Во дворе Айи нас ждал целый кортеж из геликов. Миронов не может не врубить понты на полную катушку. Замечая меня, он выходит из танка и за ним тут же пристраивается трое охранников, от которых он отмахивается как стайки фанатов. В напряженном молчании пожимаем руки. Он опасливо косится в сторону Артура, но я киваю, что все в порядке. Нет времени на знакомства и долгие прелюдии. Направляемся в сторону подъезда. - В квартире мужа пусто. А Соня эта ваша совсем чокнутая, - он потирает длинный шрам на своей щеке. Неужели маленькая девочка так напугала великого и могучего Гордея Миронова? Интересно. - Это же хорошо, что в его квартире пусто? - встряет Артур, но его вопрос остается без внимания. - Представляешь, смелая. Захлопнула дверь у меня перед носом и слушать не стала. Я даже не успел спросить ничего. - Ты рожу свою в зеркало давно видел? - Красавец? - кровожадно скалится. Не зря его в этом городе боятся. Да и половина Москвы штаны намочит при упоминании его имени. - Не то слово. Ты, может, на улице подождешь, пока я с ней поговорю? - Еще чего. Меня давно так никто не отшивал. Обычно боятся. Хочу посмотреть поближе на зверушку. Мы вроде бы шутим, подходя к квартире Сони, но даже улыбающийся Миронов не убирает руки с кобуры. На лестничной клетке нас встречает еще один охранник. - Гор, ты идиот, скажи честно? Ты бедную девочку совсем запугать решил? Она там еще в окно не выпрыгнула от страха?! - Так, под окном тоже дежурит боец, - уверенно говорит он и отмахивается, замечая мой вопросительный взгляд. - А вдруг бы этот хлыщ вернулся? Вовик бы его принял с почестями. - А три танка под окном его бы не напугали? Он увидев их вообще приблизился бы к дому, по-твоему? - Слава, …..! - он переходит на отборный мат, а я поглядываю на часы. Две минуты и тридцать семь секунд без мата продержался. Почти рекорд. Когда все хорошо закончится, медаль ему вручу обязательно. Шоколадную. - Ты сам в сообщении написал, что он придурок. Давай не будем тратить время на болтовню. Звони уже. Миронов шикает на охранника, и тот скрывается из виду. Нажимаю на звонок, но в ответ тишина. - Она что и правда под шкаф залезла? Или под ванну... Я только закатываю глаза, перестаю мучить кнопку звонка и аккуратно стучу костяшками пальцев по металлической двери. - Соня, вы помните меня? Я Ярослав. Нас Айя знакомила. Тишина. - Сонь, здесь еще Артур, друг ее. Айя у вас? Мы ее ищем, вы можете с нами поговорить? Тихий шорох и скрип открывающегося замка. Соня опасливо оглядывается на Миронова и прикрываясь дверью, отвечает: - Разве она не дома? - Нет. Айя с вами вчера уходила. Она не здесь? Вы знаете, где она может быть? - Мы вчера только прогулялись до дома, поболтали немного. Она не заходила ко мне даже. Сразу к мужу ушла. Поздно вечером я видела в окно, как они уехали вместе. Я думала, он ее домой отвез. Поздно ведь было. Все оказывается хуже, чем я предполагал. Зверь внутри сходит с ума. Бьется о стенки клетки. Грудину жжет, выламывая ребра. Но сейчас время холодного расчета и действий. Все эмоции потом. - Дома ее нет, я недавно звонил матери, - оживает Артур. - А у него есть дача на выезде из города. - Он на столько тупой? - Включается в дело Миронов. - Мы же его за три минуты задушим. - Я сомневаюсь, что он в курсе кто Ярослав. Вряд ли Айя рассказала бы ему хоть что-то. - Твои миньоны в квартире что-то нашли? - заглядываю Миронову в глаза. Ну, давай. Отвечай честно. Не до игр сейчас. Ни за что не поверю, что они не вломились на разведку. - Чисто. - Следы борьбы? - Чисто, следак. Говорю же. Ты уверен, что мы по делу вписываемся? Она с мужем ушла, - ему хватает одного моего взгляда и он поднимает руки вверх. - Понял, понял. Адрес знаешь? - это уже Артуру. Тот быстро кивает, что-то выискивая в телефоне. - Тогда выдвигаемся, - Решительно говорит Миронов. - Я еду с вами, - из ниоткуда, на лестничной клетке, возникает исчезнувшая было Соня. Она деловито выносит медицинский пластиковый чемодан и закрывает за собой дверь. - Красавица, там негде будет прятаться. Может, дома посидишь? - Никак не угомонится Гордей. - Я медсестра. Моя помощь может пригодиться. - А тебя саму, кто будет ловить, если в обморок грохнешься? - Заканчивайте. Выдвигаемся. Гор, возьми Соню к себе. Покатай девочку на танке. - Руденко, ты достал. Ну нет у меня Приусов для таких случаев! - Что значит на танке?! - удивленно уточняет девушка. Миронов только довольно