Черт, вышло слишком грубо. Какое мне дело, до его серьезных отношений. — Совшем кукухой шъехал? — говорит Арес все еще с набитым ртом, проглотил салат и смотрит на меня, — Сахарова друг. И у нас максимально серьезные дружеские отношения. — Ты забыл мамино правило? — не веря, переспрашиваю брата. — Всем внимание! — громко говорит Арес, — Объясняю последний раз для всех. Сахарова мой друг, осталась на праздники одна, и я предложил ей приехать к нам. Никаких романтических отношений у нас нет. А мамин запрет я не нарушил, у нас с Кристиной серьезные, дружеские отношения. Если бы она была парнем, вопросов по дружбе вообще не возникало, а так я поясняю. Не девушка, а друг девушка. И пожалуйста, Маркусу тоже передайте, чтобы не повторяться мне. И не смущаете ее, она и так стеснительная и забитая. Я понимаю, что радуюсь его словам, готов танцевать. Они просто друзья. Мама вернулась вместе с Кристиной. — Чем-то помочь? — спросила девушка, что не дает мне спать спокойно. — Да с Аресом накрывайте на стол, Арес покажет, где новогодний сервиз, — говорит мама. Сахарова с Аресом расстелили на длинный стол белую с красной вышивкой скатерть и начали носить тарелки с рисунком еловых веток. А я поглядываю на стройную фигуру в узких джинсах. Похоже, пошлые мыслишки только усиливаются, рядом с ней. В коридоре слышится шум, Маркус пришел. Громко зовет маму, как и мы все, входя в дом, и просит помочь с вещами. — Кристина «селедку под шубой» умеешь готовить? — спрашивает мама. — Да конечно, — отвечает Кристина и спешит встать на мамино место разделывать селедку. Черт, ругаюсь у себя в голове, такая сладкая девочка от нее даже пахнет клубникой со сливками. Стоять рядом просто становится невыносимо. А я вроде взрослый мужчина, а не мальчишка, чтобы так реагировать. Маркус входит в гостиную несет кучу пакетов. Подарков накупил. — Всем привет, — говорит Маркус. — Маркеллинус, знакомься это Кристина подруга Ареса, — показывает на Сахарову, девушка в ответ машет рукой. — Просто Марк, — отвечает брат. — У вас такая большая семья, — с улыбкой говорит Сахарова. — Да точилка для ножей пригодится, — отвечаю я. Как же тяжко стоять с ней рядом, мысли совсем не о готовке. Даже дышать тяжело. А она с таким серьезным видом занимается салатом. Две косички боксерки. Рубашка, застегнутая под самое горло. Но почему-то мне эта рубашка покоя не дает. Я бы с удовольствием расстегнул бы эти пуговицы одну за другой. К десяти часам вечера все приготовления закончились. Готовка закончена, стол валится от еды. По телевизору идет «Иван Васильевич меняет профессию». Сахарова умудрилась подружиться с мамой хвостиком бегает за ней, с вопросами «Тетя Римма вам помочь?». Когда все закончили мама забрала Кристину и дамы ушли прихорашиваться. Мужская часть семейства ушла на улицу готовить салют. К одиннадцати все собрались за столом. Сидим, ждём женщин. В гостиную входит мама, как всегда превосходно выглядит, в длинном черном платье отец улыбается, подскакивает и целует ее. — Ты у меня как всегда прекрасна, — говорит отец. А следом входит Кристина. Волосы распущены и свисают до талии, легкий макияж, от которого ее темные глаза стали ещё больше, а про губы я вообще молчу. Захотелось повторить за отцом, но я сдерживаю себя. На Кристине длинное платье в пол, темно-зеленого цвета с длинным рукавом. Платье вроде все прикрывает, но на меня действует обратным образом, заводит ещё больше. Просто фантазирую, как снимать это платье. — Смотрите, какая Кристина красавица, я так мечтала, что у нас со Львом дочка будет, и я ей прически буду делать. А у нас одни мужики, — смеется мама, — Но ничего вы мне внучек подарите когда-нибудь. Ага, думаю я, готов приступить прямо сейчас к заданию. Наделаем с Сахаровой девчонок. Отец отодвигает стул, мама садится. Сахарова смотрит на свободные места и видимо выбирает, куда сесть рядом со мной или напротив меня. В итоге садится напротив. Похоже, мой угрюмый вид пугает девочку. Это хорошо, что не села рядом, а то я совсем с катушек слетаю, хотя теперь смотрю только на нее. Вижу, как она ерзает на стуле. Мой взгляд заставляет девчонку волноваться. — Ну что начнём уже, я голодный, — ворчит Арес, в руках держит вилку и готов накинуться на еду. — Ты всегда