Мне хотелось, чтобы она перестала бояться, цепляться за прежнюю жизнь и почувствовала себя свободной от обязательств. И этого малохольного… Что нашла только в нем? - Ты все равно своего не добился. Она сбежала от тебя. И что теперь? - Я погружен в свои мысли настолько, что чуть не вздрагиваю от ее едкого замечания. За что Рита обиделась, я так и не понял. Чего от меня хотела, зачем позвала и пыталась устроить выволочку – тем более. - Что ты планируешь делать теперь? – чеканя по словам, повторяет Рита свой вопрос. - Как и планировал, через неделю подам документы в прокуратуру. Видимо один, без Елены и спецэффектов, – нарочито громко добавляю я. - Пусть Димка садится за решетку, где ему и место. А насчет того, помогать ли Лене и ее мужу вытаскивать деньги, я еще подумаю… Рита недоуменно вскидывает бровь, но я оставляю это без внимания. Почему-то я не хочу ей говорить о том, что намерен до последнего бороться за Елену Петровну. Я помогу Лене, потому что обещал! Но выслушивать очередные комментарии от Риты на эту тему не намерен. - Лев, хочу задать тебе один вопрос, только ответь прямо, пожалуйста. Рита сверлит меня глазами, и, вижу по ее лицу, что ей сложно решиться. Даже перестает мучать носок собственной туфли, сбивая его о деревяшку. Тяжелую тишину, повисшую в комнате, прерывает телефонный звонок. Рита даже не успевает открыть рот. А я вижу, что это Лена, и меня накрывает приятным волнением, граничащим… со страхом. Не знаю, чего от нее ожидать, это же не женщина, а вулкан. - Да, я слушаю. В трубке раздается вой сирен. А потом жалобный голос Елены проникает мне в самое сердце: - Лев Александрович, Лев… Я не хотела! Я не знаю, как это получилось. - Что случилось, говори быстро! - Здесь скорая, - она всхлипывает, - я сбила Марка. Я не хотела, он сам прыгнул. - Чёрт, – рычу я. – Он жив? - Да, мне надо с ним в больницу, но меня забирают в участок. Лев, помоги, пожалуйста. Я не знаю, кого еще просить. - Где ты? - Около дома Быстрицких. - Да чтоб тебя… Еду! На ходу хватаю пиджак и выскакиваю под изумленным взглядом Ритки. Плевать на нее, потом объясню. Доигралась! Я же говорил, что месть до добра не доводит! Ну что ей стоило подождать… Еще меня смущает, что, очевидно, наша встреча с Дмитрием состоится несколько раньше, чем я рассчитывал. Надеюсь, это не помешает моим планам. 27. "Дамочка, вы куда?" - Наговорились? Телефон отдайте, - молоденький полицейский, протягивает руку. – Вы обещали быстро… Смотрю на него умоляющим взглядом: - Пожалуйста, у меня дети дома. Вдруг няня позвонит? Хмуро косится на меня и буркает: - Ладно, все равно в отделении его изымут, – не хочет, чтобы я закатила истерику? Да и ладно, главное, что оставил. Боль в груди такая сильная, что не могу дышать и задыхаюсь. Будто это не Марк, а я сейчас лежу на носилках, а надо мной хлопочет бригада скорой. Как это получилось? Я не понимаю! Не собиралась сбивать его, только отомстить. Мне хотелось, чтобы он чувствовал то же, что и я – разрывающее душу отчаяние. А потом все произошло так быстро, что я даже не поняла. Если бы можно было все отмотать назад, я бы успела… Всего-то надо было вывернуть руль влево, правой ногой на тормоз… Снова и снова проматываю в памяти этот момент - всего полсекунды, и все было бы иначе. Почему я этого не сделала? Что же я натворила! Я думала, что месть приносит облегчение, но нет… - Пустите меня к нему! - Оборачиваюсь на громкий женский визг – в объятиях матери бьется Илона. Рядом стоит потрепанный Дмитрий – рубашка расстёгнута почти до пояса, и он даже не стесняется вываливающегося волосатого пуза. Не смотря на трагичность ситуации, не могу сдержать смешка. Размечталась! К Марку ей надо… К моему мужу… К нему даже меня не подпускают сейчас. Увидев в отдалении синюю медицинскую робу, бросаюсь к врачу. Если нельзя подойти к мужу, хотя бы узнать, как онэ Полицейский