Пришлось заехать домой и переодеться. С удивлением заметила у крыльца свою машин. Ну, надо же! Побеспокоился и отогнал машину домой! Вот так бы муж обо мне заботился в свое время. Для поездки в Следственный Комитет выбрала строгий костюм, волосы уложила и заколола. Все ж заведение обязывает. Выхожу из дома, а моя соседка мимо идет, здоровается и как-то странно на меня смотрит, а из-за угла вторая выглядывает. Что это с ними? Взгляды какие-то странные, как будто боятся, но любопытно аж жуть берет. Богдан стоит возле машины, прислонившись к капоту и что-то пишет. Соседка с одной стороны обежала, завернула за угол, второй раз прошлась. Так и подмывало ее спросить, что она возле моего дома забыла, вроде не кошка, и у меня валерьянкой не намазано. Наконец мы выезжаем. Пока едем по пробкам, я успеваю позвонить на работу и предупредить, что задержусь, переговорить с Эдиком о поставке запчастей по тендеру, позвониться в банк. Мне некогда даже осмыслить все произошедшее со мной вчера, хоть в глубине души у меня плещется страх. Что бы было, если бы Богдан не приехал? И конечно я переживала за те неудобства, что доставила Богдану. Наконец мы подъезжаем к зданию Следственного комитета. Строгое строение, на входе охрана. Мне сразу выписывают пропуск, Богдан лишь показывает какое-то удостоверение. Я его не спрашиваю, он просто идет со мной, поддерживая за локоть. И я, чувствуя его поддержку, иду смелее, хотя на душе скребут кошки. Что еще мог выкинуть мой муж? Вот и кабинет. Входим. Все здесь устроено, как в обычных казенным учреждениях: два стола, стулья для посетителей поставлены так, что этот посетитель чувствовал себя максимально некомфортно. У стены сейф, на столе папки, но положены так, что прочитать ничего не возможно. Следователь – мужчина лет сорока, высокий и мощный, такой одной левой уложить может. Они с Богданом здороваются и жмут друг другу руки. А я замираю на стуле, боясь услышать приговор. И вот он произносится! — Василиса Александровна, сегодня ночью была убита гражданка Смирнова Марина Павловна, и у нас есть подозрения, что вы причастны к ее убийству, — и у меня от страха колени трястись начинают. – Ее убили ножом, возможно, с вашего набора, в руках у нее зажат кусок ткани, возможно от вашего платья. — Но сегодня ночью Василиса Александровна точно никого убить не могла, — берет слово Богдан. – Вчера в баре в районе шестнадцати часов ей что-то подсыпали в бокал, я ее нашел в состоянии наркотического опьянения и увез к себе домой, вызвал доктора, он подтвердит. Всю ночь Василиса Александровна провела у меня, квартиру не покидала, можете взять записи с камеры в подъезде. — Кхмммм, — следователь явно озадачен. – У кого еще был мотив убить гражданку Смирнову? — У моего мужа, они делали ЭКО в клинике «Эдельвейс», и Марина изображала из себя беременную, хотя беременность у нее закончилась абортом, — блею я, у меня внутренняя дрожь, мозги совсем не соображают. – А где убили Марину? — На тропинке, что ведет от вашего дома к озеру, — сообщает мне следователь, и от слов мне становится еще хуже. – А когда вы вашего мужа видели последний раз? — Живого? – спросила и смотрю на реакцию, но на лице следователя невозможно прочесть эмоции. — Да, живого. Я в голове прокручиваю календарь, вспоминая, когда мой муж являлся ко мне на порог живым и здоровым. И выдаю дату следователю. — О чем вы говорили? — Он просил меня опознать следующий труп, подтвердить, что это он, — у следователя на миг промелькнула эмоция на лице, но так быстро, что я не успела даже понять, что это было. — Однако, какой у вас интересный муж, — он вдруг расслабился и улыбнулся. – Зачем это ему? — Видимо, он решил скрыться от кредиторов, у него проблемы в бизнесе… И мне приходиться рассказать все, что за эти недели узнала я о своем непутевом муже. А так же о краже денег Мариной. В конце беседы мне дают подписать показания и выдают ордер на обыск. Хоть я не в чем и не виновата, но обыск в моем доме они должны провести. Мы снова едем в коттеджный поселок. Теперь я понимаю, почему соседки так странно на меня смотрели. Решили, что я убийца. Обыск проходит быстро. В корзине для грязного белья находят мое платье с алыми маками, у него оторван карман, на платье следы