голодный, — отвечаю я. — Потому что я растущий организм! Мне нужно много еды, да на себя посмотри, ешь не меньше. Просто никогда не спрашиваешь первым. — Потому что есть чувство такта, — отвечаю Аресу, — Жду пока остальные за стол сядут,а не бросаюсь на еду как будто ни разу в жизни не ел. — Ох, вы посмотрите на него. А ты удобно устроился и поешь, и такта у него больше, — отвечает Арес. Сахарова смеётся от нашей словесной перепалки. — Не обращай внимания они так постоянно, — говорит мама. — У вас так весело, — краснея, говорит Кристина. — О да, эти двое постоянно ругаются, — говорит Тима, — А у тебя большая семья? Кристина в лице изменилась. Похоже тема семьи не самая приятная для нее. Приборы словно замерли в руках над тарелкой. Но девочка быстро берет себя в руки. — Я единственный ребенок в семье. Всегда хотела сестренку или братика. Одной скучно. — За то подарки, ни с кем не нужно делать делить, и покупать меньше, — продолжает Тима, не видя жёсткости в глазах Кристины, — Я сегодня чуть не рехнулся, пока всем набрал. Это же нужно никого не забыть. А так все подарки только твои под елкой. Сахарова сидит с прямой спиной. — Мы не празднуем Новый год, — тихо говорит Кристина. — Это как? — не успокаивался Тима, он мастер бестактных вопросов, под кожу залезет, но все выведает. — Вот так. Отец считает, что это не праздник в отличие от первого мая. Вот первое мая на широкую ногу нужно праздновать. Это же день трудящегося населения, а Новый год для малышей, — смеётся Сахарова, меняя тему. Арес толкает Тиму в бок и качает головой, прося не лезть к Кристине с вопросами. — Так записки все подготовили? — спрашивает Арес. — Салфетки там, — показываю на островок на кухне, — Ручки, зажигалка тоже. — Как в «ёлках»? — спрашивает Сахарова, а в глазах такой огонь, словно к нам Дед Мороз собственной персоной залетел на санях. Не ну чудо, думаю про себя. Радуется запискам и празднованию Нового года. Может поэтому, так нравится мне. Она другая. — Да, — отвечает Тима, — Блин, а как это не праздновать Новый год? Ты прости за такие вопросы,просто я не могу представить. Арес опять толкает в бок Тимофея. — Нормально, — отвечает девушка, — Мы с мамой спать ложимся, а отец уходит к кумовьям в гости. Просто спим. Обалдеть, думаю про себя. Отличный папаша, жена с дочкой дома спят, а он по друзьям шаблается. Кстати заметил, что Сахарова ни разу не сказала «папа» или даже «батя» только «отец» и очень строгим голосом. Интересно кто в семье придумал не праздновать Новый год, не удивлюсь, если ее отец. Да и ситуация с тем, что она осталась одна в Москве тоже смущает. За столом все замолчали. — Так включай погромче президент говорит, — громко сказал отец. Все разворачиваются к телевизору. Арес бежит за салфетками и ручками раскладывает для каждого. Отец берет бутылку шампанского и готовится. — Поздравляю с новым годом! — заканчивает речь президент. Начинают бить куранты. Отец начинает открывать бутылку, громкий хлопок. Все пишут на салфетках свои желания. Отец разливает по бокалам. Зажигалкой поджигаем и передаем другому. А я смотрю на свою салфетку. Вот уж точно заветное желание. «Сахарова Моя» смотрю и быстро скомкав, начинаю поджигать, бросаю в бокал и залпом выпиваю. — С новым годом! — радостно кричит мама и начинает нас обнимать по очереди. Сахарова попадает во всеобщие обнимашки семьи Константиниди и я вижу что она нам нужна. Но мне в первую очередь. И никаких шансов у нее больше нет. Моя девочка. Спасибо Аресу, что привез ее. Весь вечер мучился, отговаривал себя. Но смысла нет, будет моей. Я кожей чувствую, что готов к охоте, и она мне чертовски понравится. Не стоило маленьким, хорошим девочкам приходить в логово и будить злобных драконов. — Одевайтесь! — громко говорит Маркус, — Салют смотреть. Мы выходим. Все кроме бати, он сейчас «незаметно», пойдет подарки под елку складывать. Да мы уже большие, но это традиция семьи. Мы все выходим запускать салют и притворяемся, что не замечает отсутствия папы, а вот когда он присоединится к нам, мы пойдем смотреть под елочку. Сахарова стоит, завернувшись в пуховик. А я стою в шаге от нее и борюсь с желанием обнять. Слишком рано, напоминаю я себе. Она все равно будет моей, но пугать не стану. Глава 9