уже открывает рот, чтобы остановить меня окриком, потом равнодушно машет рукой и направляется в сторону Быстрицких. Конечно, куда я денусь. Увидев меня, пожилой доктор настораживается. - Простите, как он? – сжимаю руки в молитвенном жесте. - Вы кто? – сверлит меня глазами. - Жена. - Понятно… - замявшись, переводит взгляд на свои ботинки. - Все так плохо? – сердце ухает где-то в пятках. Кажется, никогда в жизни я не ждала ответа так долго. - Нет, вынужден вас разочаровать, жить он будет… - С облегчением выдыхаю, с плеч падает бетонная плита. Но, через секунду, врач добавляет с ехидцей, – …Если не решите его добить. Надеюсь, и вы получите по заслугам. Презрительно поворачивается и уходит. За что он так со мной? Будто я - исчадье ада. Обидно, но сейчас неподходящее время для оправданий. За моей спиной снова причитает Илона. Она угомонится уже или нет? Оборачиваюсь и обмираю. Широко распахнув глаза смотрю, как она склоняется над носилками. Почему она там? Ей разве можно? Марка везут к машине, а Илона семенит следом, на ходу крепко сжимая ладонь моего мужа. София, видимо, отчаявшись сдерживать дочь, смотрит на это, прижавшись к плечу Дмитрия. Не знаю, у кого во взгляде больше боли – у меня или у нее. Эта картина навсегда впечатается в мою память: чужие губы, произносящие имя моего мужа и светлые волосы, закрывающие от меня его лицо. Мозг сверлят слова, сказанные когда-то Львом – мой мир перевернется, когда я увижу любимого в объятиях другой женщины. Кто бы знал, что это откровение найдет меня в тревожном мерцании сирен спецмашин! Я мучительно завидую Марку, и предпочла бы поменяться с ним местами. Потому что разве может сравниться физическая боль с состоянием, рвущим душу, когда видишь все своими глазами и осознаешь, что потеряла самое ценное, без чего жизнь теряет смысл… потеряла любовь. Как в полусне бросаюсь к носилкам, но дорогу преграждает бюст мощной медсестры: - Дамочка, вы куда? - Это мой муж, пустите… - тщетно пытаюсь отодвинуть ее в сторону или обойти. – А рядом с ним кто? – она делает многозначительный кивок в сторону Илоны. Я уже собираюсь ответить, но в разговор вмешивается пожилой врач: - Не пускай ее, пусть полиция с ней разбирается. Это - жена его, та самая, что сбила. Мужик и так пострадал. А эта еще в машине учудит что-нибудь… - ударяет меня этими гадкими словами, как пощечиной, и отходит, как ни в чем не бывало. - Лена… Лена… - слышу, как слабо стонет Марк, когда его поднимают в машину. - Я здесь, милый, - ласково отвечает ему Илона, – не волнуйся, я рядом. Застываю в недоумении, и не сразу замечаю, что суровая медсестра, смягчившись, хлопает меня по ладошке. - Подружка его? – сочувственно вздыхает она и с неприязнью смотрит на молоденькую блондинку. – Понимаю тебя. У меня тоже… Ох, не могу пустить, прости. Меня оттесняют от дверей машины. Последнее, что я вижу – торжествующий взгляд Илоны, направленный на меня. Сердце разрывается от горя и от обиды. Но кого мне винить в этой ситуации? Только себя! Хотела сделать больно, но кто пострадал в итоге? Рядом вырастает лейтенант. - Куда собрались, я еще не закончил. - Заканчивайте скорее. Оформляйте, заполняйте или что вы там делаете… Мне уже настолько все равно, что со мной будет… Даже не могу разрыдаться. Только мысль о девочках еще поддерживает мое сознание на плаву. А вот ноги уже отказываются меня держать от усталости и волнения. С трудом иду за полицейским, если бы он не поддерживал меня за локоть, наверное, не смогла бы сделать ни шагу. - Она никуда не пойдет с вами. На каком основании вы ее задерживаете? – слышу знакомый голос, как через вату. - Так я и не задерживаю… Нужно опросить, – растерянный ответ. - Не видите, ей самой помощь нужна. Отстаньте уже от женщины! Рука полицейского, служившая мне опорой, отпускает меня. И я оказываюсь в сильных объятиях Льва Александровича.