улыбается, когда Соня шокировано оглядывает машины, выйдя во двор. - А можно я на вашей машине поеду? - робко спрашивает Соня у меня, но ответить я ей не успеваю. - Нет, нельзя. И следак на моей поедет. Ни к чему ему свою тачку светить. Давай-давай, красивая выбирай любую и усаживайся, - забалтывает девушку, подталкивая ее именно к тому гелику, из которого вышел сам. Меня и Артура отправляет в следующий. Но перед тем как сесть в машину спрашивает хриплым шепотом: - Ствол есть? - Есть. - Не казенный, надеюсь? - Обижаешь. - Тогда в путь. ///////////////////////////////////////////////// Городские высотки сменились стройными рядами аккуратных домиков. Считаю каждый. Только бы не думать о том как там Айя и на что способен ее отчаявшийся муж. Держись моя девочка. Только дождись меня, и все будет хорошо. Повторяю про себя эти слова, не отпуская видение ее нежной кожи под моими пальцами, ее упрямых кудрей, ее хрустального смеха и нежной улыбки. Она и впрямь соткана из шелка и достойна только лучшего. Участок, по адресу, который вспомнил Артур, обнесен низеньким заборчиком, деревья еще не успели распустить буйную зелень, поэтому простенький дом хорошо просматривается. Синие весенние сумерки зажгли в окнах свет и прозрачные занавески в комнате позволяет видеть все происходящее в комнате. Ублюдок, не стесняясь, пригвоздил Айю к стене удерживая за шею и лапает. Когда он отвешивает ей оплеуху, срываюсь с места. Миронов меня останавливает и пытается забрать у пистолет. - Пускай парни его скрутят. Профессионалы. Он чихнуть не успеет. Девочку не напугают стрельбой. А потом сам с ним разберешься, прежде чем мусор… Кхм, полицейских вызывать. - Сам справлюсь, - цежу сквозь зубы, отмахиваясь от помощников, иду к дому. Миронов грязно выругавшись и приказав своим миньонам не выпускать Соню из машины, следует за мной. Молодость вспомнить захотелось, что ли? Легко открываю калитку и захожу во двор. Входная дверь в дом открыта и это еще один плюс. Минус - это слова адресованные моей девочке, грязным ублюдком. Он ответит за каждое. Спешу как могу, но нужно действовать бесшумно, чтоб не спугнуть придурка раньше времени. - Айка, ну вот чего тебе не хватало? Я же для тебя идиотки всю жизнь стараюсь. Танцульки тебе твои позволил. А ты сбежала. Некрасиво сбежала. Унизила меня. - А ты меня не унизил своей изменой?! - Тебе не плевать? Какая разница, если я к тебе возвращался? В наш дом деньги нес? - Олег, это бессмысленный разговор. Меня уже тошнит об одном и том же по кругу. - Будешь слушать, пока не поймешь, ясно тебе?! Мы еще не обсудили, что за хрен, с которым ты терлась! И давно у тебя с ним? Как тебе с другим мужиком, Ай? Понравилось? - Понравилось! Понравилось больше чем с тобой! - Какая же ты тварь, Айка! Специально меня провоцируешь! Ничего, сейчас тебе рот заткну, - звонкая пощечина и тихий девичий всхлип, вспарывает нутро. Звук рвущейся ткани и молнии бьет по ушам. И это будет последнее, что он сделал своими пальцами. - А со мной так рискнешь поговорить? - вхожу в комнату и замечаю, как Айя плотно прижата к стене и тихонечко плачет. Слезы катятся по щекам, из уголка губ тоненькой струйкой к подбородку стекает кровь. Футболка разодрана и открывает моему взгляду ее грудь. Я опоздал, черт, как же я опоздал. Рядом с Айей обычный мужик. Среднего роста. Сломаю, не запнувшись, но как при этом не испачкать кровью мою девочку? Сжимаю холодный металл пистолета крепче. Только бы не сорваться. 26. Любой ценой После долгих метаний и бессмысленных разговоров Олег решил увести меня на дачу. Тут-то я по-настоящему и испугалась. В пределах квартиры это было просто странно. Когда шли к машине, я хотела попытаться вырваться, но он слишком сильно сжал мое запястье. Я боялась, что если дернусь сильнее, он просто сломает мне руку. Как назло, двор был совершенно пуст, а в окнах дома уже погас свет. В городе меня могли бы еще найти. Если бы кто-то искал… Но не в глухом маленьком поселке, где одинаковые ряды домиков расчерчены одинаковой сеткой улочек. Персиковая, Сливовая, Вишневая, Грушевая, Ореховая, Садовая… Мы ехали на Яблоневую. Самый последний дом на улице. Дом отсырел за зиму без отопления. В единственной комнате холоднее, чем на улице. В комнате громко тикают часы. Пульс, бьющийся в горле, подстраивается и мерно отсчитывает каждую секунду, опутанную липкой паутиной страха. Прижавшись к изголовью кровати, обнимаю