крови. В столе как раз не хватает одного большого ножа. Меня явно подставили. Вот только просчитались немного. У меня алиби. Замки с дверей снимают. Эксперты их разглядывают и предварительно говорят, что возможно их вскрыли с помощью дубликата ключей. Следователь чешет затылок. Столько наворочено, что, кажется, в этом всем просто не разобраться. А я в десятый раз благодарю Богдана, ведь если бы я из бара приехала домой, то сидела бы сейчас в камере. Пойди, докажи, что ты не индюк! Все доказательства собраны, эксперты и следователи собирают все свои чемоданы, грузят все в машины и уезжают. Любопытные соседи разбредаются по домам. Представляю, какие сплетни поползут завтра по городу. Но мне все равно. Богдан отзванивается в фирму, что ставила замки, те обещают приехать в течение часа. А пока мы с Богданом идет пить чай на кухню. И тут в дом вваливается Вера с детьми, с котомками, с перекошенным от ужаса лицом. — Васька, мне сказали на КПП, что к тебе полиция приезжала, — орет Вера с порога. – Обыск был! — Вер, ты только не истери, ладно, — успокаиваю я подругу. – Вчера ночью убили Мариночку. И Верка бледнеет и оседает на пол. Я хватаюсь за стакан с водой, Богдан поднимает Веру на руки и несет на диван. Я срочно капаю ей успокаивающих капель и бегу к дивану. А Вера пустым взглядом смотрит на меня. — Вась, Вась, они тебя заподозрили… — Вер, у меня алиби, успокойся, — глажу ее по рукам. – Вера, а ты вчера куда уехала? Она смотрит на меня пустым, стеклянным взглядом, потом в ее глазах появляется осмысление. — Вась, вчера позвонила свекровь, сказала, что у нее поднялось давление, а Володька на работе на сутках, вот мы и поехали к ней с мальчишками. — Уф, хорошо, значит, у нас у обоих алиби, — выдыхаю я. – Дом стоял пустой, вот они и провернули с уликами все. Как только не поняли, что меня дома нет? — Вполне возможно, что улики подкинули поздно ночью, решив, что ты спишь, — Богдан задумчиво смотрит в угол. – О том, что у тебя будет алиби, они точно не предполагали. И тут раздается звонок. Я иду к дверям, думая, что приехали рабочие для установки замков, но в дверях стоит Ната. Сука! Как всегда красивая, в роскошном шелковом кимоно и белых расклешенных брюках, с ярким макияжем и брендовой сумкой на руке, у меня всегда было ощущение, что Ната даже мусор выносила при параде. — Вася, — удивленно тянет она. — А ты как здесь? Она хлопает ресницами и жамкает ручки у сумочки. — А ты кого хотела увидеть? – не менее удивленно спрашиваю я. — Ну, вроде у тебя Вера была, — еще медленней тянет она. — Да и сейчас есть, — проходи, и я приглашаю ее внутрь. — Ты чего приперлась? – налетает на Нату Вера. — Я хотела поговорить, — Ната не сводит с меня глаз. — Говори быстрее и уматывай! – рычит на нее Вера. Вера бросается меня защищать, хотя самой Вере Ната ничего не сделала. — Нуууууу, — Ната растягивает слова, словно не знает о чем говорить и пытается придумать на ходу. – Ну, я хотела узнать, как вы тут. — Ничего умнее не придумала? – рычит Вера. И тут из кухни выходит Богдан. Ната сразу тушуется и делает шаг ближе к двери. А он внимательно смотрит на нее. Сейчас идет какая-то игра взглядов, словно на поле сошлись противники. Но этот невольный поединок прерывается, приезжают рабочие для установки замков. На всю эту кутерьму Ната смотрит очень внимательно, а потом, не попрощавшись, покидает дом. — Ты знаешь полное имя данной особы и номер ее авто? – вдруг спрашивает Богдан. — Конечно, — и называю ему ее полное имя и серийный номер автомобиля. Богдан звонит кому-то и коротко бросает в трубку приказы, а я только слышу «сядь на хвост», «пробей ее по своим каналам». — Зачем тебе Ната? – удивленно спрашиваю я. — Я в Следственном комитете десять лет проработал, давно понял, что просто так ничего не бывает. Теперь я понимаю, почему он вхож в казенные учреждения и ходит там, как у себя дома. — Частным сыщиком я стал недавно, это Рашид меня к себе утащил. А раньше я обычным следаком был. Пока рабочие возятся с замками, я готовлю ужин. Верка вся взвинченная и нервная, у нее все валится из рук, хотя таковой надо быть мне, а не ей. Мне страшно. Я не могу предугадать своего будущего, мне страшно, что рядом ходит убийца, и не понятно, что ждать ещё от мужа.