- Так ответишь, Марк, даже не сомневайся! Конечно, ответишь. Как я тебе уже сказал, такой зять, как ты, мне не нужен. А как еще ты можешь мне помочь? Есть варианты? - Я... Не знаю... Что ты хочешь, Дим? Давай уже по-честному. Неожиданно Дмитрий резко вскакивает и подлетает ко мне, и я тут же ощущаю его холодные жесткие пальцы на своей шее. - По-честному захотел? Так вот как ты заговорил, любитель правды. Я тоже устал подыгрывать тебе в этой игре. - Игре? Дим, о чем ты? – Пальцы на шее тут же немилосердно сжимают хватку. Я пытаюсь стряхнуть его руку, но это бесполезно. Он давит на меня немалым весом. Хватаю ртом воздух, перед глазами плывут черные пятна. Дмитрий убирает руку. Я, наконец, делаю глубокий вдох и тут же закашливаюсь, в горле немилосердно жжет. Потирая кадык испуганно бросаю взгляд в сторону Дмитрия. Он что, с ума сошел? Отчаянно хочется заорать и позвать на помощь. Но мой гость с молчаливым хладнокровием смотрит на меня. И я не смею даже пошевелиться. - Что за игру ты ведешь, Марк? - Я не... – замолкаю, увидев, как Дмитрий вновь поднимает руку. Но пронеся ее в опасной близости от моего горла он располагает ее над моим лицом и начинает демонстративно загибать жирные пальцы. - Сначала ты втираешься ко мне в доверие, узнаешь подноготную моих дел и получаешь статус партнера – это раз. Соблазняешь мою дочь – это два. Потом твоя жена устраивает грандиозный скандал по этому поводу – это три. Очень странным образом ты оказываешься в больнице – четыре. И... Вишенка на торте – я совершенно случайно вижу человека, который давно ищет на меня компромат, в компании твоей жены. Это, Марк, уже пять! – Дмитрий потрясает перед моим лицом сжатым кулаком. – Ты хочешь, чтобы я поверил, что эта странная цепь событий – просто случайность? Ты меня за кого держишь, за мальчика? Я просто не понимаю, о чем он мне говорит. Не улавливаю смысла, может быть, потому что последние слова он просто орет мне в уши? - Дим, я не специально, честно. - Не специально? – Я даже вздрагиваю от его крика. – Ты, сучий потрох, роешь под меня, чтобы меня подставить. Только не понимаю, зачем ты втянул в это свою Лену. Хотя ты всегда был подкаблучником, не удивлюсь, если она это и организовала. Хотели в больнице тебя спрятать, как ценного свидетеля? Он заплатил тебе? Сколько? – Дмитрий со злостью лупит меня в бок со свежей гематомой. Меня скручивает, на мгновение превращаюсь в точку пульсирующей боли. - ...Илона для тебя просто разменная монета. Хотел поближе ко мне оказаться? Любовь у него... - новый удар выбивает из меня дикий вопль. Прикрыв глаза скулю от боли и страха. - ...Нет, сначала я повешу на тебя все косяки, а потом ты сдохнешь... - ...Говори, что ты знаешь о нем... Или твоя жена будет рассказывать... Я теряю счет ударам, которые сыпятся на меня. Сквозь пелену ужаса слышу глухие толчки в дверь и спасительный женский голос: - Марк, открой. Марк! Я за ключом, сейчас найду кого-нибудь! 46. Пусть сами разбираются Бегу по дорожке парка, кутаясь от промозглого ветра в теплый шарф. Стук каблучков глушит опавшая и подмерзшая листва. Омерзительная погода, как раз подходящая под не менее гадкие события этого дня. Кажется, я сегодня весь день куда-то несусь и стараюсь успеть. Меня гонит тревога, грудь сжимает обручем ощущение беспокойства. Казалось бы, медсестра обещала зайти в палату к Марку, девочки должны спокойно ждать меня в теплом фойе. Все равно, на душе неспокойно. Поскальзываюсь на покрытых льдом ступеньках, с трудом удерживаю равновесие. Отличный вход в больницу, сразу можно обращаться в травматологию. Наверное, потянула лодыжку. Чувствую острую резь и жжение, но ничего, потом разберусь. Не обращая на внимания на такие мелочи, дергаю тяжелую дверь. Неожиданно она распахивается мне навстречу, и я утыкаюсь взглядом в знакомый торс. Легкий пряный запах мужского парфюма, и сердце ухает в пятки от радости и неожиданности. – Боже мой, Лев! Как хорошо... – с облегчением выдыхаю я. Пока не представляю, что бы я стала делать, встретив Дмитрия. Вряд ли у нас состоится тёплый разговор, к тому же в присутствии детей. Где-то на периферии сознания возникает подозрение: это очень странно, что занятой и деловой человек таскается за мной и возникает, как джин из бутылки, в те самые минуты, когда мне нужна помощь. Но тут же гоню эту мысль прочь. Я рада тому, что сейчас здесь не одна, а причины, по которым Лев оказался в больнице можно выяснить и потом. Мне кажется, или за его спиной я вижу медсестру, которую просила заглянуть в палату под благовидным предлогом. Она идет не торопясь, и меня опять подбрасывает от смутного беспокойства. Не заходила к Марку? Или уже проверила, что все в порядке. Срочно нужно выяснить. Лев, застывший в дверном проеме, недвижим, как Эверест, я юркаю ему под руку, чтобы не тратить время на объяснения и бежать дальше. Этот опасный трюк мне дорого