колени и не отрываю взгляда от стрелок. Мысли мечутся из угла в угол, то успокаивая, то пугая до одури. Успокаивая тем, что это же Олег. Тот же, что был моим первым. Тот же, что возил меня загород смотреть звездопад. Тот же, что не отходил от моей кровати, после удаления аппендицита, и таскал фруктовые пюрешки, когда удалили зуб мудрости. Тот же, что обрабатывал мне ступни после многочасовых тренировок и на последние деньги покупал дорогущие пуанты, которые так и не пригодились. Он же не сделает ничего плохого? Он пугает тем, каким стал холодным, жестким, отстраненным и одержимым. Олег, сидя в кресле, рассматривает кольцо. - Красивая игрушка. Только бессмысленная. Ты всегда любила дарить дурацкие подарки. - Я любила дарить красивые воспоминания. - Это безделушка. Пылесборник. - О котором ты мечтал, - киваю я, а он только фыркает и отбрасывает кольцо. Оно с глухим звоном укатывается куда-то под кровать. Тишина пожирает бесконечные секунды, минуты, часы. На улице небо светлеет и снова укрывается сумерками. В какой-то момент мы начинаем наш разговор заново. Об одном и том же, что все предыдущие сутки. Он меня не слышит, а я устаю доказывать и сопротивляться. Олега раздражает мое равнодушие и мы оказываемся у стены. Он сжимает мое горло, оставляя новые созвездия синяков. Пытаясь стереть следы, оставленные Ярославом. - Олег. Отпусти меня. Это все делает только хуже. Я уже не плачу. Слишком болит голова, а соль на губах не высохла еще с прошлого раза. - Зря я с тобой был так нежен раньше. Это тебе нравится? - он сжимает пальцы на шее сильнее и мне не хватает кислорода. - Нет, - шепчу сдавленно, из последних сил. - Айка, ну вот чего тебе не хватало? И опять, и опять я отвечаю на одни и те же вопросы, пока он не задевает Яра. - И давно у тебя с ним? Как тебе с другим мужиком, Ай? Понравилось? - Понравилось! Понравилось больше чем с тобой! - выпаливаю отчаянно, так, что, кажется, весь мир слышит. В его глазах бешенство и необъяснимая одержимость. Он бьет меня по лицу. Щеку опаливает огнем, в голове разносится непрекращающееся эхо звона. Коже больно терпеть даже прикосновения от слез, брызнувших из глаз. Во рту среди вкуса соли, медленно растекается теплый металл. Олег рвет на моем плече футболку и кажется, что падать дальше некуда. Его прикосновения к моей голой коже грязные и унизительные. - А со мной так рискнешь поговорить? Сначала, мне кажется, что это галлюцинация. Но сквозь пелену слез я замечаю силуэт в дверном проеме. Сердце почувствовав его, ударилось о ребра как-то особенно больно, замерло на мгновенье и помчалось галопом разносить с кровью по всем клеточкам новость, что Яр здесь и теперь все точно будет хорошо. Слишком много чувств одновременно взрывается в моем теле. Мужчины о чем-то говорят, Олег смеется в ответ на слова Ярослава, подтаскивает ближе, прикрываясь мной, а я глохну. Стыд затапливает меня с головой. Смаргиваю слезы, но все равно вижу не четко. Мне теперь совсем нестрашно, но жаль, что не могу согреться теплом глаз Яра. Одними губами шепчу - “прости”. За то, что мы здесь. В таком положении. А я в таком виде в руках другого мужчины, который нагло лапает мое тело, открывшееся в рваной ране футболки. - Если сейчас тихо и аккуратно отпустишь Айю и сдашься, отделаешься легким испугом и парочкой переломов. Если что-то пойдет не так, поверь мне, я мир переверну, но тебя уничтожу. Посажу очень красиво и по самой унизительной статье, что только существует. Так, чтобы раз и навсегда понял, что девочек обижать нельзя, - Яр говорит совершенно спокойно и медленно подходит. Олег, кажется, не замечает его приближение, но он видит кое-что другое. То, что мне за пеленой слез незаметно. - Так ты и есть тот самый хахаль? Смотри-ка Айка и правда нашел. Надежный. Надо брать! - змеей шепчет мне на ухо последнее, сильнее стискивает волосы на затылке и грудь. - А ты что, только с пистолетом такой болтливый? - Хочешь проверить? - в голосе Ярослава только холодная сталь и уверенность. - Ты пришел в мой дом, за моей женщиной! - Она не твоя. - Твоя, что ли? - Это ей решать. Давай отпустим и поговорим по-мужски. - Ты я и ствол? Нет, не пойдет. - Айя, - в его голос Яра наконец-то пробирается теплота, - Забери и иди в машину. Яр быстро и, без сомнений, разбирает пистолет и протягивает мне. - Не бойся. Все будет хорошо. Иди ко мне. Его голос придает мне сил оттолкнуть руку Олега. Чувствую его напряженное