча кусаю губы и прокручиваю в голове варианты. Только не беременность! Пожалуйста, только не говори, что у него будет ребенок от другой женщины. Этот вариант мне кажется самым страшным из возможных бедствий. Такого я не переживу! Пожалуйста, только не это… Колочу ножкой в нетерпении. Ну же… Не молчи! Наконец, Лев Александрович, видимо, устав подбирать подходящую фразу, выдавливает из себя: - Ваш муж банкрот, - и снова молчит, вцепившись в руль. Я с облегчением выдыхаю. Отпускаю ручку двери, в которую, оказывается, вцепилась от волнения, и откидываюсь назад. Он имел в виду всего лишь деньги. Какая глупость и мелочь. Не важно, заработаем еще. Лев с удивлением посматривает на меня, такая расслабленная реакция его тревожит. - Я не понимаю. Вам что, все равно? - Вообще-то нет. Но я представила самое страшное. - И что же? Стесняюсь вслух произносить то, что меня тревожит. Будто страхи могут материализоваться. Но понимаю, что Лев Александрович не из тех, кто оставит вопрос висеть в воздухе. Поэтому вымученно шепчу: - Я боюсь, что у него будет ребенок, – немного помолчав, добавляю сдавленно, - на стороне. Лев кривится: - Блин, ваш муж оставил свою семью без денег, а вы переживаете по какому-то надуманному поводу. И что бы вы сделали, если бы его любовница забеременела? - Не знаю. Я бы… Не знаю, – он поставил меня в тупик своим вопросом. Мне стыдно признаться о том, какие кровожадные сцены мелькнули сейчас в моем воображении. Даже зажмуриваюсь, не хочу думать об этом, но крепко сжатые кулачки выдают мое состояние. - Мысли о мщении? - интересуется Лев, покосившись на меня. - Вы не понимаете, - начинаю я с жаром, – такое невозможно простить. Лев вспыхивает: - Да это ты не понимаешь, Елена Петровна! При чем здесь прощение? У тебя больше нет дома, нет накоплений, нет ни хрена! Ты понимаешь? И алименты он не будет тебе платить, хоть двое у него детей, хоть семеро. У тебя же дочки… - Да, две девочки, - недоуменно отвечаю я. Не понимаю, чего он орет на меня? - Почему ты не думаешь о будущем? Где вы будете с ними жить? Что будете есть? Да блин, я бы может и не полез бы в это дело, если бы не выяснил подробности его махинаций. Прикинь, ты бы вдруг однажды пришла домой, а дверь опечатана и мебель уже приставы вынесли? А ты ни сном, ни духом! И это произойдет рано или поздно… Оказывается, Льва все-таки можно вывести из себя, вон как завелся, даже на «ты» перешел. – Включи уже голову! Ты даже не задала мне ни одного вопроса о том, что стало с прежде успешным архитектором. Тебя это не волнует? - Волнует. Но еще больше меня волнует, кто она? - Да ёшкин кот! – Лев Александрович в сердцах бьет по рулю. – Зачем тебе это? - Хочу узнать, чем я хуже. - Ничем не хуже. Даже лучше, я бы сказал. - Вы знаете, кто она? - Знаю, - Лев опять мрачен и краток. - Я тоже хочу знать. - Пока ты не видела их вместе, в твоем сознании все исправимо. Ты до сих пор не разделяешь себя и мужа. Даже мысль о гипотетическом ребенке вызывает приступ ярости. Что ты будешь делать, если застукаешь Марка с другой? - Не знаю… Мрачно соплю, уставившись в окно. Да, он прав. Часть меня отказывается принять ситуацию. Я не могу представить мужа в объятиях другой женщины, как только я думаю об этом, к горлу подкатывает тошнота. - Я предупреждал, что осознание будет болезненным. Ты сделала выбор и предпочла разрушение ванильного мира, где есть счастливая мама, заботливый папа и милые детишки. Но ты теперь одна! И выбираться из этой ситуации придется в одиночестве. Закрываю лицо руками и всхлипываю. Меня впервые накрывает отчаянным страхом за будущее. Да, я работаю, но без поддержки придется туго. И дом… Наш дом. Что будет с ним? У меня нет другого жилья, и родственников в городе тоже. Куда мы поедем? Слезы сами катятся из-под ладошек, просачиваются сквозь пальцы. Что же мне делать? - Вот возьми, - говорит Лев хриплым от волнения голосом и смущенно сует мне платок. – Не бойся, мы справимся. Я помогу. Это «мы», возможно, сказанное им лишь для поддержки, выдергивает меня из бездны отчаяния, как спасательный круг. - Я не зря попросил тебя остаться в городе. Постараемся разрулить ситуацию так, чтобы она ударила по тебе с наименьшими потерями. Тебе очень важно сейчас думать не о своих обидах, а о будущем. Сорвешься на эмоции, начнешь мстить, испортишь все. - Что же мне делать? - Отдохни, выспись, посмотри телевизор. Завтра у нас новый день и новое открытие. - Покажете мне любовницу Марка? - Да блииин… - Лев утомленно подкатывает глаза, – о себе думай, не о нем.