Смотрит пустым взглядом перед собой. Делаю пару шагов вперёд. Она тоже замечает меня и мы бежим навстречу друг другу. Сталкиваемся, как примагниченные. Глубоко и часто дышим. Моё сердце долбит на сверхчастоте. Но чувствую, как внутри отпускает. Я будто всё это время был свёрнут в фигурку оригами, а сейчас снова могу расслабиться. Стискиваю Настю в объятиях, обещая себе, что никогда и никуда больше не отпущу. Садимся в машину. — Замёрзла? — Нет. — Улыбается слабо. — Всё хорошо уже. Набрасываю на неё своё пальто. Врубаю печку. — Это кто-то из твоих? — Кивает в лобовое. А глаза — мутные, сонные. — Поспи. — Как ты понял, где меня искать? — Провёл собственное расследование и намотался на пару желаний. — Извини. — Еле ворочая языком. — Я такая дурочка… — Закрывай глазки. — Целую в лоб, подтыкаю своё пальто по бокам. Трогаемся с места. Моргаю Северу на прощание. Настя уже сопит, а я, кажется, не смогу сегодня сомкнуть глаз — бушуют внутри эмоции. Никаких больше нахрен помидоров… Поставлю на балконе теплицу, пусть огородничает. Ну че ты, Добров, дома девочку закроешь и от мира изолируешь? А как же границы? Хлопаю себя мысленно по лицу. Границы, границы… С ума я сойду, пока всякие гандоны рядом с моей феей путаются. Работают у нас в стране судебные запреты на приближение? А поможет ли? Если у Марата хватило ума человека увезти прямо под камерами, то запрет на приближение — это как мёртвому припарка. С такими и словами через рот разговаривать не поможет. Закатать его под асфальт, что ли? Паркуюсь у дома, и как только машина тормозит, Настя распахивает глаза. В панике озирается по сторонам. — Тихо, тихо. Приехали. — Глажу по спутанным волосам. — Где Марат? — Не здесь. Далеко. Не тронет он тебя. Расслабляется. Помогаю выйти из машины, за руку веду до квартиры. — Останешься? — Спрашивает с робкой надеждой в голосе. Храбрится, но вижу, что пальцы мелко дрожат. Она тихая и потухшая. Не улыбается совсем и прячет от меня взгляд. — Останусь. Кивает. Молча ведёт меня в спальню, прикрывает дверь и гасит свет. — Насть? — Нет. — Давай поговорим. — Не хочу. — Тогда просто поплачь. Порыдай в голос, повой белугой. Это помогает. Или давай напьёмся в хлам. — Нет! — Упрямо и с гонором. — Он тебе что-то сделал? — Пожалуйста, Кир. — Чувствую её дыхание на своей шее. Голос дрожит. — Мне сейчас не нужна психотерапия. — А что нужно? — Чтобы… Чтобы меня любили… Целует меня первая. Отчаянно, болезненно целует, вкладывая в это гораздо больше, чем просто желание. Там столько всего намешано, что я теряюсь в собственных эмоциях. У меня щемит где-то глубоко внутри. Я хочу забрать её боль, или хотя бы разделить её пополам. Это слишком большая ноша для одной маленькой феи, но если я возьму на себя часть, то мы справимся. Никто не сломается. Настя рывком выдёргивает мою рубашку из брюк. Холодные ладони скользят по коже. Движения рваные, дикие. Расстегивает ремень, находит рукой член и сжимает у основания. — Пожалуйста, люби меня… — Хнычет мне в губы. И меня сметает. Разворачиваю спиной и загибаю над кроватью. Стягиваю вниз её домашние штаны вместе с нижним бельём. Резко вхожу, выбивая из её рта громкий крик. Перехватываю за горло. Большим пальцем лезу в горячий рот, растягивая губы. Чувствительно кусает за основание пальца. Прижигаю свободной рукой по ягодице. Тут же глажу. Как бы я хотел смотреть сейчас на это, а не действовать наощупь… Рывком бросаю её на постель и распинаю под собой. Развожу коленом бёдра. Задираю футболку, обнажая грудь. Обрушиваюсь на неё жёсткими поцелуями и укусами. Настя, как дикая кошка, полосует в отместку мою спину и плечи. Чувствую, как кожу саднит, и это ещё больше разжигает во мне огонь. Ловлю её смазанные стоны и вздохи. И трахаю, трахаю, вколачиваясь в неё до упора. Ласкаю пальцами медленно и нежно, а потом снова вхожу членом и снова трахаю, пока фею не начинает ломать оргазмом. Меня тоже накрывает яркой вспышкой. Мы падаем обессилено на постель. Подгребаю Настю поближе и укладываю на себя. Чувствую, как тёплые слёзы капают на моё плечо. Как беззвучно кричит она, напрягаясь всем телом, а потом выдыхает отрывисто воздух через рот. Как впиваются острые коготки мне в ладонь. И как лопается что-то внутри у неё я тоже будто чувствую. Вот так, правильно, поплачь. Отдай мне это. Оно тебе не нужно. Оно тебя угнетает. Держу её в своих объятиях, пока она вопит и извивается в истерике. Держу крепко, до тех пор, пока она не затихает и не проваливается в сон. Целую мокрые губы. Давай я и дальше буду любить тебя.