тело сзади и страх. Он что-то возмущенно бормочет, но я только смотрю в лицо Яра и медленно, аккуратно иду к нему. Пять самых страшных, самых долгих и выматывающих шагов в моей жизни. Рядом с ним я наконец-то дышу. Теплом, спокойствием, уверенностью, сандалом и лавандой. Сердце бьется о ребра, бежит скорее, торопится в его объятия. Но нельзя. Яр поднимает мою руку и замечая на запястье синяки, проводит кончиками пальцев по краю черно-синих разводов. Я обнимаю его ладонь в ответ. Все хорошо. Уже не больно. Главное, что ты рядом. Он укладывает разобранный пистолет в карман кожаной куртки и укутывает меня в нее. Она все еще хранит тепло и аромат его кожи. - Иди, - чуть жестче говорит он, а я отрицательно машу головой и чувствую, как по лицу сильнее катятся слезы, - Иди малышка. На улице ждет машина. Я скоро. Аккуратно направляет меня в сторону выхода. Он сказал - “в машину”, значит, нужно идти. Он сказал - "я скоро", значит, вернется! Все остальное потом. Только руки предательски дрожат, вцепившись в ворот куртки. На крыльце дома меня принимает какой-то огромный пугающий мужчина. Я хочу закричать, но он зажимает мне рот. Он ростом как Яр, но,кажется, в разы больше из-за горы мышц. И жутче из-за шрама, рассекающего кожу на щеке. А еще на улице градусов десять, а он в одной футболке. Понимаю это, пытаясь оттолкнуть его огромные руки. - Тихо, тихо. Я Гордей. Айя, я друг. Спокойно. Там в машине Соня и второй, с челкой такой. - Арт-тур? - заикаясь шепчу, когда он меня отпускает. - Вот, очнулась, молодец, - он улыбается, но этим пугает еще сильнее. - Вовик, отвези девочек и щегла мелированного в клинику. Если мы здесь не уложимся, после вези домой, - говорит он куда-то в темноту, из которой выныривает еще один огромный тип. - Но мне не нужно. Я хочу с Яром. В этот момент из дома слышится мат и страшный грохот. Мужчина со шрамом, хмурится и крепко выругавшись, отдает приказ другому: - Выполняй, - а сам скрывается в доме. Меня оттаскивают за угол, к одной из припаркованных машин, где ждут Соня и Турик. Усаживаюсь в салон, кутаюсь в куртку, жадно вдыхая аромат Яра. Тело пробивает дрожь. Я никак не могу согреться. Но это страх снова пожирает меня жадно облизываясь. И не зря. Когда машина отъезжает, из дома слышится звук выстрела. ****** Из оставшихся позади машин выбегают мужчины и несутся к дому. Хочу броситься за ними, ведь там остался Яр, но двери заблокированы. Авто с ревом срывается с места и несется к выезду из поселка. Я кричу, пытаюсь открыть чертову дверь, луплю по ручке изо всех сил. Бесполезно. Артур перехватывает мои руки, прижимает к себе и крепко обнимает. Цепляюсь, рыдаю в него не переставая, изливая свои боль и страх. Мы приезжаем к частной клинике. У входа нас встречает бригада врачей, которая быстро берет меня в оборот. Вместо порванной футболки выдают хирургичку, мерят давление, берут кровь, задают дурацкие вопросы и все это в пределах одной палаты. Не нужно ждать очередей или бегать по кабинетам. Тут даже кровать похожа больше на космический корабль, чем на спальное место. К чему это? Похоже, что мне нужно помощь? Во всем этом круговороте не сразу замечаю, что упустила. - Турик, а где Соня? - Она была в другой машине. Осталась там. Вырываюсь из рук милой медсестры, уж синяки намазать мазью я смогу и нервно меняю шагами комнату. Что вообще, черт возьми, происходит?! Как моя жизнь превратилась в жуткий триллер? - Я не пойму зачем мы здесь. У меня всего несколько синяков. А там кому-то может быть нужна помощь. Пошли! - хватаю куртку Яра, в кармане которой по прежнему лежит разобранный пистолет, Турика за рукав и тяну к выходу из палаты. Но за дверью нас ожидает суровый и собранный мужчина. Тот самый, что вез нас сюда. - Вам лучше остаться в палате, пока босс не приедет, - говорит с нажимом, и я понимаю, что нас никто не отпустит. - А позвонить ему есть возможность? - Пока нет. Отдыхайте, я вам сообщу. - Меня освободили из плена, чтобы посадить под замок? - Нет. Если врачи закончили, можем ехать в особняк. - Особняк значит. Не тут, так в чужом доме под охраной торчать? Нет уж! Фыркаю, но возвращаюсь в палату. Выгоняю ни в чем не виновную медсестру, как только вижу, что она опять нацелилась на меня своей мазью. Перед тем как упорхнуть, она не забывает напомнить, что у них круглосуточно работает кухня и можно заказать ужин из меню, и если я захочу, для меня откроют СПА. Меню! Я