обходится: больная нога отдает острой болью. С ойканьем заваливаюсь вперед, зажмуриваюсь и уже предвкушаю, как коленками грохнусь о мраморный пол, но сильная рука останавливает мое падение. – Лена, куда тебя несет? Идти мы будем с одной скоростью. С той, с какой я скажу, – строго выговаривает он мне, помогая доковылять до диванчика. – Здесь Дмитрий, надо быстрее... ­­­– Думаешь, я не в курсе? Поэтому и предупреждаю, чтобы слушалась и не делала глупостей. – усаживает меня и огладывается. – Я сейчас позову кого-нибудь. Все-таки больница... Я упрямо заправляю за ухо прядь волос и уже открываю рот, чтобы возразить, но просторный холл наполняется детскими воплями, от которых закладывает уши. С другой стороны фойе ко мне несутся два розовых снаряда, в полной боевой готовности после недавней стычки с Илоной. Они обе подбегают ко мне, и, перебивая друг друга начинают кричать: – Мама, все в порядке, мы себя хорошо вели! – Тебя не забрала Грэнни, ура! – Мы же к папе сейчас пойдем, правда? – Спасибо, что поймали маму... Последняя фраза явно адресована Льву. Потирая лодыжку, не смотря на боль, смущенно поднимаю на него взгляд. И с удивлением наблюдаю, как суровый Лев Александрович смешливо щурит глаза. – Не за что. Вы пойдете к папе. Но позже... – Но... – надувает щечки Даша. – Позже, - спокойно и уверенно повторяет Лев. И Ксюша, уже готовая нестись куда-то, тут же садится рядом со мной. – Оставайтесь с мамой, ей нужна сейчас ваша помощь, - и добавляет тихо, склонившись ко мне. – Будь с детьми здесь. Я пока все улажу. Не переживай... Я смотрю, как удаляется широкая спина. И вижу, как обгоняя его, по коридору несется Илона. Чешет на всех парах, не оглядываясь. Даже не узнала в случайном посетителе мужчину, которого видела однажды рядом со мной. Испуганно привстаю на одной ноге и вновь чувствую горечь, обжигающую душу. Это я должна сейчас торопиться из-за всех сил! Бежать к нему - это же моя обязанность! Непривычно и странно, что кто-то другой бежит в его палату вместо меня. И боль в ноге – ничто по сравнению со страхом, что прошлое никогда не отпустит. – Когда нам можно к папе? – Даша дергает меня за руку. И я снова опускаюсь на диванчик, пряча эмоции под стальные пластины. Лев сказал, что мне нужно оставаться с девочками, а к его советам стоит прислушиваться. 47. Повезло! На секунду замираю от удивления, когда, взмахнув белокурой гривой, передо мной проносится дочь Дмитрия. Не сразу узнаю её. Обычно она вылизана, как модель с обложки, а сейчас с ней что? Выглядит неважно: потрепана и неопрятна. Упала что ли? Оставляя на белой плитке грязные следы, цокает каблуками и не обращает внимания на окрики дежурной медсестры. Ухмыляюсь, я даже рад внезапной встрече. Вот и провожатый нашелся. А я уж собирался спрашивать у персонала, где найти Марка. И приятно, когда семья в сборе. Я не спускал Дмитрия с радаров ни на минуту, отследить его машину – дело пары минут. А мысли в его гнилой черепушке давно для меня не тайна за семью печатями. Марк – слишком ценный свидетель, и Димка избавится от него, как поступила бы обычная беспринципная мразь. Слёзы единственного ребенка его не разжалобят, выбирая между счастьем дочери и собственной шкурой, он выберет последнее. Нет, он не будет причинять вред прямо сейчас. Он не настолько идиот. Но запугать, запутать – это он может. Потом, спустя время... Когда с Марком что-нибудь случится... Окажется, что Дима весь в белом, а нехороший Марк подло поступил с людьми, которые доверили ему деньги. О вдове и детях толстый боров, конечно, не собирается беспокоиться. Иду за Илоной по больничным коридорам. Мне сегодня, действительно, везет! Сам бы я долго ковырялся, мог и опоздать к финальному акту Димкиного спектакля. Интересно, Илона в курсе? Вряд ли. Скорее всего, её гонит беспокойство. Вон как торопится. Уж она-то знает, чего можно ожидать от своего папочки... Илона останавливается перед одной из дверей и дергает ручку. Потом еще раз, уже более настойчиво. Вижу, как она тарабанит кулачком, бьется плечом в дверь и кричит. Подхожу, и трогаю ее за рукав: ­– Разрешите... Тут же отдергиваю руку, и брезгливо сбрасываю мокрые капли. Чёрт! Она реально вывалялась в луже? Илона испуганно отлетает от меня и хлопает глазами. Признала. Ну что ж, тем лучше. Не дожидаясь, когда дверь откроют с той стороны, подаю плечом, и хлипкий замок не выдерживает. Я первый вхожу в палату, следом тут же протискивается Илона. Видимо, мы как раз вовремя. Марк лежит бледный, держится за бок и хватает ртом воздух. Вокруг его кровати разбросаны листы бумаги с печатным текстом. Часть бумаг Дмитрий успел схватить, и держит их замятыми в руке. Сам он, успевший отойти в сторону, тяжело дышит. Смахивает с багрового лба капли пота и, облокотившись на стол, исподлобья сверлит меня взглядом загнанного в угол хищника. Явно не ожидал меня видеть. Отлично, на это и рассчитано!