точно не в пятизвездочном отеле? Мысли витают где угодно, только бы не думать о страшном. У Артура разрывается телефон, а он просто крутит его на столе. Контакт “Заноза” звонит уже третий раз. Опять эти его девки бесконечные. - Да возьми ты уже трубку! - рявкаю, и он, закатив глаза, тянет кнопку ответа, чтобы услышать громкий визг. - Жень, Жень, постой, не бубни, - отвечает, отодвигая трубку подальше. - Какая Женя? Моя Женя?! - говорю я полушепотом, он не отвлекается и продолжает свой диалог. - Все хорошо. Мы забрали ее. Сейчас в клинике ранки зеленкой мажем и сеточку й0дом рисуем. Как зачем? Это же первое дело в медицине, ты не знала? - крики в трубке становятся громче и Турик, прикрывая динамик, шепчет. - Пойду, в коридоре с ней поговорю. - С моей Женей?! - это что вообще такое?! Когда они опять успели снюхаться? Турик долго не возвращается. И убегая от своих мыслей, нарезая круги по палате, останавливаюсь у окна. Кроме нескольких фонарей у подъездной дорожки — глухая темнота. Я не смотрела, куда мы едем, но, кажется, в черной глубине соснового леса прячутся самые настоящие демоны. Которых, впрочем, бояться не стоит. Другое дело - люди… Слышу за спиной щелчок двери и не поднимая глаз, спрашиваю: - Артур, объясни мне, что между вами… - но в стекле отражается совсем не Артур. Резко оборачиваюсь, чтобы прогнать видение, но это и правда Яр. Целый. Только костяшки пальцев сбиты и ворот футболки надорван. Вдох почему-то сделать очень больно. Сердце пропускает удар и снова рвется к нему. Хочется поскорее броситься в тепло его объятий, почувствовать его аромат, вкус губ, но я боюсь. Боюсь, что оттолкнет меня или просто будет холоден. Не захочет трогать, после всего, что увидел. Прикрываю грудь ладонью, чтоб не заметил, как сердце выпрыгивает ему навстречу. Но, то ли поздно и он увидел, то ли и правда ему нравлюсь, он подходит и сгребает меня в свои горячие объятия. Прижимает к твердой груди сильными руками. Гладит спину, очерчивает талию и ниже. Другой рукой зарывается в волосы, поднимает лицо за подбородок себе навстречу. Кончиками пальцев невесомо проводит по ранке в уголке губ, по следам чужих пальцев на шее. В глазах моего дракона адское пламя. Он злится и шумно дышит. Для всех он опасен и только меня оберегает. По моим щекам снова катятся горячие слезы. Он вытирает их нежным прикосновением и приникает к моим губам. Целует жадно и голодно, но нежно, боясь ранить. Мне самой его мало. Очень мало. Тонкая корочка на ранке трескается, добавляя нашему поцелую соленый вкус металла. Мы так увлечены, что не замечаем. Мы спешим напиться друг другом, пока хватает дыхания. Яр мягко отстраняется, но продолжает целовать. Подбородок, пострадавший уголок губ и щеку, кончик носа, веки. Проложил дорожку поцелуев от виска к уху, по шее и ниже, зацеловывая раны. Его руки, сжались на талии сильнее и я пискнула от боли. Яр тут же ослабил хватку и уткнулся лбом мне в шею. Я гладила его плечи, робко касаясь кожи в рваном вороте футболки. Мне так хотелось погладить его, но я почему-то не решалась. Он будто почувствовал мои сомнения и сам уложил мои руки себе на шею. Осмелев, кончиками пальцев забралась в короткий ежик волос на затылке и мягко поглаживала, чувствуя приятную упругость волосков. - Прости меня. Прости, я так опоздал. - Яр, ты ни в чем не виноват. Это я. Все я. Зачем только туда пошла. Знала же, что ничего хорошего не будет. Но до последнего надеялась, что в Олеге хоть что-то осталось от того, в кого я когда-то влюбилась и любила много лет. Дура, да. Но иногда очень хочется верить, что тебя любят. Яр смотрит мне в глаза о чем-то раздумывая и согревая своим огнем Мой дракон утаскивает меня к креслу и усаживает себе на колени. Я как кошка сворачиваюсь клубочком, укладываюсь ему на грудь и трусь щекой чуть мурча. Мне тепло, уютно и спокойно. Я слышу стук его сердца совсем близко. Его рука поглаживает мое бедро, наполняя теплом. Я дома. - Айя, запомни навсегда, ты не виновата, что этот козел сошел с ума, - от него хриплого шепота на ухо, волоски становятся дыбом и что-то горячее начинает плескаться в венах. - Я пойму, если ты не захочешь больше меня касаться после увиденного. И вообще… Не захочешь. - Ничего не изменилось, малышка. Но тебе стоило все мне рассказать. - Я не хотела. Он обещал разослать всем фото и видео как мы… Я побоялась, что все увидят. Что ты увидишь и больше никогда на меня не посмотришь. Но ты увидел еще хуже. Как он на твоих глазах меня трогал. Очень страшно тебя потерять. Я люблю тебя, Яр. И не представляю как теперь быть. Он прижимает к себе еще крепче. Зарывается носом в волосы и вдыхает их аромат. Извращенец какой-то! Все время меня обнюхивает! - Никуда тебя не отпущу и никому не отдам. Моя! Он так и не признается в любви. Абсолютно никак не реагирует на признание. Тишина между нами становится неловкой, и я вспоминаю, что у меня еще остались вопросы. - Что там произошло? Почему стреляли? Соня в порядке? - тараторю, переживая и пытаясь скрыть неловкость. 27. Долго и счастливо? - Гордей пальнул в воздух, чтобы угомонить истерику твоего бывшего мужа. Соня - как только умудрилась обхитрить охрану и остаться - бежала так быстро к дому, услышав выстрел, что упала, подвернула ногу. Нужно было слышать, как возмущался Миронов, когда обрабатывал ей коленки. Пока нес в машину тоже возмущался. Прижимал поближе к себе и орал на всю улицу - “Взял медсестру на свою голову! Чтоб ее обслуживать!”. Легкий смех развеивает темноту последних суток, но мы снова серьезнеем. - Яр, что теперь будет? - Олега ждет суд. Ай, я не шутил. Он сядет за похищение. На максимальный срок тут я постараюсь. Его сейчас оформляют по полной. Мы снова молчим. Наслаждаемся друг другом. Пальцы ласкают, вспоминая изгибы тела и твердость мышц. Его щека скользит по моей, слегка царапая вчерашней щетиной. Я люблю прикосновения. С Олегом мне их всегда не хватало. А Яру будто самому нравится гладить, обнимать, мять, прикусывать, целовать… Ох, как целовать… - Ай, поехали домой? Я так устал, сил нет. - Ко мне? - Нет, давай не будем твою маму тревожить? Сейчас гостиницу найду. - А где сейчас Сонечка? Ее домой отвезли? - А Сонечку твою злой бандит в логово свое уволок. - со смешком сказал Яр, а я дернулась в его руках и заглянула в глаза. - Тиш-ш-ше. Не переживай. Этот не обидит. У него здесь кабинет, он ее туда утащил и лучших ортопедов загнал Вывих вправлять. - Точно? - Уверен. В гостинице Яр сразу уводит меня в душ. Раздеваться перед ним сейчас… Сложно. И он помогает мне это сделать. Снимает одежду слой за слоем. Аккуратно. Нежно. Едва касаясь кожи. Я стыдливо прикрываюсь. Неловко перед ним стоять обнаженной в ярком освещении ванной комнаты. Он спотыкается о огромный налившийся синяк на запястье. Его мышцы напрягаются. Яр бьет кулаком в стену позади меня, а я подпрыгиваю от страха. Кожа лопается и пугает видом крови. Знаю, что эта агрессия направлена совсем не на меня. Это отчаянье. Он не успел и теперь винит себя. Завожу его в душ и включаю воду. Обнимаю всей собой успокаивая. Я здесь. Я никуда больше не исчезну. - Я не должен был этого допустить. - Мы же уже выяснили, что ты не виноват. Яр, мне совсем не больно, а все, что осталось, пройдет бесследно, - глажу его по твердым плечам, рукам, зарываюсь пальцами в волосы, целую, куда дотянусь. Только бы ты не оттолкнул. Он моет меня сладко пахнущей пеной, огибая почерневшие синяки. Я беззвучно плачу, а он целует каждую рану. Стирает чужие прикосновения. Сцеловывает боль. Забирая ее с собой и оставляя на коже сладкие пожары. Вытирает пушистым полотенцем, наносит гель от синяков. Он хочет увести меня в спальню, но я перехватываю его пальцы и обрабатываю раны на руках. Он внимательно меня рассматривает. Не отрывает взгляда от лица, хотя я стою перед ним совершенно голая. Кожа покалывает, просит его прикосновений, но он только смотрит, наклонив голову. Страшно представить, о чем думает. В спальне открыто окно и после ванны я покрываюсь мурашками, когда прохладный воздух лижет мою кожу. Яр укладывает меня рядом с собой, не отпуская ни на миллиметр. Сегодня все по-другому. Медленно. Тягуче. Ласкает тело нежными прикосновениями, вкусными поцелуями. Он будто хочет забраться мне под кожу. Делится огнем. Отпускает себя. Распаляет. Внизу живота сладко ноет и бедра становятся влажными. Он медленно толкается, до упора заполняя меня собой. Я тянусь ему навстречу, растворяюсь в нем и понимаю что хочу, чтобы так было всегда. Хочу быть с ним. Хочу, чтобы любил. Он толкается еще и еще и мир взрывается яркими красками. Яр рычит на ухо и полупьяно повторяет “Моя девочка. Моя. Моя. Моя.”. Он не отпускает меня в душ, только вытирает бедра уголком простыни и плевать, что завтра подумают горничные. Яр и правда меня больше не отпустил. Даже в Москве. Моя уютная съемная квартира осиротела. Дом Яра был ближе к студии и почти все время я проводила там. Мы чудовищно не совпадали графиками и пытались урвать крохи встреч. При этом каждый раз переписывались в эфире. Это была наша маленькая игра. Гость: Яна, вы знали, что сегодня международный день сирени и маршмеллоу? Яна: Нет. Но мой парень точно в курсе! Представляете, прислал мне два букета. Тот, что из зефирок, я уже спрятала в надежное место! Гость: Вы там не увлекайтесь. Сегодня еще день хумуса. Вдруг это не последний подарок? Время шло, я решила открыть студию танцев для самых маленьких и подыскивала помещение. За лето нужно было все подготовить, чтобы к сентябрю стартовать. Следствие по делу Олега прошло быстро и без моего участия. Мне пришлось появиться только на суде. Не малых сил мне стоило войти в зал заседаний, а еще больше, поднять на Олега взгляд. Он смотрел мне прямо в глаза. Его ненависть была осязаема. Она кипела и выплескивалась грязными смрадными пятнами, въедаясь, пачкая все вокруг. На оглашение приговора я не осталась. Мне стало тесно и дурно в душном зале. - Точно едем? Тебе лучше? - Яр наблюдал, как я осушаю вторую полулитровую бутылку воды, стоя в тени у здания суда. - Нормально. Поехали. Не хочу тут больше, - оглядываюсь на окна, а отних будто тянет холодом. Допиваю воду, пытаясь смыть мерзкий привкус чужой ненависти. - Открой бардачок. У меня подарок для тебя, - говорит Яр, заботливо пристегивая меня ремнем безопасности и выруливая на проспект, где мы тут же встаем в пробку. В бардачке меня ждал лавандового цвета конверт, в котором пряталось… Свидетельство о разводе. - Но как?! - Пришлось дернуть пару ниточек. Знаю я эти ниточки. Соня сама не своя с тех пор как связалась с этим прохвостом Мироновым. Мы с ней встречались пару раз после всего, что произошло. Ходит грустная и прячет свои заплаканные глаза. С охранником ходит! С тем самым типом, что возил нас в ту ночь. - Там еще кое-что. Загляни поглубже, - на лице Яра коварная улыбка. Задумал что-то еще более удивительное чем… Я нащупываю у дальней стенки коробочку. Тяну на себя, но из бардачка валится папка с документами из которой выпадает веер моих фото. - Это что? - растерянно и шокировано рассматриваю свои снимки. Старые, у меня их, кажется, даже нигде нет, только остались лежать в соцсетях. В папке прячется копия паспорта, страховки, трудового договора. Боже, тут есть даже мой школьный аттестат с тройками! - Это что?! - спрашиваю уже громче - Для тебя была коробочка, а не папочка. А это всего лишь досье. - Зачем? Откуда? Мы дергаемся в пробке, проезжая по несколько метров, и от постоянных рывков машины тошнота снова сдавливает горло и горчит во рту. - Голос понравился. Хотел знать о тебе все, а ты не отвечала на вопросы честно. - Значит, так всегда и будет? Если, я не захочу отвечать на какой-либо вопрос, ты просто будешь выяснять все в обход меня? - Ай, коробочку открой. - Руденко, я не следователь, но догадываюсь, что там. Ты уверен, что мне стоит открывать ее? Ты даже ни разу не сказал, что любишь меня! Меня мутит так сильно, что я не выдерживаю и выбегаю из машины. Откуда в нашем крошечном городе вообще пробки?! На улице слишком сильно пахнет выхлопными газами и почему-то кошками. Я успеваю добежать до кустов, где меня тошнит. Яр держит волосы, пока меня мучат спазмы и приносит воды. - Ты, конечно, не следователь, но тебе не кажется, что нам нужно к врачу? - Что? О чем ты? К какому еще врачу? - Я щурюсь на солнце, пытаясь рассмотреть лицо Яра, но неожиданная догадка ударяет молнией прямо в солнечное сплетение - Не-е-ет… Не может быть! ********** Оказалось, очень даже может. Правда, поверить было сложно. Лежа на кушетке в кабинете УЗИ, я нервно комкала в руках задранный край футболки и пересчитывала листики на дереве за окном. После каждого дуновения ветерка приходилось начинать заново, но от огромного монитора это отвлекало отлично. Я почему-то ужасно боялась смотреть на все эти серые разводы, в которые молча и вдумчиво вглядывался врач, иногда диктуя медсестре какие-то непонятные цифры. Пока мы ехали в клинику, Яр вел себя очень странно. Несколько раз пропустил поворот и чуть было не проехал на красный. Он вцепился руками и постоянно барабанил пальцами по рулю. Неужели его так напугала мысль о моей… Нет, меня тоже напугала, ладошки до сих пор потеют, я потому и не отпускаю ткань футболки. Но почему он так нервничает, если пять минут назад собирался делать мне предложение?! Яр сидел на стуле рядом с кушеткой и наотрез отказался покидать кабинет, даже когда увидел, как будет проходить исследование. Он успокаивающе поглаживал меня по плечу. Мне даже, казалось, что его пальцы слегка подрагивали. Хотела оторваться от важной миссии переписи листиков на клене за окном и заглянуть Яру в глаза, но врач очень неожиданно решил поделиться с нами своими находками. - Ну что, Айя, у вас все отлично. Оба плода развиваются соответственно сроку. Семь — восемь недель. Поздравляю! - В каком смысле “оба”? - синхронно спрашиваем с Яром Мой взгляд магнитом притягивается к монитору. Среди серой мути едва различимы два крохотных пятнышка, объединенных одним темным океаном. Смотрю, смотрю и никак не могу оторваться. Врач рассказывает какие-то детали на языке, понятном одним врачам, но я слушаю не его, а свое тело. Прислушиваюсь к каждой клеточке и запоминаю колкие ощущения в пальцах, легкое головокружение и чувство нереальности происходящего. Сердце частит, мечется. Только бы не захлебнулось от счастья. Это точно со мной все происходит? Оборачиваюсь к Яру, хочу попросить, чтобы ущипнул, но, кажется, его самого нужно приводить в чувства. - Яр? - машу ладонью у него перед глазами, в которых бушует пламя. Вот-вот вырвется и сожжет все вокруг, оставив серую золу. Только меня укутает и согрет. - Тебе придется принять кольцо. - Что? - Кольцо. В машине осталось. Ты выходишь за меня замуж. Бум, бум, бум. Удары сердца становятся тяжелее, а в глазах закипают слезы. Я быстро одеваюсь, прошу врача все записать вдруг, что забуду, и выдать все счастливому папаше. А я пока отлучусь. Это клиника того самого Гордея Миронова и он, узнав, что Сонечку не берут на работу, забрал ее к себе. Перед серьезным разговором с Яром хотелось немного успокоиться и поплакать в близкого человека. Мне всегда было ужасно стыдно за такие истерики, но у Сони было свое мнение на этот счет. - Есть же какая-то критическая масса боли, которую можно вывалить на друзей? - спросила я ее однажды. - Нет. Если друзья настоящие, - легко и не задумываясь ответила Соня. Поэтому сейчас я искала именно ее. Чтобы поделиться радостью и непониманием реакции Яра. - Где я могу найти Соню Романову? - подбегаю к рецепции и без предисловий уточняю нужную информацию. - Медсестру? Вам нужен пост на третьем этаже. Мне в спину летит “Но вам туда нельзя”, но я уже запрыгиваю в закрывающийся лифт и зажимаю кнопку с цифрой три. На посту сидят милые девочки в ослепительно-белой форме и с такими же улыбками, которые говорят, что Соня в перевязочной, за углом. Несусь туда и врываюсь без стука. И зря. Миронов навис над Сонечкой, сидящей в кресле и, кажется, пытался ее поцеловать. - Извините. Я не вовремя, - размазывая слезы по лицу, собираюсь выйти, но Соня смело отодвигает со своего пути огромного Гордея и идет ко мне. - Вовремя. Аечка, что случилось? Где болит? Насколько сильно по шкале от одного до десяти? - она сразу включается в работу, усаживает меня на стул и внимательно осматривает, ощупывает. А у меня прорвало дамбу. Слезы катятся по лицу сплошным потоком. Спазм сковал горло, и я не могу ни слова произнести, не пикнуть внятно. Только рукой показываю на сердце. Мол разбито. Но Сонечка врач, а не тонкая творческая особа, поэтому первым делом снимает с шеи стетоскоп. Я отмахиваюсь и выдавливаю из себя жалкое: - Я беременна, а он меня не лю-ю-юбиит! Миронов фыркает, Соня на него зло зыркает, но как настоящая фея, как из воздуха, подает мне стакан воды. - Гордей Андреевич, не оставите нас? - И не подумаю, красивая, - набирая что-то в телефоне, отвечает Соне и неожиданно обращается ко мне, - Ай, ты с чего решила, что не любит-то? - Он не говорил ни разу. А сейчас, кажется, разозлился, когда узнал, что я беременна, - всхлипывая и заикаясь отвечаю. - Кажется. Что ж, вам бабам все кажется то?! - тяжело и жадно глядя на Сонечку задает вопрос в воздух. - Айя, я следака твоего с рождения знаю. Эта скотина ни разу в своей жизни никому в любви не признавалась. Характер такой поганый. Вряд ли ты будешь исключением, но если посмотреть на его поступки… Просто знай, что ко мне он последний раз обращался с просьбой, когда ему было семь лет. - С какой? - Попросил подсадить на холодильник. Мать там конфеты прятала. - Так вы… Но я не успеваю оформить свою мысль вслух. На пороге кабинета появляется взъерошенный Яр.